— Прежде чем прилететь на Долдру, мы выступали на Ставаке. — Он рассмеялся. — Так там нет ни мальчиков, ни девочек. А с Раскорякой все в порядке, девочка, просто у него в душе еще осталось что-то земное.

Итили оглянулась — на козлах других идущих за ними фургонов теснились дети, а те, кому не хватило места, бежали позади.

— А что там, в последнем фургоне?

— Лошадиное фортепьяно, ночью у него от холода лопнул бойлер. Если бы оно играло, вы бы увидели, как отовсюду стекается ребятня. — Кучер тоже обернулся, удовлетворенно хмыкнул и усмехнулся. — Похоже, все в порядке. Даже без музыки. — Он взглянул на Итили. — Думаешь, оно того стоит? Сбежать из дому и получить за это ремня?

Итили нахмурилась, потом пожала плечами:

— Не знаю. Я еще никогда не видела цирк.

Кучер привстал, посмотрел вперед и снова уселся поудобнее.

— Я думаю, что стоит…

Бригадир потер подбородок и задумчиво посмотрел на девочку.

— Обычно мы берем на помощь мальчишек — если, конечно, они есть.

Итили выпятила нижнюю губу:

— Сколько этих ваших мальчишек надо выпороть, чтобы вы поверили, что я не хуже?

Раскоряка поднял голову и громко расхохотался. Потом покачал головой и внимательно посмотрел на девочку.

— Ну и ну, да ты просто молодчина! Сколько тебе лет?

— Тринадцать. И я могу все, что делают эти обезьяны.

Бригадир вскинул бровь, потом перевел взгляд на трактор, сломавшийся, когда они прибыли на место.

— Умеешь управлять этой штукой?

Итили взглянула на машину. На такой же, только побольше, ей каждый день приходилось работать в хозяйстве дяди.

— Запросто.

Тарзак кивнул:

— Тогда заведи его и подгони сюда, милочка.

Итили сердито посмотрела на него — такое обращение ей не нравилось — и направилась к машине. Забравшись на сиденье, она поставила рычаг в нейтральное положение и включила зажигание. Когда ничего не случилось, девочка еще дважды повторила операцию, потом кивнула и исподтишка посмотрела на Раскоряку. Тот стоял к ней спиной, распоряжаясь расстановкой фургонов. Рабочие и мальчишки уже сновали вокруг, вытаскивая огромные рулоны брезента.

Итили слезла с сиденья, встала на гусеницу и подняла боковую панель. Она быстро проверила систему зажигания, потрогала пальцами провода, отыскивая нарушенное соединение. Потом смахнула засохший комочек грязи с одного из проводов, обнаружила поврежденную изоляцию и потянула. Проводок порвался. Сунув руку в карман, Итили вытащила складной нож и зачистила концы провода. Срастив их, она аккуратно положила провод, чтобы он ничего не касался, и снова забралась в кабину. На этот раз зажигание включилось. Мотор взревел, и Итили, усмехнувшись, посмотрела на Раскоряку Тарзака. Тот по-прежнему стоял спиной к ней и, занятый раздачей указаний, похоже, даже не заметил, что трактор завелся.

Итили улыбнулась, отжала педаль и подала рычаг вперед. Машина тронулась с места, и девочка, развернувшись, направила ее прямо на Раскоряку. Трактор на полной скорости подъехал к бригадиру и остановился. Итили выключила двигатель. Раскоряка повернулся. Тяжелая гусеница вгрызлась в землю в нескольких сантиметрах от его ноги. Он поднял голову и посмотрел на девочку.

— Вовремя. — Он посмотрел на один из пустых фургонов. — Ребята тебе помогут. Оттащи его подальше, вон туда.

Итили кивнула, включила задний ход и подогнала трактор к фургону.

— Что за девчонка?!

Раскоряка вытащил из кармана платок и вытер вспотевший лоб, после чего повернулся к Хозяину:

— Вы видели? Чертовка чуть не задавила меня.

О'Хара кивнул:

— Сколько ей лет?

— Говорит, что тринадцать.

Хозяин покачал головой:

— Жаль. Здорово управляется.

Раскоряка потер подбородок:

— Знаете, прежде чем завести трактор, она его починила. Я и отослал-то ее, чтобы не болталась под ногами. А она взяла и починила.

О'Хара нахмурился, немного подумал и покачал головой:

— Не хотелось бы иметь дело с полицией. Еще несколько лет назад это было поселение для заключенных. Они устроили революцию и свергли правительство. Теперь здесь неплохо развивается сельское хозяйство — они дают до четверти всего продовольствия в Квадранте, — но полиция у них очень строгая. Скряги.

