— Разве ты не собираешься подождать Раскоряку?

Диана взглянула на нее:

— При таком ветре им придется повозиться с главным куполом. Он не станет есть, пока не убедится, что все в порядке.

Итили поковырялась в тарелке и подняла голову.

— Диана?

— Что, девочка?

Итили отправила в рот полную ложку рагу.

— Что ты думаешь о Раскоряке?

Диана удивленно вскинула брови.

— Ну… странный вопрос.

Итили пожала плечами:

— Ты всегда сидишь за столом вместе с ним. Мне просто интересно: почему?

Королева Трапеции опустила взгляд:

— А почему бы мне не сидеть с ним? Есть какая-то причина?

— Нет. Никакой причины. Просто интересно, что он для тебя.

— Видишь ли, мы видимся с ним нечасто — работаем в разных отделениях. Мне бывает трудно сказать, что он для меня значит. Поэтому приходится смотреть вот на это. — Она сняла с груди золотой кулон и показала его Итили.

Девочка нахмурилась:

— Это он дал тебе кулон?

— Да.

— И почему ты на него смотришь?

Диана открыла кулон, вытащила сложенный листок бумаги и осторожно развернула.

— Видишь? Он мой муж. — Она протянула листок Итили.

Девочка чуть не поперхнулась. Откашлявшись, она с недоумением посмотрела сначала на Диану, потом на брачный контракт.

— Но… но ты же такая красивая!

Диана улыбнулась:

— Раскоряка тоже.

В тот вечер Итили не думала о работе и не слышала предупреждения, передававшегося вполголоса от одного артиста к другому. Она сидела на стуле, испытывая приступ одиночества, и молча наблюдала за разглядывающими ее посетителями. Кто-то больно ущипнул ее за руку, и девочка повернулась.

— Пузырь, ты зачем меня ущипнула?

— Исчезни, Булочка. Полиция.

Итили испуганно огляделась:

— Где мне спрятаться?

— Уходи со сцены и забейся в уголок потемнее. Шевелись!

Итили встала, сошла со сцены и побежала вниз. Там она отыскала надежное, как ей показалось, убежище у входа, между складками брезента. Девочка затаилась и стала ждать. Когда прошла, наверное, целая вечность, до нее донесся голос Чайне:

— Она где-то здесь, в цирке. Мой брат сказал, что у нее на голове большой белый парик.

Итили замерла.

— Вы, поднимитесь туда! — приказал другой голос, низкий и суровый.

— Да, красавчик? — раздался голос толстухи.

— Где Итили Стран?

— Не знаю никакой Итили Стран, милок, но если ты покупаешь, то я продаю. Девочки, поглядите, какой красавчик, а?

Смех.

— Хватит молоть чепуху. Мне нужна Итили Стран!

— А мне, милок, нужен ты! — Снова смех.

— Эй, приятель, подожди-ка! — взвыл Окостеневший. — Перестань заигрывать с моей женушкой, а то я спущусь и угощу тебя кое-чем.

Хохот.

— Эй, а что ты тут делаешь?

Итили повернулась и увидела маленького мальчика, удивленно таращившегося на нее.

— Уходи.

— Почему у тебя такие волосы?

— Уходи!

Мальчик надул губы, потер глаза и расплакался. Подошедший мужчина положил руку ему на плечо.

— Что случилось, сынок? — Он взглянул на Итили. — Что ты ему сделала?

— Ничего, ни…

Чья-то рука отбросила полог, и перед Итили предстал высокий и сильный офицер долдранской полиции. За его спиной маячил ее дядя. Он улыбался.

Полицейский схватил девочку за руку и вытащил из укрытия.

— Итили Стран, ты арестована по жалобе твоего опекуна.

Она увидела еще нескольких полицейских, двое из которых вели Хозяина к черной машине. Из-за угла выбежали рабочие со штырями в руках. Полицейские взялись за оружие.

— Эй, попридержите коней! — прогремел голос Раскоряки, и в следующую секунду он уже поднялся на сцену. — Бросьте эти палки! Все! Живо!

Штыри полетели на землю. Рабочие смотрели на Итили, полицейских, своего босса.

Девочку потащили к машине. Обернувшись, она закричала:

— Раскоряка, помоги!

