Во всем этом рассказе больше всего меня поразило спокойствие Беловода. Будто он рассказывал о шалостях малолетних мальчишек-озорников. Отстраненно и немного иронично. Сам я воспринял все это с точностью до наоборот.

— А вы этих своих похитителей хоть немного рассмотрели?

— Да как? Очухался я уже в больнице. До этого держали меня в темной комнате и лампой глаза слепили.

— А один из них не был такой толстый и немного хромоватый? — спросил я, почему-то вспомнив Айка. Это уже напоминало манию.

— Н-нет… Наоборот, парни-молодцы со спортивными телосложениями. У того, что главным был, оно вообще каким-то гибким было. Подвижно-ртутным. Словно он все время ожидал нападения.

«Похоже на профессионального боевика, — мелькнуло у меня, и перед глазами на миг возникла чья-то расплывчато-знакомая фигура. — Однако откуда такие в нашей провинции? И позвонить по телефону они заставили Беловода не куда-нибудь, а домой. Значит, кто-то знал, что Лялька ночует именно там?..»

Мои мысли окончательно перепутались, оставив лишь твердую уверенность в том, что профессор был втянут в какую-то крупную авантюру. И вдобавок в роли жертвы. Впрочем, насколько я понимал, оружие, изобретенное им, стоило того. Вернее, документация на него. Но расспрашивать о том, чего на самом деле требовали похитители, я не стал. Захочет — сам расскажет…

От душного воздуха и рассказов Беловода я взопрел и осторожно, чтобы не потревожить Лианну, которая, кажется, задремала, пригревшись на моей груди, вытянул из кармана платок. Вместе с ней на желтоватую простыню Беловодовой кровати упала бумажка, потерянная Дмитрием.

Вячеслав Архипович вопросительно взглянул на меня и, получив молчаливое согласие, медленно развернул ее.

— Та-а-ак, — протянул он через минуту, — и откуда это у нас, если не секрет?

Секрета, конечно, не было никакого, и поэтому я вкратце выложил профессору все, что думал о шпионских способностях Дмитрия Анатольевича. А заодно и то, что документы на изделие «Луча» я уже видел. Также рассказал и о том, что понял профессорские намеки, брошенные им Ляльке по телефону, относительно передачи бумаг мне. И что Лялька этого распоряжения так и не выполнила. Впрочем, Вячеслав Архипович обо всем этом знал. Лариса Леонидовна расстаралась. Она это умела. Наверное, именно поэтому слушал мои сентенции Беловод невнимательно, крутя бумажку в руках, пока в конце концов не перебил меня:

— Таким образом, ты, Роман, понял, с чем мы имеем дело?

— Понял. Как понял и то, что чертежи вы передали Ляльке на хранение. Но где они сейчас, понятия не имею.

— Про это потом. А пока, Роман, лучше скажи, знаешь ли ты, что это такое? — ткнул Беловод пальцем в бумажку.

— План, — неуверенно ответил я, чувствуя себя студентом на экзамене.

— План, план. Как говорят мои обалдуи-первокурсники, целый мешок хорошего плана. А что здесь запланировано?

Я пожал плечами. Лианна шевельнулась.

— Тише, тише! Не разбуди девушку, она целую ночь не спала… А план этот, Роман…

— Острова Сокровищ.

Беловод слабо улыбнулся:

— Почти. Дело в том, что, когда я понял, что некоторые… м-м-м… серпентологи хотят поймать нашу, как ты говоришь, «змейку»… Это, кстати, ты почти верно угадал. Мне Ляля говорила… Хотя создавался прибор совсем не для этого! Поверь мне, Роман!

Я верил.

— Так вот, когда я понял, что лазер у нас рано или поздно, но обязательно заберут, то решил вывезти его с полигона. Но за нами уже следили, и забрать мне удалось лишь документацию на него. А сам лазер… Я вспомнил, как читал в каком-то старом детективе о том, что, для того чтобы хорошо спрятать любой предмет, его нужно положить на самое видное место. И поэтому я просто разобрал прибор на запчасти да и рассовал их по рабочим ящикам. А это, — он снова ткнул пальцем в бумажку, — места, где они лежат.

Я осторожно вытянул бумажку из его руки.

— А что это тут за красный крестик нарисован?

Беловод задумчиво откинул голову на подушку, и я понял, что мне если не доверяют, то относятся почему-то настороженно. Это уже Лялькина работа. И муженька ее. Я начал понемногу закипать и потихоньку отрывать от себя Лианну. Не доверяете, так и не доверяйте! Только какого черта тогда бодягу разводить! И приказывать Ляльке, чтобы передала мне документы.