Раскоряка пожал плечами и сунул руки в карманы:

— Значит, никто отсюда не убежит. Никто не присоединится к цирку.

— До восемнадцати лет. — О'Хара повернулся и зашагал к своему фургону.

Раскоряка некоторое время наблюдал за работой Итили, потом вздохнул, покачал головой и пошел контролировать установку головного купола.

Полицейский, дежуривший в участке Коппертауна, поднял голову и посмотрел на посетителя. Чистые руки и аккуратная одежда выдавали в нем инопланетянина.

— Что вам нужно?

— Мое имя Тенсил, а вы…

— Лейтенант Саррат.

Посетитель улыбнулся:

— Лейтенант Саррат, я пришел поговорить о цирке, приехавшем в ваш чудесный город.

Дежурный пожал мощными плечами:

— А что цирк?

Посетитель кивком указал на стул:

— Позвольте сесть?

Саррат кивнул:

— Так что с цирком? И… как вас зовут?

Мужчина опустился на стул.

— Извините, лейтенант. Меня зовут Франклин Тенсил. Я представляю цирк «Арнхайм и Бун».

Саррат вздохнул:

— Цирк, который дает здесь представления, называется «Большое шоу О'Хары».

Тенсил закивал:

— Конечно, конечно. Вы, разумеется, понимаете, что репутация одного цирка влияет и на репутацию других.

— Переходите к делу, Тинсел.

— Тенсил. Тен-сил. — Посетитель улыбнулся. — Вы, возможно, не знаете, что О'Хара использует для установки цирка детский труд.

Саррат пожал плечами:

— На Доддре все используют детский труд. После революции здесь не хватает взрослых. Население планеты очень мало, Тинсел.

Посетитель вздохнул, однако, по-видимому, решил не обращать внимания на ошибку лейтенанта.

— Да, но что случится, если кто-то из детей захочет присоединиться к труппе О'Хары?

— Здесь не тюрьма, Тинсел. И что?

Теперь уже Тенсил пожал плечами:

— Так вот, когда цирк улетит с Долдры, он увезет с собой детей и…

— Нет! Тем, кому нет восемнадцати, запрещено покидать планету.

Тенсил усмехнулся:

— Тем не менее я уверен, что кое-кто попытается это сделать. Если вы проведете проверку, то…

— Переходите к делу.

Тенсил кивнул:

— Я вижу, полицейские власти на Долдре имеют больший опыт работы, чем обычно на аграрных планетах. Несомненно, это связано с вашим недавним опытом взаимоотношений с законом. — Тенсил погладил себя по щеке, опустил руку в карман и извлек кошелек. — Лейтенант Саррат, я уполномочен предложить вам определенную сумму денег в обмен на определенные услуги.

— Сколько?

— Прямо и по делу. Мне это нравится. Не буду вдаваться в детали. Я имею возможность предложить вам пятьсот тысяч кредитов.

Саррат вскинул брови.

— Понимаю. И что я должен сделать, чтобы заработать такое состояние?

Потирая руки, Тенсил подался вперед.

— Это касается представления в Коппертауне. Его нужно сорвать. Решить вопрос раз и навсегда. Законы на Долдре суровы, а наказания отличаются жестокостью. Найдите закон, который нарушает О'Хара, и тогда…

— Предъявить обвинение?

— Вот именно. — Тенсил усмехнулся и протянул руку. — Договорились?

Саррат поднялся, перегнулся через стол и с размаху врезал посетителю в челюсть. Тенсил свалился со стула. Дверь распахнулась, и в комнату вбежал еще один полицейский. Саррат показал на Тенсила:

— Возьмите его.

Полицейский поставил Тенсила на ноги, развернул и надел на него наручники. Закончив, он подтолкнул арестованного к столу.

— Лейтенант… я… я не понимаю!

— Мистер Тенсил, сейчас я преподам вам урок того, как обращаться с преступником. Их у нас на Долдре очень мало, и на то есть две причины: неотвратимость наказания и ужас перед ним. Ввиду, как вы выразились, нашего близкого знакомства с законом, мы оба понимаем необходимость суровых мер для поддержания мира и спокойствия в обществе. Мы также понимаем важность того, чтобы служители закона были неподкупны. На Долдре нет коррумпированных полицейских, а дача взятки является серьезным преступлением. Наша пенитенциарная система предусматривает всего три наказания: возмещение причиненного убытка, пытка и смерть. Наказание за взятку — пытка, а длительность ее определяется размерами предложения. — Саррат усмехнулся. — К несчастью для вас, ваши хозяева очень щедры.