Один из рабочих поднял штырь. Последнее, что видела Итили, это прыгнувший со сцены на ослушавшегося рабочего бригадир.

Судья с революционной розеткой в черном воротнике обратил бесстрастное лицо к офицеру полиции.

— Какие обвинения выдвигает полиция и в чей адрес они выдвинуты?

Сидевший за боковым столом капитан полиции поднялся и подошел к судье.

— Первое обвинение предъявлено Итили Стран, которая самовольно покинула своего законно назначенного опекуна.

Капитан показал на девочку, стоявшую слева со скованными руками. Рядом с ней стоял Хозяин, тоже в наручниках. Он внимательно наблюдал за судьей.

— Второе обвинение предъявлено Джону О'Харе, который предпринял попытку похищения несовершеннолетней.

Капитан указал на Хозяина.

Судья взял со стола несколько бумаг и протянул их полицейскому.

— Взгляните на это.

Капитан подошел ближе, посмотрел документы и кивнул:

— Да, здесь изложены факты, подтверждающие предъявленные обвинения.

Судья повернулся к Итили и О'Харе:

— Вы получили копии выдвинутых против вас обвинений?

Итили, съежившаяся от страха, кивнула. Хозяин нахмурился:

— Судья, позволено ли, чтобы кто-то представлял нас на этом суде?

Судья утвердительно кивнул:

— Если вы этого пожелаете. Ваш представитель здесь?

О'Хара обернулся и окинул взглядом полупустое помещение. Ни Ловкача, ни Раскоряки не было.

— Извините, судья, но он еще не пришел.

— Тогда мы начнем. — Судья склонился над бумагами. — Когда ваш представитель появится, он сможет выступить в вашу защиту. Итак, обвиняется в оставлении семьи Итили Стран; обвиняется в попытке похищения Джон О'Хара. По обоим обвинениям — со стороны полиции капитан Хансел Мендт, со стороны суда… — он посмотрел на О'Хара, — Антоний Скьявелли.

Итили заметила, как О'Хара шевельнул губами, повторяя фамилию судьи. Обвиняемых отвели на скамью защиты, а слово для выступления было предъявлено капитану полиции. Пока он говорил, О'Хара неотрывно смотрел на судью.

Вечером, когда Итили и Хозяин сидели в комнате для задержанных, девочка долго наблюдала за О'Харой, который смотрел в окно и думал о чем-то своем.

— Мистер Джон?

Он повернулся и посмотрел на Итили. Широко раскрытые, испуганные глаза с надеждой всматривались в его лицо.

— Дела не очень хороши, да, Булочка?

Итили опустила голову.

— Извините, я знаю, вас втянул Раскоряка…

О'Хара отошел от окна и остановился перед ней.

— Посмотри на меня!

Итили вскинула голову и увидела такое страшное выражение, которого не видела никогда. Может быть, только Горго, горилла из зверинца, умел корчить подобные гримасы.

— Я Джон О'Хара. Никто не может втянуть меня во что-то, если я того не хочу.

— Да, мистер Джон. — Итили помолчала, наблюдая за Хозяином.

Тот снова отошел к окну и задумался.

— Мистер Джон?

— В чем дело? — О'Хара даже не повернулся.

— Кто такой Антоний Скьявелли?

— Судья.

— Я знаю, но кто он? Я видела, что вы смотрели на него так, как будто знакомы с ним.

Хозяин опустил голову, пожевал губы и снова поглядел в ночное небо.

— Если бы ты выступала с гимнастами, то наверняка бы услышала о Скьявелли. Лючелло. Это значит Птица. Так его называли двадцать пять лет назад. — Хозяин повернулся к Итили. — Ты бы видела его на трапеции — огонь в воздухе! Птица по сравнению со Скьявелли просто неуклюжее создание. Как он летал под куполом!..

— Он выступал в вашем цирке на Земле?

О'Хара кивнул и снова уставился в окно.

— Антоний, его жена Клиа, брат Вито — «Летучие Скьявелли». Были с нами два сезона. Два лучших сезона. — Он развел руками. — Все остальное только дополняло их. Народ приходил посмотреть на «Летучих Скьявелли». — О'Хара потер подбородок. — Антоний и Клиа любили друг друга. Если бы не их известность как гимнастов, они, возможно, прославились бы своей любовью. Это очень давняя история.