Парижу и Лондону осталось заключить последнюю сделку. Английский король набивает цену и требует, чтобы приданое мадам Кристины составляло 2 700 000 ливров, в то время как Елизавета принесла 1 500 000 ливров. Но королева-мать дает свое принципиальное согласие увеличить сумму при условии, что дело не будет предано огласке, хотя Кристине нельзя дать больше, чем Елизавете.

Добрая весть передана в Лондон, который готовится дать свое окончательное согласие, как внезапно умирает принц Гэльский, простудившийся во время прогулки верхом. Новым принцем Гэльским становится его брат. Яков I предпочитает отложить пока заключение брака.

Переговоры остановились и будут возобновляться только от случая к случаю вплоть до лишения Марии Медичи власти. Она уже не будет участвовать в переговорах Люиня, а потом Ришелье, которые приведут к браку Кристины и сына герцога Савойского и к браку третьей и последней дочери Марии мадам Генриетты с принцем, который к тому времени станет королем Карлом I Английским.

Теперь Мария Медичи достаточно сильна, чтобы держать принцев в ежовых рукавицах. Подписав договор о двойном испанском браке, Суассон и Конде возобновляют требования о предоставлении крепостей, ссылаясь на пакт в Монтиньи. Но королева нисколько не намерена выполнять свои обещания. Суассон попробовал было обидеться, но вернулся в Париж, как только королева начала сердиться.

Авторитет королевы был восстановлен. Ее тетка, великая герцогиня Тосканская, в ответ на похвалы Французской короне, раздраженно заметила, что ее успехи — более результат Божественного Провидения, чем прозорливости ее племянницы. Когда об этом донесли Марии, она немедленно вызвала флорентийского посла, сурово отчитала его и потребовала письменных извинений от герцогини, которой оставалось только повиноваться.

Испанские браки значительно увеличили претензии Гизов. Марию это тревожит, и она своими придирками пытается показать притязательной семье, что власть им не принадлежит. Герцог де Гиз немедленно отправляется в свое губернаторство Прованс, а его друг Бельгард — в Бургундию.

Королева быстро реагирует на созыв протестантами своей политической ассамблеи в Ла-Рошели, что явно было следствием сближения с Испанией, которое вызывало опасения лидеров реформистской партии: она приказывает протестантам отменить ассамблею, укрепляет связи с муниципалитетами главных протестантских городов, в глубине души довольных регентством, которое сохраняет мир, и привлекает на свою сторону герцога де Роана — единственного принца-протестанта, имевшего качества военачальника и способного доставить неприятности королевскому правительству.

Новая линия поведения Марии Медичи впечатляет, но нисколько не снимает глубоких причин постоянного брожения умов с первых дней регентства. По-прежнему остается открытым вопрос законности самого регентства, аппетиты принцев, соперничество кланов Бурбонов и Гизов, проблема протестантской партии, позиции которой неуклонно подтачиваются распространением Контрреформации.

И теперь Марию начинают упрекать в чрезмерном проявлении власти и резкости. Суассон собирает вокруг себя друзей и недовольных. Но неожиданно заболевает оспой и 31 октября 1612 года умирает.

Итак, Господь распорядился избавить королеву от вечного смутьяна, который, будучи принцем крови, считался практически неуязвимым. Мария немедленно забирает себе губернаторство Нормандии и уменьшает содержания, которые получал Суассон. Клан Бурбонов теряет с его смертью настоящего лидера: бездетный принц Конде не особенно умен, принц Конти, тоже не имеющий детей, — практически глухой и заика. В результате значительно усилились позиции семьи Гизов. Это настолько хорошо понимает герцог де Гиз, что, едва достигнув Прованса, тут же поворачивает назад в Париж.

В Северной Италии разворачиваются серьезные события по поводу Мантуанского наследства и поглощают все внимание королевы.

В марте 1612 года умирает Винченцо Гонзага, герцог Мантуанский — родственник Марии Медичи. Наследником становится его сын Франческо, но и тот внезапно умирает 22 декабря 1612 года. Он оставил вдовой Маргариту — дочь герцога Савойского — и четырехлетнюю дочь Марию. Его брат кардинал Фердинанд Гонзага объявляется регентом до того момента, как Маргарита, утверждающая, что беременна, родит мальчика (тогда кардинал вместе с Маргаритой будут обеспечивать регентство) или девочку (в этом случае он станет герцогом Мантуанским).

В конце апреля 1613 году Маргарита вдруг признается, что она не беременна и в то же время заявляет о желании стать женой Фердинанда, что, естественно, только упростит дело. Но сначала она хочет навестить своего отца, герцога Савойского, с чем Фердинанд неосторожно соглашается, потому что в конце апреля герцог неожиданно захватывает главные города маркизата Монферрато, подчиняющегося Мантуе, кроме важной цитадели Казаль. Узнав о монферратских событиях, в Париже спешно собирают заседание совета.

Мария Медичи и ее правительство захвачены врасплох. Фердинанд — племянник Марии, поэтому она горит желанием прийти ему на помощь. Но Вильруа более осторожен: если герцог Савойский действовал с согласия Мадрида, то оказывать военную помощь нежелательно ввиду новой политики Франции и предстоящих испанских браков — это гораздо важнее, чем судьба герцога Мантуанского.

5 мая испанский губернатор Милана сообщил королеве-регентше, что герцог Савойский действует без его ведома, и мобилизует войска для восстановления прежнего положения. Французское правительство с облегчением воспринимает это как великолепный предлог не вступать в военные действия и ограничивается некоторыми мерами предосторожности.

Правда, королева недовольна политикой правительства: затронуты интересы ее семьи и, кроме того, ей важно сохранить верность договору между Францией и герцогством Мантуанским. Она готова немедленно вмешаться. Вильруа при поддержке Гизов всеми силами желает сохранить мир и сближение с Испанией и избежать новых военных затрат.

При дворе, однако, формируется партия дворян — сторонников военного вмешательства, готовых сражаться за справедливое дело — защитить союзника Франции. Королева вспоминает о Конде, старом сопернике Гизов, который томится в добровольном изгнании, и вызывает его в Париж. На заседании совета он поддерживает позицию Марии Медичи, и большинством голосов принимается решение о военной экспедиции. Больше всего решение совета осчастливило юного Людовика XIII: «Мадам, я рад — надо воевать».

Вильруа и его партия пытаются остановить королеву, говоря, что для похода нет денег. Но Мария Медичи, при мысли о войне радуясь, как и ее сын, собирает против Савойи крупные силы — Тосканы, Венеции и — а почему бы нет — святого престола.

Из-за нехватки денег Марии удается послать на границу только несколько батальонов, однако воинственно настроенные французские дворяне потоком прибывают в Мантую. Но тут вдруг зашевелилась Испания: король написал Марии о том, что дал приказ губернатору Милана применить против герцога Савойского военную силу, если тот откажется вернуть герцогу Мантуанскому захваченные города.

Через несколько месяцев был заключен договор, по которому герцог Савойский передавал города Монферрато губернатору Милана в ожидании вынесения вердикта об обоснованности его претензий на Монферрато.

После заключения этого соглашения Конде и посол Мантуи убеждают Марию Медичи, что это дело оказалось выгодным только для Испании, но королева предпочитает слушать Вильруа и Гизов, которые доказывают ей, что король Испании выступил на стороне правительства Марии Медичи только потому, что боялся поссориться с Францией. Королева осыпает Гизов милостями. Кончини поспешил стать на их сторону, а Конде и два его верных союзника — герцоги Вандомский и Мэнский — покидают Париж.