Теперь в каждом лице ему чудилась враждебность. Эрик с подозрением смотрел на каждого, кто случайно глядел в его сторону. Наблюдали ли за ним до сих пор? Вряд ли они решат оставить его в покое, но Тархун говорил так двусмысленно, что Эббот не мог быть ни в чем уверен. Может, он ждал, решив дать Эрику последний шанс передумать? Или Эббот принимал желаемое за действительное?

Он мог быть уверен только в одном. Его свобода ограничена, и часы сочтены. Тогда лучше не застревать на параноидальных мыслях.

Никто не проявил к нему враждебности, когда он вышел из подземки и зашагал через последний квартал к дому Лайзы. Никто не пристал к нему и в вестибюле. Еще раз Эрик почувствовал благодарность электронному привратнику, чья память распространялась только на жильцов и постоянных посетителей. Он не чувствовал страха, приближаясь к плоской светящейся стене со стереоскопическими глазами.

— Чем могу помочь вам, сэр? — голос был таким же приятным и вежливым, как и в прошлый раз.

Эббот с усилием скрыл свою нервозность.

— Мне нужна Лайза Тембор.

— Как вас объявить?

— Эрик Эббот.

Машина обработала его данные, так как в ее памяти, несомненно, не было этого имени.

— Подождите минуту, сэр, пожалуйста.

Эрик повернулся и уставился на стеклянный вход в здание. Он ждал, что в любую секунду ворвется Тархун в сопровождении мускулистых, до зубов вооруженных, с бесстрастными лицами людей, чтобы препроводить его в аэропорт. Волнение было усилено паузой. Казалось, машине понадобилось гораздо больше времени, чем необходимо, хотя эта проволочка, возможно, только у него в голове. С тех пор, как он ушел из музея, мир замедлил свой ход. Каждый шаг приходилось делать, как в жидком бетоне, каждое слово говорилось в два раза медленнее.

Откуда-то издалека донесся голос электронного привратника.

— Простите, сэр. Мисс Тембор не желает, чтобы ее беспокоили.

— Она это сказала? — спросил Эрик тупо. Все мысли о дипломатии вылетели из головы. Все равно с машиной это было бесполезно.

— Да, сэр, она сказала.

— Попытайтесь еще раз, пожалуйста. Лайза Тэмбор, — он добавил кодовый номер.

Короткая пауза, потом:

— Простите, сэр, она не желает, чтобы ее беспокоили.

— Скажите ей, что я не уйду, пока не увижу ее.

— Как вам угодно, сэр, — еще одно долгое ожидание, и ответ: — она просит вас уйти, сэр. Я не оборудован, чтобы принудить вас, но должен добавить, что она просит об этом ради вашей собственной безопасности и благополучия.

— Скажите ей, что меня заботит ее безопасность, а не моя. Я не уйду, пока не увижу ее.

Интересно, личности, слоняющиеся у главного входа, тайно наблюдают за ним, или это просто прохожие, остановившиеся под навесом, чтобы спрятаться от мелкого дождика, который начал моросить? Эрик не сводил глаз с дверей.

— Она просит меня еще раз предложить вам уйти, сэр.

— Я не уйду.

— Тогда мне дана инструкция пропустить вас.

— Ну так пропустите.

— Хорошо, сэр. Лифты…

— Я знаю, где они.

Декоративная решетка раздвинулась, чтобы впустить его. Ожидая лифта, Эббот не спускал глаз со входа. Однако в кабину он вошел, не заметив преследования.

Я зашел очень далеко, сказал себе Эрик. Так далеко. Дайте мне увидеть ее еще раз, снова прикоснуться к ней, и ничто, ничто не разлучит нас!

Что за странные мысли для трезвого, спокойного инженера-конструктора. Он хотел подтолкнуть лифт, чтобы он двигался быстрее, и обнаружил, что опирается на дверь, когда кабина остановилась. Эббот осторожно заглянул в круглое фойе и увидел, что там никого нет. Никто его не ждал.

Двери стали закрываться. Он выскочил из лифта, быстро прошел по толстому ковру, чтобы нажать кнопку звонка у двери Лайзы. Снова мгновения потянулись бесконечно, опять Эрик стал бояться, что зашел так далеко, только чтобы в последний момент получить отказ.

Ему не стоило беспокоиться. Замок щелкнул и дверь отодвинулась. Эббот быстро шагнул через порог со страхом, что даже в этот момент протянется рука, схватит его за воротник и вытолкнет вон. Дверь тихо закрылась за ним.

