Чтобы читатель (да и автор) чуть-чуть отдохнули от реалий жизни, внесём капельку юмора в повествование.

Я уже упомянула о том, что такое, эти дежурства: следить за порядком на лестнице, в коридоре, даже в туалете. Да, сегодня учителю и такие указания поступают от директоров. С согласия родителей в туалетах устанавливаются видеокамеры для слежки за детями нерадивыми, но на все тубзики денег, как всегда, почему-то не хватает камеры установить, поэтому учителям дают установку заглядывать и в туалеты. А как учителям-женщинам в мальчишеские туалеты заходить — этот вопрос на планёрке не был уточнён. Так что, помимо бесполезной рутины, в школе встречаются и очень забавные, абсурдические случаи! Вот один из них. Правда, это для меня он такой, а для большинства среднестатистических училок это нормально. Они даже не поймут, в чём прикол.

Итак. В школах принято во время сдачи экзамена возле кабинета сажать дежурного учителя. Его задача состоит в том, чтобы следить за тишиной возле кабинета, чтобы ничто не отвлекало экзаменаторов и экзаменуемых. Это понятно — вопросов нет. Но зачем нужен этот дежурный, если экзамен проводится в субботу, в летнее время, т. е. когда школа пуста и кроме экзаменуемых и экзаменаторов в школе никого нет??? Это не ЕГЭ, не другой письменный многочасовой экзамен, на котором экзаменуемые хотя бы в туалет отлучаются (хотя дежурный учитель всё равно не ходит за детьми в туалеты следить). А тут устный экзамен, всего несколько человек экзаменуемых, и их из кабинета не выпускают во время экзамена ни в туалет, никуда. В общем, здесь дежурный учитель явно для очередного любимого начальством «поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что», очередным привратником-дураком, «на посылках», как в сказке у Пушкина про властолюбивую старуху… Но такой вопрос возник только у меня. Я не стала его задавать, поскольку знаю: задавать вопросы администрации школы бесполезно, тебе сказано, что ты дежуришь там-то и там-то, — иди и выполняй без разглагольствований! Накануне этого экзамена дома в шутку говорю маме: от кого я буду защищать экзамен, от мух, наверно? Посмеялись, забыли.

Настал день экзамена. Прихожу — так и есть: в школе ни души, кроме учителей, принимающих экзамен, и учеников, сдающих экзамен. Все они зашли в кабинет, и начался экзамен. Всё, в школе пусто, ни души… кроме меня! Сижу на лестнице, неподалёку от этого кабинета, «.. и тишина, и мёртвые с косами стоят!»

Читаю книжечку, точнее, клюю носом над этой книжечкой. Вдруг слышу жужжание. О, точно, прилетели ко мне две мухи. Летают-жужжат возле меня, меня веселят. Но регламент экзамена не нарушают. Благовоспитанные, миролюбивые мухи попались. Но и мухи долго не задержались в том месте, требующем присутствия дежурного-учителя. Улетели, и опять гробовая тишина. И я снова клюю носом над книжечкой.

А мы ещё смеёмся над советской школой с её комичными формальными порядками. Что изменилось-то? Я имею в виду в лучшую сторону. И если есть-таки какие-то несчастные проценты (и то, конечно, натянутые), то какова эффективность этих процентов в контексте гигантских потраченных средств за все последние, сколько себя помню, годы непрестанных школьных реформ? Наверное, миллиардных средств, ни много ни мало?! Вопрос, как всегда, получился риторический, у нас, как всегда, никто ни за что не отвечает.

