— И вы не испугались?

— Нет. В конце концов, меня часто кто-нибудь преследует. Такое случается с женщинами.

«Но только с очаровательными»,—мысленно добавил Морис.

— И вообще он вел себя очень корректно: шел в отдалении и не пытался заговорить Чтобы отделаться от него, я даже решила по дороге выпить чаю. Он в это время бродил возле кафе. Я не придала этому особого значения.

— Но все же вы его нарисовали.

— Просто у него была необычная внешность. Я постоянно рисую незнакомых людей. Если мне бросается в глаза что-то нестандартное, я тотчас это фиксирую, совсем неважно, где и когда. .

Она указала на ухмыляющуюся, круглую как луна физиономию, изображенную на одном листе с Дюпоном.

— Вот, например, хозяин кафе, в котором я пила чай. Облик человека, на мой взгляд, интереснейший сюжет.

Даниель правильно оценил: Валери была исключительно талантлива. Ее искусство поражало своим изумительным реализмом. Когда она заговорила с Морисом о живописи, глаза ее заблестели, а теперь снова потускнели.

— Но ответьте мне, пожалуйста, кто это?

Морис вздрогнул, почувствовав прикосновение ее теплой ладони.

— Вероятней всего, Оноре Дюпон.

Она отдернула руку.

— Так вы знаете его?

— Нет, но мне известно, что Даниель обнаружил его изображение среди прочих ваших рисунков,

— Почему он не сказал об этом мне?

— Вероятно, случая не представилось.

Она кивнула.

— Видимо, он доверял вам больше, чем мне.— И затем с беспокойством добавила: — Он говорил, что мне грозит опасность?.

— По-моему, вам нечего беспокоиться.

— Но восемь дней назад Дюпон все же интересовался мной.

— Вероятно, он только хотел пополнить свои сведения о Даниеле. И совершенно неожиданно попал в беду, столкнувшись с таким редким человеком, как вы. Портрет грозит Дюпону тяжелыми последствиями.

Испытующе посмотрев на свою работу, Валери вырвала лист из альбома.

— Вы думаете, это пригодится полиции? —спросила она.

— Комиссар Фушероль будет счастлив. Получить портрет убийцы почти так же важно, как узнать его имя.

Незаметным образом Валери и Морис стали чувствовать себя друзьями. Как-то само получилось, что они решили на следующий день вместе дойти на набережную Орфевр.

— Я заеду за вами,— сказал Морис.

Валери так доверчиво глядела на него, что Морису захотелось рассказать ей все. «Иначе совесть меня замучает»,—подумал он. Но должен ли он сообщать о рукописи Даниеля, прежде чем она попадет в полицию? Пока он не смог этого решить и закурил сигарету.

Кто-то постучался в дверь. Тихие удары походили на условный знак.

— Это консьержка: она не звонит,— пояснила Валери и пошла открывать.

На пороге возникла симпатичная брюнетка.

— Вам пришло срочное письмо, мадемуазель Жубелин.

Валери взяла послание, не проявив к нему особого интереса. Ее мысли были заняты другим.

— Спасибо, мадам Барбье,— сказала она.— Не могли бы вы зайти на минутку?

Брюнетка прошествовала в комнату. По ее глазам Морис понял; что она посчитала его за нового друга Валери.

— Вчера я вас спрашивала,— продолжала Валери,— не живет ли в нашем доме мужчина по фамилии Дюпон.

— Да, и я ответила вам, что здесь таких нет,— Верно, но теперь взгляните, пожалуйста, на этот рисунок.

Мадам Барбье внимательно посмотрела на эскиз.

— Нет,— ответила она,— этого господина я у нас не видела.

— А где-нибудь еще?—спросил Морис.

— Да нигде. Я вообще его не встречала.— Хорошо ухоженным пальцем консьержка ткнула в портрет,— Такого человека нелегко забыть.

Затем она повернулась и вышла.

Погруженная в размышления, Валери смотрела прямо перед собой с альбомом в одной руке и письмом в другой..

Лишь бы поддержать разговор, Морис заметил:

— Хорошая была идея — показать эскиз консьержке. Вот если бы она узнала Дюпона! Однако я не хочу вас больше задерживать. Читайте спокойно ваше письмо.

Он тактично отвернулся, взял с кушетки свое пальто и надел его. Валери углубилась в послание так, что забыла о Морисе. Чтение продолжалось не более минуты.

