С. Петерзоон и его отряд, узнав о сдаче Луанды, всерьез подумывали связать свою судьбу с Нзингой, чтобы продолжать борьбу до победного конца. Когда же они сдались, то оставили Нзинге все оружие, порох и военное снаряжение. Относительно причин неожиданной капитуляции голландцев выдвигалось много гипотез. Одни объясняют ее тем, что во время штурма разорвалась большая голландская пушка, другие — нехваткой сил гарнизона для защиты укреплений, третьи — численным превосходством португальцев. Наиболее вероятным кажется объяснение, приводимое К. Боксером, который, признавая влияние всех этих факторов, главной причиной считал усталость голландцев от затянувшейся войны.
Одержав победу в борьбе со своими колониальными соперниками на юго-западе Африки, португальские захватчики незамедлительно перешли к репрессиям по отношению к тем африканским правителям, которые помогали голландцам. Основной удар был направлен против королевы Матамбы Нзинги и короля Конго Гарсия Аффонсу II. Военная помощь короля Конго голландцам и его тесные контакты с Нзингой были хорошо известны. Салвадор де Са заставил Гарсия Аффонсу II подписать унизительный договор: король Конго должен был выдать в качестве контрибуции около тысячи рабов, португальская зона распространялась до реки Данде, а в случае обнаружения золотых рудников контроль над ними передавался Португалии. В качестве гарантии промыслы раковин нзимбу временно конфисковывались португальцами. Король Конго должен был отказаться от союзов, не угодных португальской короне, и обязывался «дать полную свободу» миссионерам, деятельностью которых руководил Лиссабон. Гарсия Аффонсу должен был послать в Луанду одного из своих сыновей или близких родственников как заложника. Королю запрещалось «укрывать в своих землях королеву Нзингу или кого-либо из ее подданных». Он клятвенно обещал, что будет выполнять условия договора; в противном случае его могли лишить трона. Этот договор усилил враждебность жителей Конго к португальским захватчикам, стремившимся навязать им еще большую зависимость.
Объектом репрессий со стороны португальцев стала также Нзинга. Она попыталась убедить голландцев продолжать совместную борьбу, отступив в глубинные районы страны. Не получив их согласия, с немногими оставшимися верными ей людьми Нзинга ушла затем еще дальше на восток, и ее местонахождение оставалось неизвестным португальцам в течение нескольких лет. Для наказания мелких племен, сотрудничавших с голландцами, Салвадор де Са направил специальную экспедицию. Племена пытались объединиться, но были разбиты в битве у реки Бенго. Остатки их бежали на север, к реке Данде.
После ухода Нзинги в глубинные районы она фактически не участвовала в работорговле. Португальцы хотели навязать ей столь же унизительный договор, что и королю Конго, а также заставить ее выполнять функции партнера в торговле рабами. С этой целью к ней был послан Руи Пегадо с письмами от короля Португалии и от Салвадора де Са. Содержание этих писем сводилось к тому, чтобы Нзинга отказалась от старых обычаев, снова приняла христианство, запретив язычество в Матамбе, возобновила поставку рабов для продажи португальцам и разрешила въезд в страну католическим миссионерам.
Нзинга понимала, что при создавшейся ситуации она должна пойти на уступки, но отнюдь не желала согласиться на безоговорочную капитуляцию. Она заявила, что назначит высокую цену за свое «возвращение в лоно христианской религии». Пусть губернатор пришлет ее сестру Камбу, которую держит 14 лет в плену. Губернатор согласился сделать это «при условии, что Нзинга даст ему 200 рабов, из коих 130 будут для короля, а 70 — для него и его офицеров». Наконец сделка состоялась. Для дальнейших переговоров к Нзинге были направлены опытные миссионеры. После 20 дней утомительного пути Антуан де Гаете и сопровождавшие его лица прибыли ко двору Нзинт. Они с удивлением рассматривали высокий трон, состоявший из нескольких циновок, покрытых роскошным бархатным ковром. Королева села первой и усадила рядом с собой отца Антуана. На некотором расстоянии от нее в почтительном молчании замерли ее придворные. Так начались переговоры. Затем в течение пяти лет миссионеры побуждали Нзингу стать христианкой. Это удалось сделать им лишь в 1655 году. Среди жага возникло недовольство в связи с отходом Нзинги от старых традиций. Тогда она приказала собрать народ, поднялась на возвышение и, невзирая на свои 73 года, взяв лук, с необычайной ловкостью и силой пустила стрелу так высоко, что та скрылась из вида изумленных подданных. «Я все еще остаюсь Нзингой, — вскричала она, — возраст не ослабил ни моего глаза, ни моей руки. Кто смеет считать, что может противостоять мне?»
