Мутч подтащил Бородавку к двери и указал рукой в сторону горизонта:

— Ты только взгляни на все это, голубчик. Вся эта планета, все эти несколько тысяч иссушенных солнцем человеческих душ, алчущих в кои веки услышать первую благую весть. — Мутч понизил голос и нарочито доверительным тоном обратился к главному архивариусу. — Кстати, Бородавка, могу сообщить тебе нечто крайне важное — во время плавания через море Барабу нам встретились гигантские морские чудовища — между прочим, не брезгующие человечинкой.

Бородавка вытаращил глаза:

— Морские чудовища? — И он тут же схватился за бумагу. — Это надо занести в…

Мутч похлопал его по спине:

— Ах, милейший, да ты сущая находка для таких, как я! — Мутч горделиво ухватился за лацканы изношенного сюртука. — Ведь на Момусе не осталось профессиональных лжецов. Я — последний!

Он помахал рукой Крошке Вилл, Дот и Вощеному:

— Прощайте, господа! Прощайте! — Мутч Мовилл повернулся, сцепил за спиной руки и вышел на улицу нести в массы свою «благую» весть.

Под вечер, уже после того, как слоны важно прошествовали вокруг арены, Крошка Вилл сидела на трибуне между Паки и Шайнером Питом, в окружении других дрессировщиков и жителей Дайры. Вокруг трибун горели масляные факелы, а в центре арены был разложен огромный костер. Когда запылало яркое пламя, на арену вышел Спатс Скорцини с деревянным жезлом в руках.

— Леди и джентльмены… Арена Тарзака приветствует вас и поздравляет с открытием очередного Гастрольного Сезона. — Трибуны разразились бурными аплодисментами. Когда рукоплескания стихли, Спатс опустил жезл. — Сегодня я, Спатс Скорцини, распорядитель Большой Арены Тарзака.

И вновь аплодисменты — пусть больше нет старого конферансье Сэма, сегодня его заменил новый — Спатс.

Спатс поклонился и указал на Бородавку Тхо:

— Итак, первый номер сегодняшней программы — Бородавка Тхо и группа архивариусов Момуса!

Под гром аплодисментов с трибуны спустился Бородавка в сопровождении Вощеного из Мийры, Чимпла из Куумика, Спука Тиераса из одноименного городка, Пола Фута из Порса, Анжелы Дир Бьюрак из Дирака, Хани Вагнер из Риса, Хукса Джаворака из Сины и Леоны Вашингтон из Айконы. Бородавка заранее подготовил речь и поэтому читал по бумажке:

— Я свел воедино все данные, предоставленные мне архивариусами на местах. За прошедший год заключен девяносто один брак, скончалось двести тридцать человек, родились — двести пятьдесят один. Таким образом, население Центрального континента насчитывает на сегодняшний день одну тысячу девятьсот четыре человека. — Бородавка на минуту оторвался от бумаги. — Если дело и дальше так пойдет, то, по моим расчетам, к следующим Гастролям численность нашего населения превысит две тысячи человек.

Откуда-то с задних рядов Крошка Вилл услышала голос Поджа Лодера:

— Между прочим, а что делать со свадьбами? Бородавка посмотрел на трибуны:

— В каком смысле?

Крошка Вилл обернулась и увидела, что Подж озабоченно чешет голову.

— Ну, — начал он, — во-первых, не дело, что вы, счетоводы, беретесь женить людей. Вы же не судьи и даже не священники, как наш Малыш Джо.

Бородавка развел руками:

— Заключение брака — это ритуал, придуманный людьми. Поэтому я не вижу особой разницы, кто сделает соответствующую запись. Я вообще не нахожу особого смысла в данном ритуале как таковом. Тем не менее настаивающие на ритуале хотели бы иметь соответствующее свидетельство. А поскольку мы ведем статистику всему, то и бракам тоже.

— Ты что, снова хочешь заварить кашу? — бросил Вощеный Поджу.

Подж собрался было сказать какую-то резкость, но сдержался:

— Успокойся. Ничего я не хочу заваривать. Я это к тому, чтобы наши бюрократы назывались как-нибудь красивее, благороднее, что ли.

— И что ты предлагаешь? Подж на минуту задумался:

— Ну, например, мировые судьи.

Крошка Вилл услышала, как с другой стороны трибуны донесся чей-то возмущенный возглас:

— Только не это!

