— Черт бы вас побрал! — Он посмотрел на холмик. — Только посмейте еще раз, и я лишу вас любви. Неужели вам это не понятно?

—  А нам и не нужна твоя любовь, Вако. Нам нужен тот, кто позаботится о нас. Ты сам нам это говорил.

И вновь чья-то мощная ручища заехала Вако по физиономии. А затем еще, и еще, пока он не рухнул на землю, потеряв сознание.

Тогда яйца принялись звать Комету:

—  Хана! Хана! Иди забери своего самца!

Измученная и опустошенная, из хижины показалась Хана. Шатаясь, она побрела в направлении холмика, пока не наткнулась на истекающего кровью Вако. Хана склонилась над ним и произнесла, улыбаясь сквозь слезы:

— Я же говорила тебе!

И тогда к ней обратились яйца:

—  Хана, своего ребенка ты родишь здесь.

— Я знаю.

Хана присела на корточки и принялась очищать грязь и траву с ран на теле мужа.

— Я знаю.

—  Это будет девочка. Мы назвали ее Ссура.

— Как-как?

—  Ссура. Это имя означает «хранительница». И она наша. Мы уже завладели ее сознанием.

Хана положила руки на живот, печально склонила голову и с горькой усмешкой подумала, что лучшее, что она могла бы сделать для младенца, это убить его.

—  Не забывай, Хана. Мы завладели и твоим сознанием тоже.Хана вздохнула и снова взялась обрабатывать раны мужа.

— Я знаю. Как такое можно забыть.

На одиннадцатые Гастроли Крошка Вилл взяла Джонджея и Мэй с собой в Тарзак. В параде участвовали одиннадцать слоних. В пятнадцатых Гастролях приняли участие восемь. Во время двадцать пятых их было всего две. Во время двадцать восьмых в Тарзак пришла лишь одна-единственная слониха. Это была Рег.

Крошка Вилл шла рядом с ней, а позади — колонной, Джонджей с Мэй на руках и другие дрессировщики Мийры.

Во время двадцать девятых Гастролей на параде отсутствовали и слоны, и дрессировщики.

К тридцать первому Гастрольному Сезону на Момусе осталось лишь шесть одряхлевших слонов, доживавших свои дни в краале Мийры. Мало кто из города ездил в Тарзак на праздники. Гораздо больше народу приезжали в Мийру подивиться на шестерых слоних, все еще живых. Для большинства жителей Момуса эти путешествия были полны всяческих неудобств. Дети и молодежь то и дело жаловались. Но представители старшего поколения — те, кто когда-то пережил крушение «Барабу» — не принимали никаких жалоб. Люди приезжали в Мийру увидеть слонов и вспомнить то время, когда многие, память о ком жила в их сердцах, еще были рядом. Молодежь ни разу не видела настоящего представления. Бесконечное веселье, шатер шапито — все это было им чуждо и непонятно. Слоны? Забавные существа — уродливые гиганты из фольклора сказителей.

Приезжающие, как правило, заставали в краале девушку; она сидела и рисовала, а красивый юноша либо восседал на слоне, либо позировал, стоя с ним рядом. Когда девушке надоедало это занятие, юноша поднимал ее на руки и нес в дом Крошки Вилл — Хозяйки мийрских слонов. Доставив сестру домой, он отправлялся в «Бивень» — местную таверну. Там этот юноша по имени Джонджей развлекал приятелей и тех, кому случалось заглянуть туда, громкими пьяными россказнями о каких-то телепатических яйцах, серых гигантах и призраке по имени Здоровяк Вилли.

Стоило его как следует попросить или напоить, как юноша был готов продемонстрировать свои удивительные способности в картах и игре в кости. А еще он постоянно сетовал, что люди отказываются с ним играть, потому что он якобы унаследовал от родителей телепатические способности. Карта посреди стола переворачивалась сама собой. С виноватым видом юноша пытался прикрыть ее рукой. А потом разражался пьяным хохотом.

— Ох, моя голова! Совсем раскалывается! — Мортифай покачнулся, посмотрел на закрытые двери таверны, затем на своего приятеля, сидящего в пыли городской площади, и рухнул рядом с ним, глядя куда-то на звезды.

— Ну когда же нас вызволят из этой дыры? — Мортифай расхохотался. — Ты посмотри на них, посмотри на звезды-то! Моя матушка Повариха Джо говорит, что когда-то они жили где-то там, далеко, среди них. Ты можешь себе это представить?