Он сразу увидел доказательство глубокой внутренней борьбы на утонченном лице Лайзы. Она выглядела измученной, усталой, но не сердитой. Очевидно, его присутствие было для нее тяжелым испытанием. Девушка очень хотела прогнать Эрика.

— Тебе не следовало возвращаться, — сказала она, подтверждая его мысли. — Эрик, тебе не следовало возвращаться.

Эрик, повторил он про себя с удовольствием. Все еще Эрик, а не мистер Эббот. Мистер Эббот — больше никогда.

Он прошел вслед за Лайзой в гостиную. В широком окне сверкал дальний берег Ист Ривер.

— Я не мог не вернуться, Лайза, — Эрик потянулся, чтобы привлечь девушку к себе. Она отпрянула, взволнованная, встревоженная. Он с усилием заставил себя сдержаться.

Эббот был совершенно не подготовлен к такому приему с ее стороны.

— Все неправильно! Ты не можешьлюбить меня!

— Мы уже обсуждали это, — спокойно сказал он. — Я люблю тебя. И думаю, что ты тоже меня любишь.

— Нет! Я не люблю тебя! Не люблю. Это невозможно. Это запрещено.

— Это возможно! — выкрикнул в ответ Эрик. — Что значит запрещено? Ерунда, бред. Теперь нет рабов. Или ты говоришь — произнес он с внезапной догадкой, — о каком-то формальном контракте?

— Что-то вроде этого, — пробормотала Лайза, понижая голос и не глядя на Эббота.

— Ну что ж, если это все, что тебя беспокоит, я возмещу неустойку. Какова бы ни была сумма, не беспокойся. У меня готовый кредит и превосходное положение. Мне плевать, сколько нужно заплатить. Мы вместе сожжем этот контракт и развеем пепел по воздуху.

Она печально покачала головой.

— У тебя нет таких денег.

— Ты удивишься, когда узнаешь о моих средствах.

— Нет, Эрик, у тебя нет таких денег. Ни у кого нет столько денег.

Ее спокойная покорность выбила Эббота из колеи.

— Должны же быть другие способы. Контракт можно разорвать по суду. Особенно, если есть возможность показать, что он был подписан по принуждению.

— Но меня не принуждали.

— Может и нет, — сказал Эрик неохотно, — но ты, несомненно, живешь сейчас под принуждением. Разве не так?

— Пожалуйста, не расспрашивай меня, Эрик, — Лайза безвольно опустилась на диван. — Я так устала. Все это тяжело для меня. Я запуталась. Я больше не знаю, что думать. Ни в чем не вижу смысла.

— Отлично! — он сел рядом с ней, взял ее руки в свои. На этот раз она не пыталась высвободить их. — Ты устала, запуталась, не знаешь, что делать. Скажи-ка, на что это похоже?

— На что?

— На то, что кто-то полюбил.

— Ты невозможен. Ты ничего не слушаешь. Я пытаюсь спасти тебя, а ты не слушаешь. Я предполагаю, что ты не можешь ничего с собой поделать. Но другие всегда прислушивались к голосу разума. Иногда на кого-то приходилось тратить времени больше, чем на остальных, но не столько.

Эрик проигнорировал скрытый смысл слов девушки.

— Я не хочу ничего с собой делать. Лайза, не знаю, насколько хорошо тебя прикрывают, изолируют, защищают или что бы там ни было, но мне примерно ясно, что здесь происходит. Тобой управляют, тебя запугивают. Ты имеешь право жить собственной жизнью, и никакой бумажный листок не может отнять его у тебя. Ты можешь делать все, какого бы черта тебе не захотелось. Значит, и влюбиться тоже. Никакой контракт не должен этому мешать.

— Ты не знаешь, — сказала Лайза с величайшей серьезностью. — Ты не можешь понять, что это невозможно. У тебя нет всех относящихся к делу фактов, Эрик.

— Тогда дай мне их. С фактами я спокойно могу иметь дело.

— Интересно, — прошептала она. Впервые со времени своего прихода, ему показалось, что он различил подобие улыбки. — Если бы ты мог, тебя бы здесь не было.

— Любовь неблагоразумна, Лайза. Скажи мне одну вещь и забудь про все остальное. Ты любишь меня?

— Я… не могу, — она не смотрела на него. — Это запрещено.