Португальцы были вынуждены перейти к обороне. Вокруг Сены и Тете спешно возводились крепостные стены. В феврале 1687 г. Совет по делам заморских владений рекомендовал отправить значительное число солдат в форт Мозамбик, «ибо эта крепость — единственный якорь спасения».

В начале 90-х гг. XVII в. умер мономотапа Мукомбве и его место занял его брат Ньякамбиро. Он пошел на открытый союз с Чангамире и посоветовал ему атаковать португальские форты. Опираясь на военную и моральную поддержку мономотапы, Чангамире в ноябре 1693 г. внезапно напал на форт Дамбараре. Застигнутые врасплох португальцы не смогли оказать сопротивление и были уничтожены.

Это страшное поражение повергло португальцев в отчаяние. В поисках выхода они направили специальный отряд в Зимбабве с целью убить мятежного мономотапу. Однако отряд встретил у резиденции вождя столь многочисленную охрану, что в панике бежал, преследуемый африканцами. Между тем войска Чангамире заняли почти все земли каранга, блокировав португальские форты Сена и Тете. Не успев возвести крепостные стены вокруг города, жители Сены расставили вооруженные патрули на улицах и поставили пушки у городских ворот.

Войска Чангамире освободили от португальцев Манику. Португальские торговцы и резиденты бежали в Софалу. Лишь внезапная кончина Чангамире Домбо в 1695 г. несколько изменила положение. По-видимому, он был умерщвлен наемниками португальцев. Несмотря на смерть Чангамире, поднятое им восстание нанесло сокрушительный удар по португальским позициям в Восточной Африке. Оно положило конец португальскому политическому влиянию за пределами нынешних границ Мозамбика.

Восстание Чангамире Домбо подорвало также и могущество Мономотапы. Некогда великая «империя» потеряла свое былое значение

В результате португальской колониальной экспансии и междоусобных войн народ каранга оказался раздробленным. С этого времени каждое племя стало рассматривать себя как независимое. Практически португальская экспансия была главной причиной распада государства Мономотапа, завершившегося в начале XVIII в. Мономотапа сохранил лишь маленький район к западу от Тете. Его власть стала пустой фикцией.

Огромная территория между Замбези и Северным Трансваалем оказалась под властью династии Чангамире, которая правила здесь почти до середины XIX в.

История Мономотапы дает убедительное свидетельство того, что там, где существовали развитые и прочные общественные организмы, они оказались для португальцев серьезной преградой на пути проникновения во внутренние районы. В этих случаях португальская колонизация в течение ряда веков ограничивалась исключительно прибрежными районами.

В течение долгого времени португальские колонизаторы не могли установить полный политический и идеологический контроль над государством Мономотапа. Борьба с народом каранга на протяжении почти двух веков стоила им таких огромных материальных и людских потерь, что это сопротивление можно рассматривать как один из факторов, обусловивших последующее крушение португальского колониального могущества в Восточной Африке и потерю португальцами всех владений за пределами современного Мозамбика. За государством Мономотапа должна быть признана, в частности, та историческая заслуга, что оно нанесло португальской колониальной империи серьезный удар в одном из жизненно важных для нее районов. Народ каранга совершил замечательный подвиг, проявив лучшие качества африканцев — несгибаемое мужество, силу духа и неукротимую страсть к свободе. В упорных сражениях с колонизаторами формировались традиции освободительной борьбы, которые, подобно эстафете, передавались затем от одного поколения к другому. Эти славные традиции вдохновляют ныне африканские народы в их борьбе за укрепление суверенитета.

В Западной Африке «горячей точкой» для португальцев была Ангола. Там им пришлось иметь дело с раннефеодальным государством Ндонго. Португальцы назвали его Анголой, так как там правила династия Нгола. Столицей государства был город Мбанза-Кабаса.

После появления португальцев вся жизнь Анголы оказалась подчиненной работорговле — этому ненасытному Молоху, беспрестанно поглощавшему негров. Основываясь на свидетельствах голландских путешественников, О. Даппер (XVII в.) писал: «Самая большая торговля португальцев состоит в рабах, которых отправляют в Америку… чтобы заставить работать на сахарных заводах, в рудниках, где труд столь тяжел, что быстро подтачивает здоровье европейцев, и лишь негры Анголы могут его выдерживать в течение некоторого времени. Именно кровью этих несчастных португальцы приобрели великие блага, которыми они владеют в Новом Свете»^{24}.

В середине XVII в. освободительную борьбу ангольцев против португальцев возглавила «африканская Жанна д'Арк» Нзинга Мбанди Нгола (1582—1663) — женщина, прославившаяся своей воинственностью, умом и неукротимым стремлением к свободе. В Анголе она почитается как народная героиня.

Нзинга Мбанди Нгола родилась в 1582 г. По сведениям Дж. Кавацци[3], ее родителями были правитель Ндонго и наложница, от которой она и получила имя Нзинга. Отец любил ее больше, чем других своих детей, за «живой и глубокий ум, одним словом, за все то, что предвещало, что она станет когда-нибудь великой принцессой». Миссионер-капуцин Кавацци, живший при ее дворе и стремившийся нарисовать весьма непривлекательный облик Нзинги, ставшей впоследствии грозным врагом португальцев, усматривает причину ее «жестокости» в том, что ее воспитательницей была «злобная женщина» — настоящее «черное исчадие ада», которая-де заставила ее всосать с молоком матери сильнейшую преданность ложным божествам. После смерти отца Нзинги (около 1617 г.) правителем Ндонго стал ее брат Нгола Мбанди. Угроза португальского завоевания и расширение масштабов и сферы португальской работорговли делали неизбежной войну с европейскими колонизаторами. Однако Нгола Мбанди опасался, что, пока он будет занят этой войной, его сестры Нзинга, Камбу и Фунжи лишат его трона. Он решил отделаться от соперников и претендентов на престол и начал с племянника — сына Нзинги, которого, по одной версии, умертвил в чане с кипящей водой, а по другой — приказал приложить к его глазам раскаленный кинжал. «Принцесса Нзинга поклялась, что никогда не простит этого преступления и до последнего вздоха будет искать случая отомстить». Она попыталась поднять восстание против брата, но заговор был раскрыт, а ее сослали в отдаленную область.

Подавив внутреннюю оппозицию, Мбанди двинулся с большим войском на португальских колонизаторов. «Но что могли сделать, — пишет Лабат, — голые, плохо вооруженные и еще хуже дисциплинированные люди против отлично вооруженных… португальцев?» Войско Нгола Мбанди было разбито, Кабаса занята иноземными захватчиками, принцессы Камбу и Фунжи взяты в плен, а королева «опозорена кандалами невольницы». Несмотря на поражение, Нгола Мбанди предпринимал еще несколько походов против португальцев, но безуспешно. Тогда он решил заключить с ними союз и направил в 1621 г. в Луанду — резиденцию губернатора — посольство, которое предложил возглавить Нзинге, ибо дипломатические способности сестры были ему хорошо известны. Вчера еще всеми забытая ссыльная, сегодня она, возбуждая зависть придворных, возлежит на роскошных носилках, которые несут на плечах несколько атлетов-рабов, а за ней торжественно следует пышная процессия. «Король присоединил к обычной свите принцессы большую группу сеньоров и дам, а также добавил многочисленный эскорт к ее обычной охране и дал при этом ей самые широкие полномочия». В Луанде ее встретили с почестями и даже (неслыханная честь!) салютовали из пушек.

На первой же аудиенции у губернатора португальцы были потрясены умом, находчивостью и чувством собственного достоинства черной принцессы. Кавацци так описывает эту встречу: «Когда ей была предоставлена аудиенция у вице-короля, она, войдя в зал, заметила, что там на самом почетном месте стояло одно бархатное кресло, отделанное золотом, которое предназначалось для… вице-короля Анголы, а напротив него лежал очень богатый ковер и бархатные подушки, расшитые золотом, предназначенные для эфиопских (то есть африканских. — А.Х.) владык. Не смутившись и не сказав ни слова, она сделала знак глазами одной из своих дам, которая тотчас же встала на колени, подставив спину своей госпоже. Та уселась на нее, как на стул, и продолжала так сидеть до конца аудиенции».