Профессор, отсутствующим взглядом уставясь в потолок, не заметил стремительного изменения моего настроения. И поэтому тихонечко прошелестел, словно волна по гальке:

— Слушай, Роман, чего это мы только грустное да житейски загадочное вспоминаем? Я же тебе хотел про один метод борьбы с кремняками рассказать…

Тут он бросил все-таки взгляд на мое лицо и осекся. А я уже растопырил все свои перья и изменил мирную раскраску лица на боевую. Но начать выяснения отношений нам не дали.

За окном что-то зашипело, словно воды на горячую плиту плеснули, потом глухо бухнуло, и пол больницы вздрогнул. Послышались испуганные вскрики. Когда зашипело и бухнуло во второй раз, Лианна с побелевшим лицом впилась ногтями в мое плечо. После третьего раза в коридоре началась суета.

— Спокойно, больные, спокойно, — просунулась в палату голова какого-то мужчины главноврачебного вида. — Все под контролем. Никакой опасности нет. Это где-то вдалеке. Просто наши медузы небесные забаву себе устроили.

Несмотря на сопротивление Лианны, я припал к окну и увидел, как из темно-серебристой летающей тарелки, зависшей где-то над въездом в Юнаки, с шипением выскользнул тонкий зеленоватый луч и ударил во что-то невидимое отсюда. Там это что-то щелкнуло, и фейерверк желто-красных искр раскатился по обескровленному небу. Я представил, какой размер имеют эти искры вблизи, и холодная волна, неестественная в этом раскаленном мире, проползла у меня по спине.

Ко всем моим грехам прибавился еще один. А именно — угон транспортного средства. «Интересно, — думал я, неистово крутя педали, — какой срок дают за кражу велосипеда?» Потому что это была все-таки кража. Ведь закамуфлированные люди Мельниченка, горбатясь, тщательно собирали все, что только могло передвигаться, и располагали это «все» на площадке возле бывшей проходной завода. Велосипедов там было видимо-невидимо. И, кстати, в наших условиях они стали чуть не самым лучшим средством передвижения. Поскольку — бездорожье. Да и горючее для них нужно было лишь одно — прыткие ноги. Особенно такие, что, подбежав к первому же «роверу», мгновенно оседлывали его и закручивали винт педалей так, что только пыль вздымалась, клубясь в рое камуфляжников, переполненном трехэтажным матом.

Беловод и рад был бы поехать со мной, но не мог и лишь лихорадочно просил поскорее возвратиться, и рассказать о том, что же произошло на Юнаках. И внутри плескался завистью ко мне. Завистью цвета гипсовых повязок, сжимающих его тело. А Лианна и могла, и хотела метнуться со своим Михаем-Романом в поселок, но мы в три голоса (я, Михай и профессор) уговорили ее остаться, строго-настрого приказав стеречь портфель Алексиевского. Девушка прониклась важностью задания и сурово окаменела, прижав кожаное чудовище к своей груди. Я был уверен, что к нему теперь никто и близко не подойдет: такие в Лианне ощущались внешняя ответственность и внутреннее напряжение.

Мне показалось, что это напряжение передалось и мне. Только странным образом оно не уменьшалась по мере моего удаления от девушки, а наоборот возрастало. По мере приближения к Юнакам. Пока, в конце концов, не выросло до масштабов, предшествующих появлению кремняков. И хотя вокруг не было заметно ни малейших признаков новых извержений, я все же пожалел о том, что Лианны не было рядом со мной. Потому что черт его знает, что происходит сейчас там, под хрупкой скорлупой земной поверхности.

Впрочем, главным сейчас было не то, что происходило под землей, а то, что творилось на ней. Пейзажи вокруг и действительно были фантастическими. Разрушенные здания с клубами черного дыма, сочащегося из них и сквозь них. Одиночные язвы гангренозных лавовых озерец. Фон серебристо-мертвенного неба, по которому иногда пробегали красноватые отблески и в котором болтались матово-зеленоватые призраки дисков летающих тарелок. Душный воздух и ватное ощущение нереальности окружающего мира. Все это вязко переливалось друг в друга по руслу какой-то заколдованно закольцованной реки, убаюкивая цепким отупением как мысли, так и тело. Впрочем, тело убаюкивало и сиденье велосипеда, петлявшего между обломками разрушенной Вселенной.