Насколько я знаю, у нас не существует сообществ учителей, в которых они могли бы решать те или иные проблемы. Все из существующих ассоциаций и клубов учителей — это как кружки по интересам, в которых они забавляются беседами, обмениваются мастер-классами, т. е. только и делают, что создают иллюзию развития самих себя и своей отрасли. В этих ассоциациях обычно участвуют следующие категории учителей: первая, которую я называю блатными, — это учителя из именитых педагогических семей, «с традициями», т. е. учителя, которым автоматически были открыты двери в любые лучшие учебные заведения страны (и не только это), благодаря заслугам их предков. Они же являются обладателями ряда статусных регалий, премий, званий и т. д., добытых ими благодаря тому же, благодаря чему сегодня весь наш кинематограф забит такими же блатными детками известных родителей и другими их родственниками. Ко второй категории я отношусь с большой симпатией, это учителя-фанатики своего дела — это такие учителя, которые в своей жизни видят только свой предмет, абсолютно помешаны на нём, помешаны так, что давно утонули в пучинах его теории и своего увлечения. И надо сказать, это очень удобная позиция — эти люди ничего не замечают из того, что происходит вокруг них, в школе, в жизни вообще. Они полностью близоруки, они видят только то, что любо лично им: свои уравнения, ямбы и хореи, формулы и колбочки, и потому они всегда счастливы и, в частности, счастливы провести какой-нибудь семинар для студентов или других учителей, поделиться каким-нибудь своим ноу-хау, которое, кроме них самих, никто и не будет применять (ещё таких же два-три фанатика не в счёт). И третья категория подвижников, самая многочисленная, — это прожженные лицемерки, участвующие в этих ассоциациях и семинарах лишь для галочки, для собственной карьерной коробочки, шкатулочки и для тешения собственного самолюбия. «Вот какая я прогрессивная учительница: не стою на месте, расту на зависть всем и себе самой!» Проще говоря, эти карьеристки ходят на такие мероприятия исключительно за сертификатами, т. е. за бумажками, свидетельствующими их профессиональный рост.

Объясню: существует практика давать участникам педагогических семинаров сертификаты об участии в этом мероприятии (чем и обеспечивается собираемость аудитории). Вот эти карьеристки-формалистки и складывают их в свою копил очку, в стопочку, хотя, вернее, у кого есть свой кабинет, те развешивают сертификаты в рамочках по стенам кабинета. В общем, совмещают приятное с полезным: приходят потусоваться-потрепаться и получить заветную бумажку. Приведу весьма красноречивый пример того, что это абсолютно массовое явление, а не моё частное мнение. Московский педагогический марафон — мероприятие очень известное. Несмотря на это, попасть на данное мероприятие никогда не составляло труда: не требовалось никакой предварительной записи, не было никакой очереди ни при входе в здание, ни в аудитории, в которых проводились лекции и семинары. Порой аудитории были даже не до конца заполнены во время мероприятий. Но стоило организаторам данного мероприятия ввести систему сертификации участников, произошло — о, чудо! Резко возникли огромные очереди из желающих попасть на марафон, давка в аудиториях на сканирование карточки участника, такие же огромные очереди за получением сертификатов после окончания мероприятий… Надо отдать должное организаторам: они очень постарались свести давку на нет, обеспечили большое количество персонала, молодых людей в корпоративных футболочках и бейсболках, которые обходили аудитории и сканировали карточки участников, постоянно останавливая всех желающих создавать очередь к сканеру. Но, несмотря на все усилия организаторов, качество мероприятия заметно пострадало: из интеллигентного профессионального мероприятия оно превратилось в базар-вокзал, рынок (а что, у нас же теперь рыночные отношения, и вообще рынок всему голова!). Да, рынок не только в переносном, но и в прямом смысле. Активная торговля всевозможной литературой, пособиями, дисками и т. п. — учителя буквально набрасываются на все эти прилавки, в считанные минуты сметая всё, метут всё подряд, почти без разбору, расталкивая других своими крепкими, натруженными задами и острыми локтями. Это даже некое соревнование между коллегами, в котором, не дай бог, купить меньше других! Потом они приходят довольные, садятся в зал, где проходит семинар или лекция, и вместо того, чтобы посмотреть-послушать выступающих, они раскрывают свои многочисленные пакеты, шуршат-шуршат ими, мешая слушать лекторов, сдирают упаковку и листают-листают-листают, не поднимая головы (хотя бы из формальной вежливости перед выступающими)…