Получалось, что убийства, происходившие уже не первый год, все вместе составляют элементы мозаики, которая никак не хотела складываться. Итак, я играл в сложнейшую игру против опытного соперника и при этом не знал правил этой игры. В этом-то и заключалось огромное преимущество Шефера.

В отчетах и дневниках Пэтси Хэмптон я также обнаружил много полезного; благодаря им я даже побеседовал с подростком Майклом Ормсоном, которому однажды удалось войти в контакт с Шефером через Интернет. Кроме того, я продолжал тесно сотрудничать с Чаком Хафстедлером из ФБР. Чак искренне сожалел о том, что поделился важной информацией только с Хэмптон, несмотря на то что я просил его о помощи первым. Теперь я мог использовать его смущение и раскаяние в своих целях.

Как ФБР, так и Интерпол активно вели поиски любых упоминаний об интересующей меня игре в Интернете. Я и сам без конца «путешествовал» по различным «комнатам для бесед» в сети, но так и не встретил ни единого человека, если не считать юного Ормсона, кто хоть что-то слышал о «Четырех Всадниках». Только из-за чистой случайности и рискованного поступка Шефера, решившего подискутировать о ролевых играх, нам удалось его раскрыть. Интересно, где и как еще рисковал Джеффри?

После ареста Шефера в Фаррагуте у меня оставалось слишком мало времени для осмотра его «ягуара». Кроме того, я пробыл всего около часа в его квартире, так как потом вмешались его адвокаты. Беседа с его женой Люси и сыном Робертом подтвердила, что вот уже семь или восемь лет Джеффри увлекается игрой «Четыре Всадника».

Но никто из семьи не знал других участников игры. Однако они были твердо уверены в том, что Джеффри Шефер ничего плохого не сделал.

Сын называл отца «самой прямой стрелой», а жена искренне считала его «хорошим и добрым малым».

В кабинете Шефера я обнаружил множество журналов о ролевых играх и с дюжину наборов игральных костей. Больше никаких аксессуаров для игры найдено не было. Шефер проявлял крайнюю осторожность и искусно заметал следы.

Это и не удивительно, поскольку Джеффри все же работал в разведке. Я не мог себе представить, что для выбора жертвы Шефер прибегает к помощи игральных костей. Но, видимо, так происходило на самом деле, иначе чем можно было объяснить отсутствие какой-либо системы в его преступлениях.

Адвокат Джулес Халперн долго и красноречиво сокрушался о незаконном вторжении в дом Шефера, подчеркивая, что даже если бы какие-то улики и были обнаружены, их все равно нельзя было бы предъявить в суде. К сожалению, я не располагал временем для тщательного обыска, да и Шефер не был таким уж простаком, чтобы держать в собственном доме компрометирующие его предметы. Один промах он уже совершил, и вряд ли позволит себе второй. Или я ошибаюсь?

Иногда, работая ночью на чердаке, я прерывался и вспоминал Кристину. Эти воспоминания были болезненными и грустными, но одновременно и утешающими. Я ждал, что когда-нибудь наступит время, и я смогу думать о Кристине, ни на что не отвлекаясь. Временами я спускался вниз, на веранду, к роялю, и наигрывал произведения, нравившиеся нам обоим: «Незабываемая», «Лунный свет» и многие другие. Я помнил, как выглядела Кристина, особенно в домашней обстановке: босиком, в потертых джинсах и простенькой футболке, или в своем любимом желтом свитере с вырезом-лодочкой. Вспоминалась и черепаховая заколка в пышных волосах, всегда пахнущих ароматным шампунем.

Я не хотел жалеть себя, но все равно мне было нестерпимо плохо. Я словно оказался в преддверии ада, не зная, куда идти, но все равно не мог смириться с происшедшим и перестать думать о Кристине.

Такое состояние парализовывало мою волю, делая из меня морального калеку, и наполняло мою душу грустью и пустотой. Рассудком я осознавал, что жизнь продолжается, но ничего поделать с собой не мог. Мне требовались ответы, хотя бы на некоторые вопросы. «Неужели Кристина тоже стала частью игры?» – без конца спрашивал я себя и чувствовал, что вскоре сам буду одержим этой игрой.

