Люинь задержался на несколько мгновений возле королевы. Она снова попыталась упросить его отпустить с ней Барбена. Но Людовик XIII властно призвал фаворита к порядку: «Люинь!», и тот поспешил занять свое место при короле. Толпа схлынула. Твердо ступая, Мария отправилась во двор Лувра, где ее ожидала карета и свита. Было два часа пополудни. Шел дождь. В карету королевы сели мадам де Суассон, де Лонгвиль, де Гиз — они будут сопровождать ее до Бур-ла-Рен. Кортеж охраняют рейтары короля, за каретой королевы следует большая карета с ее багажом, маленькая карета, кареты принцесс, которые привезут их из Бур-ла-Рен, кареты мадам де Гершевиль и мадам де Бресье, а замыкает кортеж скромная карета епископа Шартрского Филиппа Юро и епископа Люсонского герцога де Ришелье. Благодаря роли, которую он сыграл в переговорах матери и сына, ему разрешено сопровождать Марию Медичи в Блуа и исполнять там функции главы ее совета.

Людовик XIII смотрел, как удаляется кортеж. До сих пор невозмутимый, король не смог сдержать своей радости. С явным удовольствием он приказал выезжать в Венсенский лес на свою первую охоту в качестве суверенного государя.

Бывшая регентша не предполагала, что она настолько не любима народом: по дороге население встречало ее насмешками и непочтительными словами. В Блуа ей был оказан весьма прохладный прием: горожане не особенно радовались тому, что им пришлось принять у себя свергнутую королеву. Не было ни пышных церемоний, ни фанфар — королева проехала через город и закрылась в замке, ставшем отныне ее резиденцией.

Но Мария по-прежнему была королевой. Ее доходы позволяли ей вести почти такой, как и в Париже, образ жизни. При ее дворе главную роль играл епископ Люсонский — будущий кардинал де Ришелье, глава совета королевы.

Мария Медичи разместилась в западной части замка (сегодня его не существует: на этом месте павильон Мансара). Чтобы сделать ее жилище достойным королевы, поменяли все стекла, полностью перекрасили замок. Наскоро был построен дополнительный павильон для кабинета и гардероба. Девять тяжело груженных повозок привезли в Блуа мебель из ее апартаментов в Лувре.

Бюджет Марии Медичи на 1618 год полностью повторял бюджет 1616-го. У нее своя печать, свои офицеры, свои гвардейцы. Дополнительная милость Людовика XIII: он передал в распоряжение матери шестерых швейцарцев из числа его личных гвардейцев.

Монотонную жизнь в Блуа иногда прерывают какие-нибудь непредвиденные развлечения. Сады — это владения Марии Медичи: она сажает апельсиновые деревья, жасмин и мирт, строит оранжерею, разводит розы. Она вызвала из Парижа своих певцов и музыкантов. Иногда устраивается концерт, приглашаются музыканты из Блуа. Мария слушает не только лютни и скрипки, но также волынку и гобой. Она по-прежнему любит балет и устраивает представления для своего маленького двора.

Очень редко обитателей замка развлекают спектакли проезжающих мимо актеров. Мария Медичи сама создает театр: для нее писатель Буаробер переводит модную итальянскую пьесу Верный пастух.

Она не забыла о своей страсти к бриллиантам и драгоценным камням: 9 октября 1618 года заплатила 800 ливров за «большие настольные часы с боем, украшенные бриллиантами», 5 декабря 1618 года покупает бриллиант за 8400 ливров.

Мария по-прежнему щедра к посетителям, которым разрешено приезжать в Блуа, к членам своей свиты, к бедным и калекам. Она дает францисканцам деньги на строительство новой церкви. Церкви св. Николая она тоже дает деньги, с условием, чтобы ее колокола не звонили до десяти часов утра.

Спокойствие королевы — всего лишь маска. Она не смирилась с потерей власти и изгнанием. Она немедленно начинает плести интриги, которые должны вернуть ей власть, несмотря на то, что пишет Людовику XIII о раскаянии и добрых намерениях. У нее есть агенты, окольными путями она получает письма из Испании, Лотарингии, Италии, ведет тайную переписку с самыми неугомонными принцами.