Она обернулась и увидела Раскоряку Тарзака, вскочившего со своего места.

— Назови мы их так — и они тотчас начнут понимать это на свой лад. Нет, не надо нам здесь никаких мировых судей. — Тарзак обвел рукою трибуны. — Вы помните, скольким из них нам в свое время пришлось давать взятки! Назовите наших архивариусов мировыми судьями — и завтра они начнут выдавать разрешения, строчить законы. Они еще и легавых наймут, чтобы те шпыняли нас, как им вздумается. — С этими словами Тарзак сел на место.

Тогда встал Белесый Этрен, мим из Тарзака, и тоже обратился к собравшимся:

— Не думаю, что нам следует так поспешно отказываться от идеи законности и правопорядка. Как, например, мы должны поступать с преступниками?

Раскоряка Тарзак встал и смерил Белесого презрительным взглядом:

— Мы укажем им на дверь!

— То есть изгнание?

Раскоряка всплеснул руками:

— Зови это как хочешь. Застукаем кого нечистого на руку — поступим с ним, как и всегда. Либо он сам вернет украденное, либо мы все вытряхнем из него. А не отыщем — скатертью дорога. Когда найдет, тогда и вернется.

Послышался голос с трибуны, где сидели жители Айконы:

— А с убийцами как?

Раскоряка покачал головой и сердито глянул на говорящего:

— Это кто? Ты, Банго?

— Я.

— Где ты был все эти двадцать лет, хотел бы я знать. Вроде бы с нами, в цирке. Поэтому должен знать. У нас ведь принято: пока не вернешь украденное, можешь не возвращаться. Значит, если украл чью-то жизнь, вернуть не получится — неужели не ясно?

Банго почесал подбородок:

— Да, ясно: считай, с концами.

— Дошло наконец. — Раскоряка перевел взгляд на арену. — Вы сами подумайте, на западе лежит целый континент, а народу там — ни единой души. Так что все, кто рвется в короли, легавые, судьи, правительственные бумагомаратели — давайте отселяйтесь, места там всем хватит. Повесим вокруг вас таблички, что, мол, чумное место — и делу конец. — С этими словами Раскоряка сел на место.

Вощеный ткнул Бородавку локтем в бок:

— Вряд ли из нас сделают мировых судей. Что-то не похоже. Бородавка вздохнул, покачал головой и обернулся к Поджу:

— У тебя есть еще предложения? Подж развел руками:

— Ну, может, назовем их священниками, пасторами. Капелланами на худой конец. Вощеный расхохотался:

— Черт тебя подери, Подж, что там у тебя вместо мозгов? Да что бы я размахивал этой вашей Библией?! — Трибуны покатились со смеху.

— Прошу слова! — Люди притихли, услышав странный негромкий голос. С тарзакской стороны трибун на арену выполз Черепашка Агдок и вперил из-под панциря свои крошечные глазки в Поджа. — На моей родной планете Уоллаби ведение архивных записей и составление текстов брачных договоров входит в обязанности историков. Их труд не имеет никакого отношения ни к религии, ни к юриспруденции.

— А как их называют?

— Я же сказал — историки. На моем языке это слово звучит как «жхредс». Подж кивнул:

— Жрец. Хорошо звучит, — сказал он и с довольным видом сел.

Но в тот момент Вощеный дернул Бородавку за руку:

— Да провалиться мне на этом месте, если какой сукин сын обзовет меня жрецом! Да я… Бородавка поднял руку:

— Агдок сказал, что это слово звучит как «шрец». Черепашка Агдок высунул голову из панциря:

— Жхредс-с-с. Я сказал ж-ш-хред-с-с.

Вощеный и другие архивариусы стерли с лица пот. Вощеный вытер влажную руку о рубашку и сердито посмотрел в сторону Агдока:

— Ну и словечко. Язык сломаешь.

Сержант Спук Тиерас кивнул в сторону Бородавки:

— А мне больше нравится, как Подж произнес. Вощеный посмотрел на Спука:

— Потому что ты родом с Ахнгара. Откуда тебе знать, что такое жрец.

— А ты бы предпочел называть ж-ш-хред-с-с-с? — поддел Вощеного тонкий как прутик ахнгарец.

Вощеный в очередной раз вытер с лица пот.

— Да не в произношении дело! Откуда-то с трибун послышался голос: