— Ты не увидишь никакого неба и облаков, — ровным голосом начал Борн. — Ты могла бы встретиться с отдыхающим клаудером, когда он готовится к охоте. Вы оба стали бы для него куском мяса.

Если бы ситуация не была столь смертельно серьезной, Борн посчитал бы выражение лица Логан забавным. Она перевела смущенный взгляд на кружок «неба», изучая плывущие по нему облака, потом взглянула на Кохому, который пожал недоуменно плечами.

— Борн, я не понимаю. Разве есть такое животное, которое сидит у этих расщелин и ждет, что кто-то выйдет в открытый космос? Я не могу представить что-либо подобное.

— Здесь нет открытого космоса, — твердо ответил Борн. — Смотри.

Они встали за толстыми растениями — суккулентами — и ждали. Десять, двадцать минут молчания, в конце которых гигантами овладело нетерпение. На двадцать пятой минуте маленький брайя — животное размером со свинью, с четырьмя ногами и четырьмя лапами — подошел, копаясь в растительности в поисках съедобных кореньев.

И вновь Борн увидел вибрацию у края неба. Кохома и Логан тоже заметили какое-то движение воздуха.

Брайя подошел к пространству под небом. Когда он оказался точно в центре, небо, облака и все прочее упало. Дрожащий клаудер напоминал толстый матрац, наполненный сотнями ресниц. Они буквально окутали животное, которое только раз взвизгнуло. Клаудер подергался минуту-две, потом расслабился.

Через пять минут края ресниц вытянулись. Клаудер опять вскарабкался на свое уютное местечко, обгладывая всю окружающую растительность, чтобы расчистить себе место. Он опять стал устраиваться на этом месте, на четыре метра выше ближайших растений. Снизу брюхо распластавшегося клаудера сияло такой голубизной, что походило на часть неба с облаками. Логан ущипнула себя за щеку, чтобы убедиться, что она не спит. Она никак не могла прийти в себя. Несколько костей, слишком твердых даже для пищеварительных соков клаудера, были обглоданы им дочиста.

— Камуфляж, да. Защитная мимикрия, да, — прошептала Логан. — Но плотоядное животное, имитирующее небо…

Кохома тоже был испуган, особенно когда понял, что мог бы оказаться на месте брайя, если бы не вмешались фуркоты.

Борн вздохнул и обернулся.

— Я не знаю, как это объяснить, но небо — это небо, а клаудер — это клаудер. Ходить под его брюхом — значит лишиться жизни.

Они опять вернулись на прежнее место. Пристыженные Логан и Кохома шли следом, тревожно оглядываясь назад на притягательный бледно-голубой круг.

— Пока ты думаешь, что эта экосистема уже изучена, — пробормотал Кохома, — все хищники и их жертвы узнаны и описаны, что-то совершенно невиданное в это время щелкает над твоей головой. Хищники, имитирующие небо! В следующий раз, я думаю, Борн предупредит нас о том, что имитирует пустоту!

Прошло несколько недель. И путники достигли удобной пещеры в углублении скалы. Пещера со стенами из деревьев была достаточно большой и свободной. Все шестеро уместились в ней, Борн и Лостинг жестом показали двум гигантам остановиться. А сами осторожно подошли к изобилующей пещерами скале, оружие было наготове. Непохоже, чтобы такое хорошее, прочное убежище пустовало.

Но тем не менее это оказалось именно так. Ни Руума-Хум, ни Джелливан не обнаружили никаких следов. Войдя в пещеру, охотники увидели только очень старый навоз и много сухостоя, который можно было использовать для костров.

В эту ночь яркое пламя осветило пещеру, ее темные стены, состоящие из переплетения деревьев и коры. Борн изучающе смотрел на гигантов. Под успокаивающим действием огня и надежного укрытия он впервые за несколько дней был расположен к разговору.

— Я почти готов поверить, что вы на самом деле пришли из другого мира.

Выражение лица Кохомы не изменилось, но Логан выглядела довольной.

— Это большой шаг, Борн, и очень важный. Я не удивляюсь, что вы его сделали. Из ваших людей вы наиболее восприимчивы, наиболее чувствительны к переменам, к новым идеям. Это будет вам необходимо в будущем.

Она пошевелила палкой угли в костре, прислушалась к журчанью ручейка.