Об этом очень быстро узнает Людовик. Он поражен, но не хочет признавать вины матери: «Я скрыл очень многое из того, что делалось против меня и моего государства людьми, которые утверждали, что делали это с вашего ведома и служа вам. Я вам обо всем доверительно сообщал и заверил, что у меня и мыслей не было заподозрить вас как участницу их дурных намерений или в том, что вы об этом знали».

Но король должен что-то делать. Прежде всего он сокращает количество визитов в Блуа, усиливает наблюдение за городом и его окрестностями, тщательно проверяются все, кто входит в замок и выходит оттуда. Но этого оказалось недостаточно, и было решено принять радикальные меры, удалив из Блуа главного (или главных) советника королевы.

Самым опасным считается Ришелье: он необыкновенно умен и коварен. Ему доверили сыграть роль миротворца, а он превзошел всех в искусстве лицемерия.

На заседании Совета короля было решено отправить Ришелье в ссылку, о чем сообщили его старшему брату маркизу де Ришелье. Получив письмо от него, младший брат не стал дожидаться приказа о ссылке и немедленно уехал из Блуа в свою епархию Люсон. Мария была в отчаянии: потрясенная, больная (пришлось пускать ей кровь), в страшной тревоге она пишет письмо за письмом, чтобы добиться возвращения своего епископа. Король непреклонен, и королева-мать вынуждена смириться.

Удаление Ришелье было ошибкой. Получается, что Мария Медичи — настоящая пленница: у нее не спрашивают мнения во время переговоров о браке ее дочери Кристины с князем Пьемонтским — наследником герцогства Савойского; внезапно меняют выбранного ею гувернера для сына Гастона Орлеанского. Следить за ней приставлен г-н де Руасси, который ежедневно отчитывается Люиню.

Люинь решает вырвать у нее письмо с признанием, что она плохо управляла государственными делами в течение семи лет своего регентства. Но Мария ничего не хочет слышать. Тогда он задумал поймать ее в ловушку с помощью Барбена, который находился в Бастилии и с которым ей разрешили вести переписку. Люинь делал копии со всех писем и сохранял их.

В начале 1618 года Люинь решил, что пора начать «дело Барбена», потому что враждебность общества по отношению к королеве сменилась на сочувствие: «Принцы теперь жалели ее и желали, чтобы она вернулась и заняла свое место при дворе, как раньше» (Ришелье, Мемуары). В апреле 1618 года Люинь передал королю всю переписку королевы и Барбена, сопроводив ее рассуждениями о возникшей для престола опасности. Ничего не знавший Людовик страшно разгневался и приказал Люиню сурово покарать виновных.

Ришелье, который в этой истории был совершенно ни при чем, получил приказ короля покинуть королевство и отправиться в Авиньон, бывший тогда папским городом. Барбен приговорен к пожизненному заключению.

Королева-мать была ошеломлена. Она чувствовала себя виноватой и жертвой. В Блуа посылаются войска в подкрепление, ей запрещают покидать город, ограничивают прогулки, никто не может встречаться с ней без специального разрешения, ей угрожают изгнанием из королевства, если она не откажется официально от любой политической деятельности.

В сентябре 1618 года политика резко меняется: отозван мрачный тюремщик королевы де Руасси, от города отошли кавалерийские отряды. 30 октября Людовик XIII в собственноручно написанном письме разрешил своей матери выезжать из Блуа по ее желанию. 3 ноября Мария Медичи в свою очередь подписала знаменитое письмо раскаяния, которое от нее ожидали и текст которого продиктовал ей Люинь.

Победа фаворита короля вскоре обернулась против него. Окружение королевы-матери толкало ее к бунту. С конца ноября Мария воспряла духом и потребовала своего возвращения в Париж. Напрасно Людовик уверял ее, что она свободна в своих перемещениях. Мария утверждала, что с ней обходятся как с пленницей и ее жизнь может оказаться под угрозой. Ее жалобы — начало будущих действий.