И вот уже актеры начинают репетиции…»[109]

Да, конечно, драма. Один акт за другим. Хотя вряд ли язык повернется назвать актерами тех ндебелов, шонов, да и англичан, которые в каждом из этих актов умирали совсем не сценически.

Репетиции были кровавыми.

Для «пионеров» такими репетициями стали нападения на поселки шонов. Под каким предлогом? Ну, это было просто. У одного из «пионеров» пропали какие-то вещи. Другой убит неизвестно кем… Карательные отряды убивают десятки африканцев, угоняют скот, жгут селения.

В мае 1892-го, с опозданием на полгода, ндебелы узнали наконец и о перекупке «концессии Липперта». Это привело к крайнему возбуждению, к страстным призывам изгнать пришельцев. Вопрос о дальнейших отношениях с англичанами настолько накалил обстановку в стране, что многие воины, особенно молодежь, да и многие индуны стали почти открыто выражать недовольство поведением инкоси.

К сожалению, большинство сведений о внутреннем положении в стране ндебелов историки до сих пор могли почерпнуть почти исключительно из английских источников Теперь, с провозглашением независимости Зимбабве, там начинаются собственные исторические исследования, сбор устной исторической традиции, записи рассказов старых людей, и многое, конечно, предстанет в новом свете.

Но по тем свидетельствам, которые собирались англичанами, создается впечатление, что Лобенгула видел заговор с целью изменения его политики и немедленной войны против англичан. Сам же он по-прежнему считал эту войну гибельной для своего народа и всячески старался ее оттянуть.

Канадский историк Флинт, чье имя уже не раз упоминалось на страницах этой книги, писал в 1974 году, что «ни Джемсон, ни Лобенгула не хотели войны».

Это вряд ли. Если Лобенгула и правда не желал ее — она представлялась ему катастрофой, то и Джемсон, и стоявший за ним Родс рассуждали иначе. Для них война могла быть нежелательной только по тактическим соображениям, до какого-то момента — пока они не подготовятся к ней достаточно тщательно.

Среди сторонников Родса были такие, кто хотел войны еще в 1890-м, еще во время похода «пионеров», когда и сам Родс вместе с майором Фрэнком Джонсоном, одним из начальников этого похода, тайно планировал свержение Лобенгулы. Но Родс тогда ответил «горячим головам»:

— Я уверен, что наступит день, когда можно будет сделать то, что вам хочется, но вы должны помнить, что в этой стране я имею право лишь добывать золото; поэтому до тех пор, пока матебелы не будут беспокоить моих людей, мне не удастся объявить им войну и выгнать их из их страны, но, как только они нарушат наши права, я положу конец этой игре.

Из этих слов ясно: предлогом для начала будущей войны могло послужить что угодно. «Права» компании были столь неопределенными, что любое действие ндебелов Родс мог толковать как «нарушение» этих прав.

В середине 1893 года сложилась особенно благоприятная обстановка для начала военных действий. Прибыли компании Де Беерс в этом году были рекордными за все время ее существования. Следовательно, группа Родса могла ассигновать на войну значительные средства.

Если исходить из английских свидетельств, то событие, послужившее поводом к войне, выглядело так. В мае 1893-го группа шонов неподалеку от форта Виктория унесла 45 метров медной проволоки, которую служащие Привилегированной компании привезли для телеграфной линии. Зачем шонам понадобилась эта проволока, кажется, так и осталось невыясненным.

Администрация компании пожаловалась Лобенгуле. Поселок шонов — то ли имевших отношение к этой проволоке, то ли не имевших — решил задобрить компанию скотом, но Лобенгула счел, что этот скот принадлежал не шонам, а ндебелам. Он послал в район форта Виктория большой отряд воинов — разобраться на месте и наказать виновных. Джемсону же 29 июня отправил письмо, заверяя, что отряду приказано не трогать белых поселенцев.

