Ришелье отправляет в Мадрид своего чрезвычайного посла, которому поручено объяснить, что король Франции не испытывает никакой симпатии к герцогу де Невэру, но Испания должна согласиться с тем, что Францию заботит Мантуанское наследство. Это принципиальный вопрос, потому что король Франции стремится повсюду соблюдать право.

Такая позиция кардинала позволяла ему сохранить некоторую видимую гармонию в отношениях с королевой-матерью и не вступать в полемику по поводу герцога де Невэра. Неудобством, однако, было то, что французское правительство оказалось втянутым в полемику с испанцами по поводу более внимательного рассмотрения вопроса о помощи, которую Франция оказывает кальвинистам Соединенных провинций против Испании.

С некоторых пор у Марии Медичи появились дополнительные причины быть недовольной экс-герцогом де Невзром. В прошлом году при родах умерла жена Гастона Орлеанского — мадемуазель де Монпансье. Родилась девочка — будущая «Великая Мадемуазель», которая прославится своей активной ролью в волнениях Фронды во время несовершеннолетия Людовика XIV. Гастон, желавший снова жениться, влюбился в Марию-Луизу де Гонзаг — дочь нового герцога Мантуанского! Женить любимого сына на дочери врага — такого королева-мать допустить не могла. Она пытается организовать его брак с принцессой Флорентийской, но сын не желает, и его противоречивые любовные отношения с Марией-Луизой станут притчей во языцех всего двора.

В таких обстоятельствах Ришелье понадобится немало мужества, чтобы защищать свою позицию — выступить в пользу герцога Мантуанского против Испании и Савойи.

Между Ришелье и лидерами католической партии разгорелись жаркие споры. Мария Медичи и ее друзья пытаются оказать на кардинала давление, публикуя статьи, памфлеты, эстампы во славу этого борца с ересью. Они распространяют тревожные слухи по поводу отношения испанцев: французское вмешательство в Мантуе несомненно вызовет длительную войну между Францией и Испанией.

В конце декабря Людовик XIII подтвердил свое намерение лично возглавить экспедицию по снятию осады Казаля. За два дня до его отъезда, 13 января 1629 года, по просьбе Ришелье король согласился встретиться с Марией Медичи, кардиналом, отцом Сюффреном, бывшим одновременно духовником короля и королевы-матери. На этом собрании Ришелье представляет свою политическую программу действий правительства. В ней содержатся все идеи, которые будут вдохновлять его действия и действия Людовика XIII.

Цели внутренней политики явно Ришелье не привлекают, речь идет только об укреплении власти короля. Именно в этой связи, по его мнению, речь должна идти о подавлении протестантского мятежа. Во внешней политике принципы ясны: остановить продвижение Испании и всеми средствами сохранять равновесие в Европе. В том, что касается методов правления, король должен избавиться от чрезмерной суровости, зависти, отсутствия последовательности, не заниматься мелочами в ущерб глобальным действиям. В конце Ришелье сказал несколько слов о Марии Медичи: «Переменчивость в королеве происходит из ее подозрительности. Твердая и решительная в больших делах, она легко раздражалась по пустякам. Этого нельзя было избежать, так как нельзя было предвидеть ее желания, притом очень часто государственные интересы должны брать верх над личными страстями государей».

Людовик XIII согласился с тем, что было сказано о нем, в отличие от Марии Медичи, глубоко оскорбленной тем, что ее воспитывали в присутствии короля и отца Сюффрена, и уязвленной проигрышем в этой первой настоящей стычке с Ришелье. Мстительная натура теперь этого не забудет и не простит, даже если королева-мать решила пока промолчать. Конечно, Людовик XIII польстил ей, доверив регентство на время своего отсутствия, но рана, нанесенная ее самолюбию, не зарубцуется никогда. Уезжая из Парижа 15 января 1629 года в Лион, Гренобль и Италию, король и его первый министр оставляли у себя за спиной женщину, готовую на реванш.

