— Выспалась? Где нашел тебя Клэй? И почему, скажи на милость, ты убежала? Я спросила об этом Клэя, но он ничего не ответил. Нетрудно догадаться, что он тебя сильно обидел. Ты выглядишь похудевшей.

Николь рассмеялась и жестом остановила ее.

— Я умираю с голоду. Расскажу тебе все, что смогу, только покажи мне, где можно поесть.

Джейни повела ее к двери, выходившей на восьмиугольное крыльцо. Ступени вели в трех направлениях: те, что справа, — к кабинету Клэя и конюшням, центральные — на тенистые дорожки сада, ступени слева, по которым и спустилась Джейни, — на кухню.

Кухарку, дородную женщину с кудрявыми рыжими волосами, звали Мэгги. Она, как и большинство работников Клэя, решила остаться здесь по истечении срока контракта.

— Как ваша нога нынче утром? — спросила Мэгги, весело поблескивая глазами. — Уверена, рана зажила после нежной обработки прошлой ночью.

Николь с недоумением взглянула на кухарку и хотела спросить, что она имеет в виду.

— Помолчи, Мэгги, — сказала Джейни и усадила Николь за стол.

Мэгги поставила перед Николь яичницу, ветчину, лепешки, пудинг, печеные яблоки, горячий поджаренный хлеб. Николь не смогла бы съесть и половину этого и извинилась за то, что много еды пропадет зря. Мэгги рассмеялась, сказав, что, когда приходится три раза в день кормить по шестьдесят человек, ничего зря не пропадает.

После завтрака Джейни показала Николь некоторые из хозяйственных служб, обеспечивающих жизнедеятельность виргинской плантации. При кухне была молочная, где сбивали сливочное масло, и сыроварня. Неподалеку от кухни находилась длинная узкая ткацкая, где работали трое ткачей. Рядом с ткацкой находилась моечная, где хранились огромные лохани и бочки с мылом. Кроме этих хозяйственных строений, здесь находились жилые помещения для рабочих плантации: рабов с Гаити, контрактников и наемных работников. Неподалеку от кухни располагались также солодовня и коптильня.

В огороде, разбитом через дорогу напротив кухни, один из работников и трое ребятишек пропалывали грядки с овощами.

Джейни каждому представила Николь как миссис Армстронг. Николь дважды пыталась протестовать, говоря, что она здесь находится временно.

Джейни пропустила ее слова мимо ушей и пробормотала что-то о том, что Клэй, мол, человек разумный и что она на это очень надеется.

За цветником, который, как сказала Джейни, Николь осмотрит самостоятельно, находился кабинет Клэя, занимавший большое кирпичное здание в тени кленов. Джейни не предложила Николь осмотреть его, но улыбнулась, заметив, что Николь пытается заглянуть внутрь сквозь окна.

Рядом с кабинетом под кедрами тоже располагались хозяйственные постройки: помещения для рабочих, ледник, амбар, домик садовника, дом управляющего поместьем, конюшни и каретный сарай, сыромятня, столярная мастерская, бондарня.

Наконец они остановились на краю холма, где начинались поля.

— Но это настоящая деревня! — воскликнула Николь, у которой звенело в ушах от обилия информации, которую ей выложила Джейни.

Джейни самодовольно улыбнулась:

— Иначе нельзя. Сообщение осуществляется почти исключительно по воде. — Она указала на видневшуюся вдалеке, за полями, пристань. — У Клэя там стоит двадцатифутовый шлюп. На севере есть города, как в Англии, но здесь каждый плантатор почти полностью сам себя обеспечивает. Ты еще многого не видела. Вон там коровник, за ним птичник. Ты еще не видела и половины работников. Все они сейчас там. — Джейни указала рукой в сторону полей.

Николь увидела на полях около полсотни человек, некоторые были верхом на лошадях.

— А вон Клэй! — Джейни указала на мужчину в большой соломенной шляпе, который сидел верхом на черной лошади. — Он ушел из дома еще до восхода солнца. — Она искоса взглянула на Николь, явно намекая, что хотела бы узнать подробнее о том, что произошло прошлой ночью.

Николь не могла удовлетворить ее любопытства, поскольку почти ничего не помнила.

— А ты сама чем занимаешься? — спросила Николь.