«Вероятно, кто-то прислал соболезнование»,— подумал Морис.

Теперь он уже решил подождать с рассказом о рукописи. Для этого еще завтра будет время.

Он откашлялся, .и девушка взглянула на него.

— Так... ну, я пошел,—-сказал он.

Она устало улыбнулась. Ему ужасно не хотелось с ней расставаться..

— Что вы собираетесь сейчас делать? — спросил он.

Она так пожала плечами, что он почувствовал, насколько ей необходимо остаться одной, и‘ потому сказал:

— Все, до свидания, мадемуазель.

Ладошка, которая еще недавно была такой теплой, а теперь холодная как лед, очутилась в его руке.

— До свидания, месье Латель.

— Я позвоню завтра утром.

Он бы обрадовался, задержи она его: ему было приятно находиться в ее обществе. Неохотно подошел он к двери и уже взялся за ручку, как вдруг Валери схватила его за локоть.

— Ах, прошу вас...— тихо проговорила она.

Ее широко открытые глаза теперь были полны тоски. Она пошатнулась. Морис подхватил ее и повел к кушетке. Девушка упала на подушки и залилась слезами. 

— Я вам солгала,— промолвила она.— Я... я не из газет узнала о смерти Даниеля. Мне сообщили это уже сегодня утром. Весь день я работала и не осмелилась никому произнести ни слова.

Морис молчал, чувствуя, что сейчас любые возражения неуместны.

— Я вздрагивала от малейшего шума.— Ее страдающее лицо было подобно бледной маске.— Сегодня в шесть утра мне звонили.

— Дюпон?

— Да. Он так и сказал: «Говорит Оноре Дюпон». Я еще спала.

— Какой у него был голос?

— Низкий... и...

— Заискивающий? Бархатистый?

— Да, правильно. Он заявил, что я единственный человек, с которым Даниель встречался после него. Правда, тут он заблуждался, ибо вы тоже...

— Это что-то новое,— заметил Морис.— Дальше!

— Видимо, он понял, что мне не ясны его желания. И сказал, что, если я ничего не знаю, мне нечего бояться. В противном случае я должна молчать, иначе со мной произойдет то же, что и с Даниелем. А потом он совершенно равнодушно заявил, что убил его. Вот и все. Затем он повесил трубку.

 Морис снова снял пальто. Сигарета у него погасла, и он раздавил ее в пепельнице.

  — И вы ему поверили? — спросил он.

— Конечно нет. Я подумала, что это неправда, но несколько раз звонила Даниелю, естественно, безрезультатно. Потом попыталась, позвонить с работы и тоже тщетно. Однако я все еще считала, что кто-то зло подшутил надо мной, пока в половине двенадцатого не передали сообщение по радио.

Остальное нетрудно было угадать. После подтверждения слов Дюпона его угрозы приобрели новое значение. Валери стала бояться. 

 — Я никому ничего не сказала,— закончила она.

— Кроме меня...

 — Вы знали больше, чем я. Ведь я даже не предполагала, что нарисовала в альбоме Дюпона.

— Счастливый случай/ Иначе бы вы уничтожили эскиз.

Валери ничего на это не ответила. Она вынула из сумочки только что полученное письмо и протянула его Морису.

— Прочитайте.

На белом листе была всего одна строчка, написанная крупными печатными буквами красными чернилами:

Адрес на конверте вывели тем же шрифтом.

— Он хочет произвести на вас впечатление.

— Как и на Даниеля,— с горечью заметила Валери и добавила нежным тоном: — Пока вы сидели со мной, я чувствовала себя в безопасности. А как только пришло письмо и вы собрались уходить,- я перепугалась.

— Надевайте пальто и поедем ко мне,— предложил Морис.

— Куда?

— Ко мне.— И чтобы не создавать ложного впечатления, добавил: — Я живу вместе с девятнадцатилетней дочкой. Вы переночуете в ее комнате.

Пока Валери собирала в ванной туалетные принадлежности, Морис изучил письмо. Оно было написано авторучкой и вполне соответствовало его представлению о Дюпоне. Если полиция исследует его в лаборатории, наверняка выяснится, где и когда Дюпон купил такие бумагу и чернила. Значит, прибавятся новые данные, но все равно портрет Дюпона останется важнейшей уликой.