Сложность отношений между ндебелами и группой народов шона не была вполне понята европейцами. Долгое время считалось, что «кровожадные» ндебелы истребляли «миролюбивых» шонов, относились к шонам куда хуже, чем в Древней Греции спартиаты к илотам. На историю взаимоотношений этих народов прольют свет труды историков из среды самих ндебелов и шонов. Но во всяком случае очевидно, что воинственные ндебелы видели в сопредельных народах шона своих данников, а вмешательство европейцев в их дела считали нарушением сложившейся стабильности.

Трудно сказать, в какой степени заслуживают доверия английские свидетельства о крайней жестокости, проявленной отрядом ндебелов по отношению к шонам, жившим близ форта Виктория. Лобенгула, вероятно, стремился показать шонам, что его власть по-прежнему распространяется на этот район, несмотря на приход «пионеров» и появление английского форта. Ну а Джемсону приход отряда ндебелов представился долгожданным предлогом для войны. Очень уж соблазнительно было объявить компанию защитницей шонов.

Десятого июля Джемсон послал Лобенгуле письмо с требованием запретить его воинам пересекать «границу». Само это требование уже было провокацией. О какой границе могла идти речь? Ее ведь не существовало. О ней ни слова не сказано ни в одном из документов, на которые могла ссылаться компания: ни в «договоре Радда», ни в «договоре Липперта». Даже если считать их документами, имеющими юридическую силу, все же в первом говорилось о праве добывать полезные ископаемые, а во втором — о праве на строительство жилищ и поселков. Никакого суверенитета над какой-либо территорией эти договоры не давали.

Ндебельский воин

Да ндебелы даже бы и не поняли такой постановки вопроса. Ее не допускали их нормы права, она не укладывалась в их правосознание.

Тогда что же назвал границей Джемсон? Вероятно, ту местность, где кончались земли, населенные в основном народами шона, и начиналась область, где обитали преимущественно ндебелы. Иными словами, Джемсон сделал вид, что власть Лобенгулы распространяется только на земли ндебелов, на землях же шонов — власть компании.

Вслед за отправкой письма Лобенгуле Джемсон потребовал от индун, руководивших отрядом ндебелов, чтобы те явились к нему в форт Виктория. Выполняя строгий наказ Лобенгулы не вступать ни в какие конфликты с компанией, индуны пришли к Джемсону. Тогда он заявил, что будет говорить только с одним из них, Маньеву, и ультимативно потребовал, чтобы отряд немедленно отошел за «пограничную черту», иначе он, Джемсон, с ними расправится.

На вопрос, где же находится «граница», Джемсон ответил, что ндебелы знают это сами.

Насколько же дисциплинированными были ндебелы и насколько беспрекословно выполняли они приказ Лобенгулы, что даже такое вызывающее поведение Джемсона не спровоцировало их на схватку тут же, у форта Виктория.

Но схватка все равно была Джемсоном предрешена. Срок выполнения своего ультиматума он показал по солнцу. Оставалось лишь около часа, а до тех мест, которые он считал «границей», было почти пятьдесят километров.[110]

Ндебелов этот ультиматум застал врасплох. Должно быть, Джемсон так и рассчитывал. Все это происходило 18 июля, лишь через несколько дней после отправки письма Лобенгуле, и Джемсон мог быть почти уверен, что четких инструкций на случай такого ультиматума Лобенгула еще не предусмотрел. Или во всяком случае, что индуны их еще не получили.

Ндебелы стали отходить в направлении, указанном Джемсоном. Но уже через полтора часа он послал им вслед тридцать восемь всадников во главе с капитаном Ленди. Догнать пеших ндебелов не составляло большого труда, особенно арьергардную группу, где был больной, которого несли на руках. По этому арьергарду всадники открыли огонь. Убили от тридцати до пятидесяти воинов. Ндебелы и тут, памятуя приказ Лобенгулы, сопротивления не оказали.