В Италии Людовик XIII продемонстрировал свою силу, заставив испанцев снять осаду Казаля, и восстановил герцога Мантуанского в его правах. В крепости Суза он оставался в течение всего апреля, принимая послов итальянских государей и демонстрируя возвращение Франции в дела полуострова. После чего вместе со своей армией он отправился в Лангедок подавлять бунт протестантов. Для этого ему потребовалось всего несколько недель. 28 июня 1629 года он подписал в Алесе эдикт о мирном урегулировании — «Эдикт милости», который поддерживал Нантский эдикт, но отменял политические и военные привилегии протестантов. Факты подтвердили, что Ришелье был прав.

После отъезда Людовика Ришелье еще на некоторое время остался в Лангедоке, чтобы завершить установление мира в провинции. Торжествуя, он написал Людовику: «Теперь можно сказать, что источники ереси и мятежа иссякли».

В сентябре 1629 года Ришелье появился при дворе в Фонтенбло. Если король был доволен службой и тепло принял кардинала, то королева-мать встретила его подчеркнуто холодно, что ни от кого не укрылось. Сам же Ришелье был этим удивлен, потому что считал, что ему не в чем себя упрекнуть. Он был уверен, что именно благодаря ему Мария Медичи играла теперь такую роль в ведении государственных дел — роль, как он считал, даже если открыто не говорил об этом, более важную, чем роль Людовика XIII.

Ришелье просит об отставке. В ответ Мария Медичи выражает еще большее возмущение, а Людовик опечален ссорой между своей матерью и первым министром. Отказав Ришелье в отставке, он небезуспешно попытался убедить свою мать в абсолютной преданности кардинала и помирить их.

Поведение Марии Медичи было связано с ее отношением к любовной интриге Гастона Орлеанского и Марии-Луизы де Гонзаг. Она позволила себя убедить, что выступление в пользу де Невэра, ставшего герцогом Мантуанским, выдавало намерение Ришелье способствовать в то же время браку Гастона с дочерью герцога. Во всяком случае, пока Мария Медичи оставалась регентшей в отсутствие сына, она приказала арестовать Марию-Луизу и заключить ее в Венсенский замок. По правде говоря, у Ришелье не было особого личного мнения по поводу матримониальных планов Гастона, которые одинаково не нравились ни королю, ни королеве-матери, но он считал неправильным с политической точки зрения отношение к этой принцессе. Ему удалось убедить Марию Медичи освободить Марию-Луизу де Гонзаг в обмен на обещание немедленно покинуть королевство и уехать к отцу в Мантую.

Дело принцессы де Гонзаг имело непредвиденные последствия: уязвленный поведением своей матери Гастон Орлеанский в знак недовольства решил тоже покинуть королевство и укрыться у герцога Лотарингского. Дело осложнялось — наследник трона оказывался за границей. Делались активные попытки его вернуть. Вмешался давний друг герцога и губернатор Бургундии герцог де Бельгард. Мария Медичи лично пишет своему младшему сыну, обещая ему не только полное прощение Людовика XIII, но и ценные преимущества, если он согласится немедленно вернуться во Францию. Королева-мать, сама устроившая эту ссору ввиду своего резкого отношения к Марии-Луизе, хотела предстать поборником примирения между двумя сыновьями. Она торжествовала, когда, ответив на ее мольбы, 2 января 1630 года Гастон согласился помириться с Людовиком XIII и вернуться во Францию.

Тем временем ситуация в Италии снова ухудшилась, и противоречия между Марией Медичи и Ришелье снова резко обострились. Испанцы оказали давление на императора, чтобы он отказал герцогу де Невэру в инвеституре на герцогство Мантуанское. Это обозначало неизбежное возобновление войны. 21 ноября 1629 года Ришелье назначен главным государственным министром. Так Людовик XIII продемонстрировал свое доверие кардиналу и отсутствие каких-либо разногласий с ним.