— Присматриваю за работой ткацкой, Мэгги командует кухней, а я — красильщиками, ткачами и прядильщиками. Для такого хозяйства, как это, требуется очень много ткани. Нам приходится изготавливать попоны, марлю, парусину, а также одежду и одеяла для работников.

Николь оглянулась на дом. Красота его была в простоте и классических пропорциях. Он не был большим — всего около шестидесяти футов длиной, но кирпичная кладка и портики, украшавшие окна и двери, придавали дому изящество. Дом был двухэтажный, под покатой крышей с несколькими вертикальными слуховыми окнами. Простоту нарушало лишь красивое восьмиугольное крыльцо.

— Хочешь продолжить осмотр? — спросила Джейни.

— С удовольствием осмотрела бы дом. Я же видела всего одну комнату. Интересно, остальные так же красивы, как спальня?

— Мать Клэя заказывала мебель для этого дома еще до войны. — Сквозь просвет в живой изгороди Джейни направилась к дому. — Должна предупредить тебя, что Клэй за последний год сильно запустил дом. Снаружи все поддерживается в идеальном состоянии, но он говорит, что не может специально выделить работников, чтобы ухаживать за домом. Он относится к числу тех людей, которым безразлично, что есть и где спать. Он часто остается ночевать где-нибудь под деревом в полях, чтобы не терять времени на возвращение домой.

Когда они вошли в дом, Джейни извинилась, сказав, что должна возвратиться в ткацкую и закончить срочную работу.

Николь обрадовалась тому, что сможет осмотреть дом самостоятельно. На нижнем этаже находились четыре большие комнаты и два коридора. Центральный холл, из которого наверх вела широкая, покрытая ковровой дорожкой лестница, видимо, служил приемной. Узкий коридор соединял столовую и утреннюю комнату, а дверь в конце его вела наружу к стоявшей особняком кухне.

Окна малой гостиной и утренней комнаты выходили в сад, а окна библиотеки и столовой — на север, в противоположную от реки сторону.

Быстро осмотрев каждую комнату, Николь решила, что декорировавший их человек обладал отличным вкусом. Убранство комнат отличалось простотой, было выдержано в спокойных тонах, каждый предмет меблировки являл собой образец искусной столярной работы. Библиотека была явно мужской комнатой. На книжных полках стояли многочисленные фолианты в кожаных переплетах. Большую часть комнаты занимал огромный ореховый письменный стол. У камина стояли два красных кожаных кресла с высокими подголовниками.

Столовая была выдержана в стиле китайского чиппендейла. Стены оклеены расписанными вручную обоями с изображением зелени и птиц. Мебель — красного дерева.

Поражала своей красотой малая гостиная. Окна там выходили на юг, поэтому комната была светлой и веселой. Шторы — из дымчатого розового бархата, так же как и обивка трех кресел. Перпендикулярно к мраморному камину стоял диван, обитый сатином в зеленую и розовую полоску. Стены оклеены обоями бледного розового цвета с бордюром темно-розового цвета наверху. В углу — небольшой письменный стол розового дерева.

Но больше всего Николь понравилась утренняя комната, выдержанная в желтых и белых тонах. Занавески из тяжелого белого хлопка расшиты крошечными желтыми розочками, стены окрашены белой краской. Диван и три кресла обиты хлопковой тканью в золотистую и белую полоску. У одной стены — спинет на тонких ножках, рядом с ним — пюпитр. На стене над спинетом висело зеркало и два золоченых подсвечника.

Но вся красота была в запущенном состоянии. Комнаты выглядели так, словно многие годы в них никто не заглядывал. Деревянные полированные поверхности покрыты слоем пыли, спинет давным-давно не настраивали. Шторы и ковры пропитались пылью.

Взглянув на свое муслиновое платье, Николь повернула к узкому коридору, ведущему на кухню. Возможно, Мэгги одолжит ей фартук, а все, что нужно для уборки, она найдет в моечной. Джейни говорила, будто Клэю все равно, что есть. Осматривая молочную, она заметила там мороженщицу, которая, судя по всему, не использовалась годами, а может быть, вообще никогда. Надо попросить у Мэгги немного сливок и яиц, и пусть пришлет кого-нибудь из детей, чтобы крутить ручку.