Джонджей тоже перевел взгляд на небо — в голове у него был туман. Парень хихикнул:

— Почему-то сегодня этих звезд больше обычного! Мортифай только махнул рукой:

— Просто сегодня у тебя в глазах двоится! Джонджей поднял из пыли полосатую тунику, рыгнул и повернулся к приятелю.

— Как по-твоему, Капе правильно поступил, когда вышвырнул нас из заведения?

— Ну ты загнул! — Мортифай поскреб голову и указал на двери таверны. — Кто из нас двоих изучает медицину у старого Мейнджа? Он? Я, конечно! И кому, как не мне, знать, какое зелье идет нам на пользу.

— Особенно чтобы согреться прохладным вечером.

— Или вывести пятна от сока тунговых ягод! Джонджей рассмеялся:

— Или избавиться от бородавок!

— Ш-ш-ш! — Мортифай обернулся по сторонам. — У жрецов повсюду уши. — И оба парня рассмеялись. Мортифай засунул руку в складки одежды и вытащил кувшин. — Ага, а вот и лекарство.

Джонджей даже присел.

— Клянусь Момусом, но в твоих жилах течет кровь мошенника. Как тебе удалось это украсть?

— Украсть? — Мортифай явно обиделся. — Неужели ты думаешь, я хочу, чтобы мне дали пинка отсюда? Нет, это всего лишь небольшая компенсация за то, что Капе выгнал меня из таверны.

Он откупорил кувшин, сделал большой глоток, а затем протянул бутыль Джонджею:

— На. Самая пора смягчить острые углы реальности.

Джонджей отпил вина, пролив немного себе на тунику. Он отнял кувшин от губ и мутным взглядом посмотрел на приятеля:

— Ну, давай рассказывай.

— Что рассказывать?

— Сколько ты просишь за это зелье? Мортифай слегка протрезвел и перевел взгляд на звездное небо.

— Ты лучше скажи, Джонджей, как мне попасть в те, иные миры. Туда, где улицы и дома по вечерам залиты светом, где есть всякие удивительные машины и развлечения, где можно полакомиться чем-нибудь вкусненьким.

Он потянулся за кувшином и сделал глоток.

Джонджей покачал головой:

— А может, их и нет вообще, этих иных миров. — Он взял у приятеля из рук кувшин.

— То есть как это, нет?

Джонджей отпил вина, передал кувшин приятелю и помахал рукой в сторону неба.

— Что, если это только мифы? Порождение пьяной фантазии старика Мовилла? Как я понимаю, его выбрали главой тарзакских сказителей не из-за приверженности к истине. Что, если мы всегда жили на этой планете?

Мортифай поставил кувшин на землю:

— Ерунда. С какой стати старикам лгать?

— Чтобы вселить в нас надежду. Может, они для того и рассказывают нам эти сказки о других мирах — мирах, где водится множество слонов, — чтобы дрессировщики чувствовали себя дрессировщиками, даже если у них нет слонов?

Мортифай покачал головой:

— Нет, слишком многое похоже на правду. Например, остатки шаттлов. И еще рисунки…

— Ну, знаешь, моя сестра Мэй рисует слонов. Но она рисует все то, что придет ей в голову…

— Нет, Джонджей, есть кое-что и посерьезнее. Например, старина Мейндж не может толком применить и четверти того, что знает. Для этого ему нужны машины и инструменты, которых нет на этой планете, лекарства, которые никто не умеет производить. — Мортифай склонился к другу. — Вот почему мне так хочется побывать в других мирах. Чтобы научиться.

— А зачем? — пожал плечами Джонджей.

— Потому что мне интересно.

— А-а-а… потому что интересно… — Джонджей кивнул, отпил из кувшина, затем поставил его рядом с собой.

— Джонджей, а разве тебе не хотелось бы узнать, почему ты читаешь мысли в чужих головах, как это ты при помощи мысли способен передвигать предметы и даже заглядывать в будущее?

— Да нет как-то. Тем более, разве это может помочь, когда мы вместе с отцом чиним упряжь? — Джонджей пожал плечами. — Ну, может быть, я не отказался бы посмотреть настоящий цирк. Такой, каким я представляю его по рассказам стариков. Где не шесть слонов, а несколько десятков. — И он снова покачал головой. — А может, и нет…