Народ захлопал в ладоши. Раздались крики: «Никто не сможет победить отважную Нзингу!» Тогда она торжественно объявила новые законы, отменявшие традиционные культы и многобрачие; женщинам запрещалось под страхом смерти рожать вне поселений и оставлять детей в лесу диким зверям на съедение. Желая убедить португальцев, что она снова стала правоверной христианкой, Нзинга даже сочеталась в церкви христианским браком с одним из своих придворных, дав ему в качестве приданого 500 рабов. Ее супруг был намного моложе Нзинги, «и в этом заключалась его привлекательность для королевы». Прежний обычай многоженства уступил место моногамии.
В 1656 г. губернатор созвал в Луанде совет, на котором было решено подписать с Нзингой договор. Согласно намеченным условиям этого договора, она должна была платить португальской короне ежегодную дань, возобновить продажу рабов португальцам, не притеснять никого из вождей — вассалов короля Португалии, «даже если в прошлых войнах они нанесли ущерб королевству Матамба», вернуть беглых рабов, передать в руки губернатора вождя жага Каланда и, наконец, дать клятву, что «будет другом друзей и врагом врагов португальцев». Эти предложения были направлены Нзинге, которая сознавала печальную необходимость заключения мирного договора с португальцами и относилась к нему как к «неизбежному злу». Но она не хотела заключать его на тех унизительных условиях, которые предлагали португальцы, и категорически отказалась признать себя вассалом лиссабонского монарха. Согласно версии Дюбуа-Фонтанеля, в ответ на требование принести клятву верности королю Португалии Нзинга гордо заявила: «Я не делала этого, когда была жага. Я не сделаю этого и теперь, когда я христианка. Рожденная свободной, я буду жить и умру свободной, не признавая над собой никакой власти».
В это время, как сообщают современники, Нзинга «заболела сильной лихорадкой с воспалением в горле», и два миссионера не покидали ее. Есть основания предполагать, что эти миссионеры были шпионами португальского губернатора. Возможно, они внушали больной Нзинге, что ее болезнь — «божья кара» за отказ принять условия договора. Наше предположение, что монах Антуан де Гаете и его помощник были шпионами губернатора, подтверждается имеющимися в источниках упоминаниями о том, что «вице-король (губернатор. — А.X.) был близким другом отца Антуана и состоял с ним в тесной переписке, и именно он советовал глубоко выяснять настроения королевы и ее народа». Ясно, что отец Антуан выполнял прямые инструкции губернатора. Вследствие этой психологической обработки Нзинга, будучи в тяжелом физическом и моральном состоянии, дала согласие на заключение мира. Однако она наотрез отказалась принять самое унизительное условие — об уплате ежегодной дани. Это означало бы признание ею вассальной зависимости от Лиссабона. Здесь португальцам пришлось пойти на определенные уступки.
В апреле 1657 г. был подписан мирный договор, состоявший из трех пунктов:
1. Река Лукала должна служить постоянной границей между Матамбой и Анголой;
2. Оба государства больше не будут давать убежище беглым рабам и обязуются тотчас возвращать их владельцам. Так же надо поступить и в отношении рабов и пленных, захваченных во время последней войны;
3. Королева полностью освобождается от какой-либо дани.
Таким образом, несмотря на усилия португальцев, Нзинга добилась более почетного мира, чем конголезский король, и фактически сумела сохранить Матамбу как почти независимое государство. Этот момент особенно целесообразно подчеркнуть, так как он нарочито упускается из виду португальскими историками, писавшими о Нзинге.
