Белые стихи весеннего вечера Сколько на свете одиноких женщин И девушек молодых, веселых, Тех, что по двое, по трое Спешат куда-то на танцы Или в кино, Ведь тоже безмерно одиноких, Как одиноки мы в юности, При первых исканиях любви. Ночь — не покров. В ночи мы, люди, все, Как светляки, — То наши мечты и желания, Наши страсти и наши надежды, Наши обиды, наше зло… Подвижное скопление Огоньков машин, семафоров, окон — Тоже светляки наших стремлений… В горе, в беде мы одиноки. Когда мы одни — меньше, А придут друзья — больше. И в счастье мы одиноки, Ибо мы, люди, не сообщающиеся сосуды, А у каждого счастье свое, И боль — счастье, и даже разлука… А если кто из нас одарен талантом И знакомо ему вдохновение, Всех счастливее он И всех несчастней, ибо Творчество — это Самое глубокое одиночество. Одиночество — это не круг, Который не разомкнуть. Одиночество — это шар, Шар земной, что летит В пустынной бездне звезд. Но, может быть, и то, Что я один одинок на свете: Я иду под вечер по улицам города, Неприметный, чуждый как будто всем. Но и ко мне обращены глаза Милых в одиночестве своем женщин И девушек молодых, статных, Но я пройду мимо, зная Одиночество первых слов и свиданий, Счастья любви и верности. Мне дороже мой путь детской свободы. И если я и воспел одиночество нынче, То хотел лишь развеять печаль И наполнить сердца светлой грустью Любви и надежд. 14 марта 1976 года. Марка с «Березовой рощей» Левитана Марку с березами, светлую грезу, Со штемпелем черным, верно, не жаль, Мальчик приклеил шутя на березу, И словно открылась лесная даль. Взрослым придумать такое трудно, А мальчик сказал: «Попробуем». Что ж! С маркой береза смотрелась чудно — Как множество в мире березовых рощ. Что же случилось? Словно умытый и чистый Весенним при солнце дождем, Город сиял, свежий, лучистый, Художника новым счастливым сном! 3 сентября 1976 года. * * * И что хочу понять я вновь: Что счастье? Что любовь? Тот сладкий миг и тесный, Порою, как в ненастье, Миг гадкий и нечестный, — Ужели это счастье?! То знают ведь и звери. Нет, я хочу любить и верить. Любовь моя чудесней, — И в одиночестве моем, Как мы с тобой двоем, Она в душе моей — как песня! 6 июля 1977 года. На сцене Цыганка пела и плясала, На яркий свет сойдя из тьмы. Она, нам мнилось, что-то знала, Что знать хотим давно и мы. Я вспомнил сладостные грезы Тех лет, когда всё — явь и сон, И знойный запах дикой розы, И цвет летящий — махаон. Цыганка пела и плясала В цветастом платье и — боса. Серьезно, как дитя, играла… Дика, умна ее краса. Молчит — немая дочь природы, Идет — уж танец и мечта, Поет — из тьмы веков народы Взывают к нам, раскрыв уста. И к ней прислушивался Пушкин, И Блок печально подпевал, И я стоял там, на опушке, Где табор шумно ей внимал. Цыганка пела и плясала, Как ночь в звездах, ярка, темна. Не тайну судеб разгадала, Но песен тайну — как весна! 12 июля 1977 года. Если нет тайны На утро на деревьях иней. И солнце стынет в синеве. В саду, как в сказке зимней, И пар дымится на Неве. И я вздохну в тяжелой думе, Хотя меня преследует не страх: Мой друг лукавый рано умер, В земле его заиндевелый прах. Как холодом объят мой город! Ученый и повеса, серьезен и удал, Он говорил: «Умрем еще нескоро!» — И в смерти тайны не видал. Но если тайны нет, то это ужас? И тайны нет в любви, всего лишь секс? Нет тайны в творчестве?! Какая стужа! Всю Землю покрывает белый саван — снег. 3 января 1979 года. Весна открывает дали Как небо серо здесь, над нами, А там, за серыми лесами, Я вижу розовую синь, И всё звенит там: дзинь-дзинь-дзинь! Там тонкоствольные березки Так стройно тянут ножки, — Сказать точнее не могу, — Как балерины на снегу! Там люди в городах и селах — Движенье, смех веселый! Я вижу жизни торжество, Иль это музы волшебство? То утро над Россией всею, То ледоход по Енисею, То снегопад на Ангаре, То зелень юга на заре! 15 марта 1979 года. |