— Знаешь, Борн, когда твои братья встретились с нами — людьми из другого мира, то кто-то из вас должен был понимать нас. Иначе могла бы произойти трагедия.

Логан спокойно взглянула на Борна.

— Я рада, что этим человеком оказался ты. Лучшего и желать нельзя. Когда ты спас меня и Жана от летающего демона, я поняла, что ты сможешь помочь нам и в главном — вернуться Домой.

Лостинг слушал и ничего не говорил. Его уважение к смелости Борна было настолько же велико, как и неприязнь к нему. Он прижался к Джелливану и слушал, что будет говорить Борн в ответ Логан.

— Мир, откуда вы пришли, не производит очень привлекательного впечатления, — отвечал Борн и жестом попросил Кохому не спешить с возражениями, — но это дело личного выбора. Несомненно, то же самое вы чувствуете и по отношению к нашему миру. Это не имеет значения.

Борн сделал паузу, нагнувшись вперед, чтобы выделить последние слова.

— Я хотел бы знать, — продолжал он, — если вы так довольны своим собственным миром и другими мирами, о существовании которых вы знаете, то почему вы, так ненавидя наш мир, оказались здесь?

Его лицо внезапно озарилось отсветами огня, и выглядел он вовсе не примитивно.

Кохома и Логан переглянулись.

— Есть две причины, Борн, — наконец сказала она. — Одну понять просто; другую, я думаю, ты поймешь со временем. Я не знаю, сможет ли понять это вождь Сэнд или шаман Ридер. Она повертела в руках палку, отбросила раскаленный уголек в залитый дождем уголок пещеры. Уголек зашипел под теплыми каплями дождя.

— Вам придется познакомиться с таким явлением, как деньги, и со связанной с ними торговлей. Все это станет вам понятно на станции. Когда ты увидишь все это своими глазами, то не будешь удивляться, почему я неохотно рассказываю сейчас подробности. Я только скажу, что ты и твой народ будете иметь значительную выгоду, так же как Жан, я и наши друзья.

— Другая причина менее значима для одних людей, более важная для других — любопытство. То же, что двигало тобой, когда ты спустился посмотреть на наш скаммер. То же двигало тобой вопреки другим мнениям, вопреки совету всех твоих братьев, когда ты решился на поиски нашей станции. Именно это качество — любопытство — влечет людей и транксов от звезды к звезде.

— Кто такие Транксы? — спросил Борн.

— Этот народ тебе понравится, Борн, — он посмотрела в темноту. — Они очень любят этот мир, гораздо больше, чем мои люди.

— А на вашей станции есть эти транксы? — неожиданно спросил Лостинг.

— Нет. Никто из них не входит в нашу — она заколебалась — фирму, или группу, организацию, племя, если вам угодно.

Она ярко улыбнулась.

— Вам все станет понятнее, когда мы окажемся на станции.

— Я уверен, что так и будет, — задумчиво согласился Борн, глядя на пляшущие языки огня. Позже, когда он завернулся в плащ и прижался к Руума-Хуму, его охватило нетерпение и сильное желание оказаться среди других людей.

Никто не знает, как бесшумно может двигаться фуркот. Руума-Хум двигался так, когда его разбудил запах, такой сильный, что даже Борн, самый чуткий из спящих, не мог проснуться. Джелливан пошевелился во сне, когда Руума-Хум подошел ко входу в пещеру. Он высунул голову наружу, посмотрел своим пронизывающим взглядом, часто мигая под дождем. В запахе он не мог ошибиться, но полезно было удостовериться. Он обхватил дерево передними лапами, потом средними, а затем задними и покачался на стволе. Плотные мышцы работали в унисон, когда он карабкался по стволу. Это было тяжелее, чем найти дорогу в густой растительности, но ему было важно проверить свое подозрение. Волосы за его ушами вставали дыбом по мере того, как он все сильнее и сильнее ощущал угрожающий запах. От некоторых острых ощущений у фуркотов длинные волосы вставали дыбом.

Долгий вертикальный подъем был утомителен даже для выносливого Руума-Хума. Он понял, что источник этого ужасного запаха далеко вверху, но спускается вниз. И тут Руума-Хуму стало ясно, почему их прекрасное убежище было пустым: это было дерево силверслит.