— Разве что с темой диссертации придется распрощаться, — закончила за нее Чарлина с таким нескрываемым ехидством, что Берт едва не зарычал.

Наконец дверь за двумя профессорами закрылась.

— Дайте мне знать, доктор Саммер, если ее тему все же примут к рассмотрению, — послышался удаляющийся голос Чарлины. — Я хотела бы поприсутствовать на защите. Судя по тому, что мы видели, это может быть… очень жизненная работа.

Она засмеялась, и Берт сжал кулаки.

Касси задвинула засов за незваными гостями, с потерянным видом прошла в гостиную и упала на диван. Берт бросился было к ней, но остановился.

После всего произошедшего вряд ли Касси будет рада его объятиям. Сегодня он уже совершил довольно ошибок, пора бы и остановиться.

Берт несколько секунд смотрел на женщину, лежащую на диване лицом вниз. Больше всего на свете ему бы хотелось улечься рядом и поцелуями утешить ее, заставить забыть обо всех неприятностях. Но не означало ли это только усугубить ситуацию? Касси и так придется теперь расплачиваться за его легкомыслие.

Лучшее, что он сейчас может сделать, — это уйти. Не просто уйти сейчас из ее дома. Нет, уйти из ее жизни, предоставить Касси самой себе. Пусть это будет трудно, но он заслужил такое наказание.

— Я лучше пойду, — произнес Берт, поворачиваясь к двери.

— Подожди… — глухо выговорила Касси в подушку.

— Чего еще ждать? За одно утро я уже причинил все возможное зло и тебе, и себе. Теперь опекунский совет наверняка мне откажет. Эта ведьма Чарлина не оставит меня в покое.

— Мне очень жаль, что все так получилось, — пробормотала Касси, не поднимая лица.

Берт дернулся, как от пощечины. Ей очень жаль. Конечно же ей очень жаль. Как она может не сожалеть, что поддалась минутному порыву и изменила собственным принципам?

— Меня ждет Хейзл. — Берт решительно направился к двери. Слова Касси гнали его прочь, как удары кнута. — Мы с сестрой должны обсудить происшедшее и что-нибудь придумать. Я… я пошел, Касси. Закрой за мной дверь.

Он отодвинул засов и спустился по ступенькам. Из дома не послышалось ни малейшего звука, говорящего о том, что хозяйка встала и заперла дверь. Наверное, она так и осталась лежать на диване лицом вниз, безучастная ко всему.

Скрипнув зубами, Берт вывел мотоцикл на дорожку и нажал на стартер.

Самое скверное, было то, что он чувствовал себя по уши влюбленным в Кассандру Росс.

Касси была очень рада, когда наконец наступило утро понедельника.

Прошедшее воскресенье оказалось худшим днем в ее жизни. После того как затих стрекот мотоцикла, она еще долго лежала на диване, не в силах подняться от беспросветного отчаяния. Он ушел, даже не прикоснувшись к ней, не поцеловав на прощание! Это был ясный, однозначный ответ на вопрос.

Касси знала, что влюбилась в Бертрама Уорринга. Также она знала, что ее любовь безответна и теперь придется жить страдая Бог весть сколько лет. Мир опустел, и единственный человек, который мог бы его наполнить, не захотел с ней остаться.

В тот вечер Касси рано легла спать, но в итоге пролежала без сна до самого утра, размышляя о своей жизни. И на рассвете ей наконец пришло в голову единственно возможное решение. То, что она еще могла сделать для Берта… и для Хейзл, чью судьбу поставила под угрозу, уступив своим мимолетным желаниям.

Она должна уехать. Подать заявление об уходе из аспирантуры и уехать из этого города. Тогда, может быть, скандал утихнет сам собой и Берт не потеряет места преподавателя. В конце концов, Касси не его аспирантка и административная кара для Берта должна оказаться не такой уж суровой.

В Сиднее она продолжит образование; возможно, через пару лет снова попытается выдвинуть тему диссертации… Хотя Касси подозревала, что не сможет писать о ритуалах ухаживания. Сердце ее, наверное, просто разорвется от горя — слишком уж сильно эта тема связана для нее с Бертом.

Вероятно, он будет только рад, когда она уедет. Вместе с ней исчезнут все поводы для волнения. А то, что она его больше никогда не увидит и, возможно, умрет от горя, — это всего лишь ее личные проблемы. Берт не должен о них знать.

