Бывшие противники превращались в сторонников, критики — в апологетов. Что теперь могло помешать Родсу? Даже Британское географическое общество встало на его сторону. В мае 1889-го оно рекомендовало коммерческие ассоциации в качестве лучших агентов для распространения цивилизации на Центральную Африку.
…Двадцать пятого февраля 1889 года в палате общин был сделан запрос, знает ли правительство о концессии Радда и помощи английских чиновников Родсу в давлении на Лобенгулу. Помощник министра колоний барон де Вормс участие чиновников отрицал, вообще же по данному вопросу «правительство не считает необходимым выражать какое-либо мнение».
Двадцать шестого марта Вормс заявил, что, хотя земли Лобенгулы и являются «английской сферой влияния», правительство не вправе вмешиваться во внутренние дела «действительных правителей» и «не имеет никакого права одобрить или не одобрить концессию».
Второго апреля радикал Лебучир спросил, известно ли кабинету министров утверждение Лобенгулы, что он обманут переводчиком-миссионером. Лебучир привел заявление Лобенгулы. Вормс ответил, что ничего об этом не знает и правительство в эти вопросы «не вмешивается».[84]
Ответы — почти по Киплингу:
Кто не любит спрашивать, тому и не солгут.
Пятого апреля Вормс вообще отказался отвечать на подобные вопросы. С конца мая пресса уже писала о даровании хартии как о решенном деле. А представители правительства все еще отказывались отвечать на вопросы, связанные с хартией. Даже 24 августа.
Хартия была подписана королевой Викторией 29 октября 1889 года. Сфера деятельности компании определялась как «район Южной Африки, лежащий непосредственно к северу от Британского Бечуаналенда, к северу и западу от Южно-Африканской Республики (т. е. Трансвааля. — А. Д.) и к западу от Португальской Восточной Африки». В этом районе подтверждалось право компании использовать «все выгоды от упомянутых концессий и договоров при условии, что они являются законными». Компании вменялось в обязанность «поддерживать мир и порядок», «постепенно ликвидировать все формы рабовладения и работорговли», «следить за торговлей спиртными и возбуждающими напитками на упомянутой территории, а также, насколько это практически осуществимо, препятствовать продаже туземцам каких-либо спиртных или иных побуждающих напитков», «никоим образом не вмешиваться в религиозные дела племен», «уважать обычаи и законы групп, племен и народов» и даже «охранять слонов и других животных».
Флаг Британской южноафриканской привилегированной компании
Компании давалось право организовать административный аппарат, иметь свою полицию, создавать банки и акционерные общества, «дарить земли на определенные сроки или навечно», «давать концессии на горные, лесные и другие разработки» и «заселять все вышеуказанные территории и земли».
Компания сразу же завела свой флаг, свой герб, свой девиз, свои гербовые и почтовые марки. На гербе чего только не было. Щит с волами, кораблями и слоном. Его держат с обеих сторон антилопы. Пониже — девиз: «Справедливость, коммерция, свобода». И над всем этим, разумеется, британский лев. Флаг — «Юнион Джек», в центре — лев и под ним первые буквы слов, составляющих название компании БЮАК.
Печать с гербом компании
Так возникла Британская южноафриканская привилегированная компания — со своей армией, полицией, даже со своим флагом. В будущем — полновластный хозяин земель, во много раз больше Великобритании.
Чем же это не imperium in imperio — империя в империи?
А если так, то как же величать человека, который управляет всем этим? Не было должности, звания или титула, которые точно отразили бы полноту его власти. Называли его просто — Сесиль Родс.
Родс полновластно господствовал во всех делах компании. «Он был единственным директором, который знал, чего хотел и как этого добиться», — писал один из его биографов. Всевластие Родса было даже официально затверждено. В мае 1890-го Эберкорн и Файф подписали документ — «полномочия» Родса как директора-управителя компании.[85] Пробравшись сквозь сложный юридический язык документа, понимаешь, что суть его можно было бы выразить простенькой фразой: «Все, что сделано подателем сего, совершено с моего согласия и для блага государства». Так, кажется, сформулировал кардинал Ришелье полномочия миледи в «Трех мушкетерах».
«Мы здесь в полном неведении, но я полностью доверяю мудрости каждого действия, которое Вы с Джемсоном сочтете верным… делайте все, что считаете правильным. Мы в любом случае поддержим Вас» — так в один из трудных для компании моментов писал Родсу Альберт Грей, единственный из лордов-директоров, все-таки пытавшийся вникать в дела компании. В сущности Родса не контролировало и английское правительство. Лорд Эберкорн признавался потом: «М-р Родс получил полномочия делать все, что ему заблагорассудится, не испрашивая разрешения у министерства, а только сообщая о сделанном».[86]
Противоречивость хартии, дарованной Родсу, сразу же бросается в глаза. С одной стороны, даже в самой петиции содержалась просьба лишь о помощи в «реализации концессий и соглашений», заключенных с африканцами, и в хартии многократно подчеркивалось, что ее цель состояла именно в этом. Следовательно, признавалось, что основа всех прав, которые компания приобрела или надеялась получить в будущем, — это договоры с африканскими народами, а смысл хартии лишь в том, что правительство Великобритании берет под свою защиту полученные таким образом права.
С другой стороны, речь шла об установлении административной власти компании на громадной территории.
Единственный договор, заключенный компанией к моменту получения хартии, — это был договор с Лобенгулой. Но даже если признать его удовлетворяющим требованию хартии о «законности», он давал права только на добычу минералов. Он никак не мог оправдать предоставления компании административной власти.
Объяснялись эти противоречия и неясности просто. Правительство желало наделить компанию самыми широкими и вполне реальными полномочиями и в то же время боялось международных осложнений из-за слишком уж бесцеремонного обращения с громадным еще не поделенным куском Африки. Поэтому, давая Родсу и его компаньонам мандат на господство над миллионами африканцев, правительство ссылалось лишь на необходимость охраны «договорных и концессионных прав», полученных от самих африканских вождей.
Маскировка истинного смысла хартии отняла, видно, много времени и сил у искушенных английских законников. Слишком уж нарочита запутанность ее многочисленных статей, слишком часто подчеркивается забота об африканцах. Можно подумать, что речь идет о создании благотворительного общества.
Еще долго после оглашения хартии на страницах то одного, то другого издания поднимался вопрос, в чем же юридический смысл этого документа. Даже через восемь лет миссионер Маккензи писал: «Самое главное — надо уяснить, что же все-таки было дано компании имперским правительством».
Хартия дала компании возможность стать государством в государстве, но для осуществления этой возможности предстояло разгромить военную силу местных народов, организовать систему подавления, создать и наладить механизм эксплуатации населения и природных богатств.
Но ведь все это требовало громадных расходов. К тому же лорды вправе были ожидать прибылей от предприятия, которое согласились украсить блеском своих имен.