Являюсь ли я сам частью ее?

Я был почти уверен в этом, как и в отношении Кристины. В таком случае, оставалась надежда, что она до сих пор жива.

Итак, я обнаружил, что и сам участвую в какой-то действительно безумной игре, которая потребовала от меня, к сожалению, развития совершенно ненужных привычек. Тогда я начал изобретать собственные правила. Я решил ввести в игру несколько новых персонажей. Я должен был обязательно выиграть.

Чак Хафстедлер из ФБР продолжал активно помогать мне. Чем больше я беседовал с ним, тем яснее мне становилось, что он был неравнодушен к детективу Хэмптон. Его утрата, как и моя потеря Кристины, смогли объединить

нас.

Поздно вечером в пятницу, после просмотра фильма «Зорро» с Дэмоном, Дженни, Наной и кошкой Рози, я снова взобрался на чердак. Перед тем как отправиться спать, я должен был кое-что проверить.

Как только я загрузил компьютер, до меня донеслось знакомое «проверьте электронную почту». После той страшной ночи на Бермудах, это сообщение всегда вызывало во мне страх. Вот и на этот раз я весь напрягся.

Послание пришло от Сэнди Гринберг из Интерпола. С той поры, когда мы вместе с ней расследовали дело мистера Смита, мы успели подружиться, и теперь я попросил ее проделать для меня небольшую работу.

Позвоните мне сегодня вечером, Алекс, в любое время. Возможно, ваша настойчивость все же принесла плоды. Мне жизненно важно услышать вас. Обязательно позвоните.

Сэнди.

Я сразу же набрал ее европейский номер, и Сэнди сняла трубку после второго гудка.

– Алекс? Мне кажется, мы нашли одного из игроков. Ваша невероятная затея сработала. Вы все точно угадали. Шефер играл по крайней мере с одним из своих старых закадычных друзей из МИ 6.

– Так вы убеждены, что напали на след игрока? – не поверил я удаче.

– Абсолютно, – тут же ответила она. – Я сейчас разговариваю с вами, а сама рассматриваю на мониторе гравюру Дюрера «Четыре Всадника». Как вам, наверное, известно, Всадники – это Завоеватель, Голод, Война и Смерть. Жуткая компания. В общем, вчера я сделала то, что вы просили. Один из сотрудников МИ 6 подтвердил, что Шефер и еще один тип регулярно общаются посредством компьютеров. Я воспользовалась вашими записями. Вы успели проделать колоссальную работу. Мне думается, что вы тоже ненормальный.

– Ну, спасибо, – я с минуту выслушивал все то, что хотела сказать мне Сэнди. Некоторое время назад мне удалось выяснить, что Гринберг очень одинока. И хотя внешне она зачастую казалась сварливой и придирчивой к другим, на самом деле эта женщина стремилась к общению.

– В игре он использует псевдоним Завоеватель, сам живет в Англии, в Доркинге, – продолжала докладывать Сэнди. – Зовут его Оливер Хайсмит, сейчас он на пенсии, но прежде служил в МИ 6. Алекс, он курировал нескольких агентов в Азии, когда там находился Шефер. И Джеффри работал под его руководством. В Доркинге сейчас восемь утра. Почему бы вам не связаться с этим ублюдком? – предложила она. – Пошлите ему письмо по электронной почте, адрес я дам.

Я задумался о том, где же находятся остальные игроки. Или «Четыре Всадника» – это просто название? Кто такие эти участники? И какие правила у этой игры? Все ли партнеры руководствовались своими безумными фантазиями и в жизни?

Мое послание Завоевателю получилось прямым, достаточно простым и отнюдь не угрожающим. Я не видел причин, почему бы Завоеватель не стал бы отвечать мне.

Уважаемый мистер Хайсмит!

Я являюсь детективом по расследованию убийств в Вашингтоне и собираю информацию, относящуюся к игре «Четыре Всадника» и касающуюся полковника Джеффри Шефера. У меня есть сведения, что Шефер работал под вашим руководством в Азии. Время имеет для меня большое значение. Мне срочно требуется ваша помощь. Пожалуста, ответьте мне.