Поутру у Касси не было сил прибраться ни в спальне, ни в гостиной. К раздавленным фруктам на ковре она не могла заставить себя прикоснуться. Решив, что по возвращении соберет силу воли и наведет порядок, молодая женщина напечатала на машинке заявление об уходе, оделась в длинную юбку и в белую блузку поспешила в университет. Ей нужно было видеть Вивиан.

Касси вошла в кабинет доктора Саммер без стука и положила перед ней на стол заявление. У нее не было сил ничего объяснять.

Вивиан пробежала глазами первые строки и подняла изумленный взгляд.

— Вот это да! Ты действительно имеешь это в виду?

Касси кивнула, сжав зубы. Ей хотелось плакать. Только бы Вивиан не заставляла ее ничего говорить!

Но это была напрасная надежда.

— Ничего глупее ты придумать не могла! — Вивиан гневно стукнула ладонью по столу. — Кто тебя надоумил?

— Я сама, — твердо ответила Касси.

— Тогда забудь о заявлении. С деканатом у тебя проблем не будет. Это я тебе обещаю. Уорринг у тебя никогда не вел лекций, да ты и не просто аспирантка, а преподаватель. Данное правило нужно для того, чтобы помешать профессорам соблазнять невинных первокурсниц. Это не твой случай, не так ли?

— Дело не в том.

— А в чем же? — Вивиан не отрывала от Касси пытливого взгляда. — Что побудило тебя, одного из лучших сотрудников кафедры, все бросить именно в тот день, когда комиссия утвердила тему твоей диссертации? Ведь ее утвердили, Кассандра! Поздравляю тебя.

— Спасибо, но я приняла решение. — Касси была непоколебима. — Возможно, я буду работать над этой темой в каком-нибудь другом университете. Например, в Сиднее. Но из Эрлбери я уезжаю.

— Мой тебе ответ: нет!

Вивиан взяла со стола заявление, еще раз пробежала текст глазами и вдруг разорвала лист надвое. Затем еще раз пополам. И еще раз. А обрывки бросила в корзину.

Касси смотрела на нее широко открытыми глазами, не в силах поверить в происходящее.

— Никуда ты не уезжаешь. — Вивиан торжествующе улыбнулась. — По крайней мере, до завтра. Если ты не передумаешь, то принесешь мне следующее заявление, и я его подпишу… Наверное. А сейчас иди домой и успокойся. Сейчас ты не в том состоянии, чтобы принимать решения.

Касси поднялась как во сне. Она действительно очень устала, бессонная ночь измотала ее, о чем свидетельствовали темные тени под глазами.

— Кстати, почему ты не отвечала на мои звонки? — в спину ей спросила Вивиан. — Я звонила тебе все воскресенье напролет.

Касси вспомнила, что телефон действительно звонил раз десять, но у нее просто не было сил подняться и взять трубку. Интуиция подсказывала ей, что это не Берт… А больше ни с кем она разговаривать не хотела. Точнее, не могла.

— Что-то вы все словно с цепи сорвались, — продолжала Вивиан задумчиво, когда Касси уже взялась за ручку двери. — Бертрам Уорринг тоже подал сегодня заявление об уходе. И кажется, его приняли. Неужели вас настолько запугала мисс Розуолл, что вы решили бежать, не дожидаясь, когда вас прогонят?

Касси повернулась, не веря своим ушам.

— Что?! Берт… решил уволиться?

— Да, он успел это сделать прежде тебя, — подтвердила Вивиан. — Это не мой факультет, поэтому я не знаю подробностей. Но можешь зайти сейчас на кафедру социологии и узнать.

Через несколько минут Касси вышла из дверей гуманитарного корпуса, вся кипя от негодования. На кафедре социологии ей сказали, что мистер Уорринг подал заявление об увольнении еще с раннего утра и декан уже подписал его.

Ну уж нет! Она не даст Берту так поступить. Из соображений дурацкой гордости этот человек решил поставить крест на своей карьере. Она может уехать в другой город и работать там над той же самой темой, но Берт не имеет такой возможности. Он привязан к Эрлбери — здесь его дом, его лошади, в конце концов, он только что привез сюда свою сестру. Значит, уходя из университета, он уходит из науки вообще. А ведь преподавательская работа очень важна для Берта. Никто не знал этого лучше Касси, с которой за четыре года он провел немало вечеров, обсуждая университетские дела. Берт всегда говорил, что конный спорт дает ему деньги, а работа преподавателя самоуважение, осознание собственной значимости. И этим он хочет пожертвовать… Но ради чего?