По свидетельству русских моряков, на многих неграх были надеты железные маски, ибо отчаяние рабов вследствие жестокостей хозяев «было подчас так велико, что они ели землю, чтобы скорее кончить свои дни. При всем этом бразильцы уверяли, что в Рио-де-Жанейро положение негров несравненно лучше, чем внутри Бразилии и в Вест-Индии».

А.П. Лазарев пишет о невольничьем рынке: «Когда мы входили в сараи смотреть негров, то их заставляли плясать под их песни. Для любопытства достаточно видеть один раз сие зрелище, но повторять оное слишком жестоко. В несчастном своем положении полумертвый от истощения негр должен еще веселиться!»

Ф.П. Литке после осмотра невольничьего рынка записал в своем дневнике: «Здесь есть улица, в коей продают негров, она состоит из домов, или, лучше сказать, сараев, разгороженных на две половины: в одной продаются мужчины, в другой женщины. Желающий купить является, хозяин показывает ему своих негров, заставляет их делать разные телодвижения в доказательство здоровья их; покупающий смотрит у них язык — как коновал смотрит у лошадей зубы; товар продан — и бедный негр делается собственностью другого».

Система рабства с ее рутинной техникой и зверскими формами эксплуатации оказала пагубное влияние на все стороны политической, экономической и культурной жизни колоний. Возрождение давно изживших себя форм эксплуатации было исторически регрессивным процессом и представляло собой шаг назад даже по сравнению со средневековым феодализмом. Система рабства наряду с колониальным режимом была серьезным тормозом дальнейшего развития производительных сил в колониальной империи Португалии.

Развившееся на основе рабства плантационное сельское хозяйство в Бразилии производило товары исключительно на экспорт, что не только не укрепляло экономических связей между различными районами страны и не способствовало образованию единого внутреннего рынка, но, наоборот, консервировало феодально-рабовладельческие производственные отношения. Рабство и работорговля подрывали и истощали жизненные силы и африканского общества.

В научной литературе неоднократно ставился и подвергался изучению вопрос об ущербе, нанесенном колониализмом народам Африки.

Однако при этом внимание исследователей, как правило, фиксируется лишь на экономическом ущербе, что, по-видимому, связано с тем, что этот вид ущерба наиболее очевиден и поддается более или менее точной оценке.

Однако проблема ущерба не может быть до конца выяснена, если упускать из виду другой важный ее аспект, а именно урон, который понесли народы Африки от колониализма во внеэкономической сфере.

Установление полного совокупного экономического и внеэкономического ущерба, причиненного колониализмом народам Африки, представляет собой важную и актуальную задачу. Ответственность колониальных держав за ущерб, причиненный африканским народам, нагляднее всего может быть выявлена на примере португальских колоний, поскольку португальский колониализм просуществовал 500 лет, значительно дольше, чем английский и французский. Казалось бы, португальские колонизаторы имели больше всего возможностей поднять экономический, социальный и культурный уровень «опекавшихся» ими народов — времени для этого у них было более чем достаточно.

Между тем весь положительный вклад, который внесли португальские колонизаторы в экономическое развитие африканских народов, в основном ограничивался тем, что они ввели некоторые новые, главным образом американские сельскохозяйственные культуры (маниоку, кассаву, маис, ананасы). Однако культивация этих культур не вызвала каких-либо существенных экономических или социальных изменений в африканском обществе, так как маис и маниока лишь заменили в качестве главных продовольственных культур просо, которое аборигены выращивали задолго до европейцев. Даже такая важная техническая идея, как идея колеса, не была принята африканцами от португальцев и в тот период не привилась в Африке. В условиях, когда существовали только пешеходные тропы, носильщики стоили дешевле и их было легче и удобнее использовать, чем запряженные лошадьми повозки, для которых требовались широкие дороги и которые были практически бесполезны в сезон дождей.

Несмотря на 500-летнее господство, португальцы очень мало преуспели в распространении среди африканцев своей религии, языка, культуры и образа жизни. Это было связано, по-видимому, и с тем обстоятельством, что ненависть, которую они всюду вызывали, не только убивала в африканцах всякое желание подражать им, но и вызывала у них отрицательную реакцию на все «португальское».

Не подлежит сомнению тот факт, что те положительные моменты, которые были связаны в истории африканских народов с европейской колонизацией и которые ревностные адепты колониализма пытаются выдать за «цивилизаторскую миссию», представляются ничтожными по сравнению с той непомерно дорогой ценой, которую заплатила за них Африка, принесшая в жертву Молоху колониализма жизни десятков миллионов, кровь, слезы и страдания сотен миллионов своих сыновей и дочерей.

Если говорить об ущербе во внеэкономической сфере, то, по нашему мнению, следует констатировать, что колониализм ответствен перед Африкой за нанесение ей социального, морально-психологического и духовного ущерба. К этому выводу приводит, в частности, изучение последствий португальской колонизации в Западной и Восточной Тропической Африке. До появления европейцев в зоне будущего португальского владычества существовали весьма развитые и вполне жизнеспособные общественные организмы. Здесь уже и в Средние века сложились классовые отношения и возникла государственность. Государство Бенин на Гвинейском побережье, Мономотапа в Юго-Восточной Африке представляют собой яркие примеры средневековой африканской государственности с уже сложившимся классовым и довольно сложным социально и культурно организованным обществом.

Вторгшиеся в Африку португальские колонизаторы были первыми европейцами, вошедшими в контакт с народами Тропической Африки[6]. Они открыли большую историческую эпоху — эпоху общения европейцев с народами других континентов. С этого времени колониализм и традиционные африканские общества оказались в состоянии постоянного взаимодействия и взаимовлияния.

Хотя португальская колонизация и имела кое-какое положительное влияние на Африку (знакомство с мировыми культурными ценностями), нельзя не учитывать, что приобщение к европейской культуре сопровождалось физическим истреблением и порабощением миллионов людей, хищническим грабежом африканцев и подавлением их самобытной культуры.

Первые контакты в Африке португальцы завязали с племенами, имевшими первобытно-общинную организацию, но, как только колонизаторы попытались создать в Африке разветвленные каналы торговли с целью получения прибылей, они неизбежно вошли в контакт с крупными африканскими государствами. С самого начала португальцы стремились подчинить их своему контролю и включить в свою империю на правах протекторатов или колоний. В конце XV — начале XVI в. португальцы предприняли идеологическую, политическую и экономическую экспансию в королевстве Бенин, в XV в. овладели значительной частью Марокко, в конце XV — начале XVI в. приобрели очень большое влияние в Конго, в начале XVI в. разрушили и захватили города-государства суахили на восточном побережье континента, во второй половине XVII в. овладели государством Ндонго, в XVI—XVII вв. непрерывно вмешивались во внутренние дела Эфиопии и Мономотапы.

Во всех случаях контакты с португальскими колонизаторами имели катастрофические последствия для африканских государств.

Экономика и культурное развитие Бенина были в значительной мере подорваны португальцами, и само это государство уцелело только потому, что португальцы, найдя путь в Индию, потеряли к нему интерес. К тому же на Гвинейском побережье португальцы очень страдали от непривычного и нездорового климата. Их уход из Бенина в значительной мере был обусловлен также жестокой конкуренцией голландских, французских, английских и скандинавских купцов. Все это заставило португальцев ограничить свои интересы Анголой и Восточной Африкой, где их привлекали огромные минеральные богатства, более здоровый климат и относительно большая свобода от европейских конкурентов.