Да, в воздухе был настоящий ад. Но в этом аду нужно было сохранить ясность головы: не увлечься атакой, не дать сковать себя, не оторваться от штурмовиков и бомбардировщиков. Прикрытие их — вот главная задача. Ей должно быть подчинено все: каждый маневр, любая атака.

Вероятно, авиация поработала неплохо: пехота овладела высотой Пузырь и подошла к подножию Сапун-горы, ворвалась в нижний ярус траншей и выбила из них солдат противника. Но из второго яруса окопов гитлеровцы встретили нашу пехоту организованным огнем. Наступающие залегли.

В этот критический момент на поддержку войск были последовательно направлены три шестерки штурмовиков под командованием капитанов Степанщева, Анисимова и лейтенанта Козенкова. Радиостанции наведения работали четко, и штурмовики точно вели огонь по верхним траншеям на Сапун-горе.

Огонь гитлеровцев ослаб, и пехота снова бросилась на штурм Сапун-горы.

Такой мощной авиационной поддержки, как при штурме Сапун-горы, мне не доводилось видеть. Непрерывно рвались авиационные бомбы и снаряды, а самолеты все шли и шли волна за волной. Дым пеленой застилал склоны горы. Все, что могло гореть, горело. Казалось, ничего живого здесь не должно было остаться. Но только к исходу дня пал бастион немецкой обороны.

7 мая в 13 часов 30 минут на вершине Сапун-горы затрепетали красные флаги.

На другой день после взятия штурмом Сапун-горы в штаб 8-й воздушной армии на имя его командующего начали поступать отзывы о действиях авиации. Вот один из них:

«Прошу передать мою искреннюю благодарность летчикам Вашей армии за отличную поддержку с воздуха в боях от Сиваша-Каранки до Севастополя. Особо приношу благодарность за исключительную четкую и своевременную поддержку с воздуха бомбами, пушками и пулеметами.

Во время штурма Сапун-горы авиация поддерживала пехоту и артиллерию корпуса волей летчиков и силою моторов.

Командир 63-го стрелкового корпуса генерал-майор П. К. Кошевой».

Во втором отзыве говорилось:

«Действия авиации в интересах наземных войск Военный совет армии оценивает отлично».

Днем 8 мая войска 4-го Украинского фронта продолжали развивать наступление. Истребительная штурмовая и бомбардировочная авиация оказывали исключительно эффективную поддержку наступающим войскам, ведущим бои за овладение опорными пунктами Керань, высотой Кая-Баш, совхозом № 10. Одновременно авиация наносила удары по транспортам и кораблям в бухтах, а также по аэродромам, уничтожила скопления вражеских войск на марше.

С 6 часов 52 минут до 7 часов 42 минут три шестерки штурмовиков разгромили направляющуюся к фронту автоколонну с артиллерией и пехотой из 100 автомашин. Подготовлявшаяся контратака противника была сорвана.

В итоге боев к исходу 8 мая советские войска при поддержке авиации преодолели первую полосу обороны, а к 9.00 9 мая прорвали внутренний Севастопольский обвод и устремились к городу.

Авиация начала уничтожать отступающие войска противника на дорогах и в глубоких складках местности. Одновременно она наносила удары по вражеским узлам сопротивления на окраинах города. В 14 часов наши войска ворвались на окраины Севастополя и к 19 часам штурмом овладели им.

Остатки разбитых войск противника поспешно отступали на рубеж прикрытия.

Авиация уничтожала отходящие колонны и наносила удары по скоплениям войск и судам в бухтах Стрелецкая, Круглая, Камышовая, Казачья. После 8 мая немецкая авиация в Крыму фактически прекратила свое существование. Остатки этой авиации были полностью уничтожены на мысе Херсонес.

Основные силы авиации 8-й воздушной армии были переключены на уничтожение судов и кораблей на внешнем рейде и в море. Все севастопольские бухты были плотно «закупорены» нашей авиацией. Корабли противника не могли ни подходить к ним, ни выходить из них, а те, которым все же удавалось под покровом ночи вырваться из бухт, уничтожались в море авиацией и кораблями флота.

Возмездие шло! Оно было неотвратимо. Смерть ждала гитлеровцев повсюду — на земле, на море, в воздухе. Кровавые палачи несли жестокую расплату за все свои злодеяния.

Совинформбюро 24 апреля 1944 г, сообщило:

«Авиация Черноморского флота наносила удары по судам противника на коммуникациях Севастополь — Румыния. Прямыми попаданиями бомб потоплены семь транспортов противника с войсками, которые захватчики пытались эвакуировать из Севастополя. Общее водоизмещение потопленных транспортов составляет 16 тысяч тонн, кроме того, потоплены быстроходная десантная баржа, торпедный катер и три сторожевых корабля противника. Нескольким вражеским судам нанесены серьезные повреждения».

Это сообщение имело прямое отношение и к нашим летчикам-истребителям: мы прикрывали с воздуха летчиков-гвардейцев Краснознаменной минно-торпедной части, которой командовал хороший мой друг — Герой Советского Союза Николай Алексеевич Мусатов.

Подробности их блестяще проведенных операций, возможно бы, и не сохранила память — настолько стремительно развивались события, но осталась бесценная реликвия — дневник полка. Чтобы понять, как действовали летчики Мусатова, вернусь к событиям более ранним.

Строки дневника сохранили и огненное напряжение атак, и настроение людей…

«…Раннее утро. На аэродроме давно уже кипит напряженная кропотливая работа. Это техники, механики и мотористы готовят материальную часть к вылету. Вот у самолета группа оружейников во главе с техником по вооружению тов. Мамаевым подвешивает бомбы. На другом самолете заканчивает устранение повреждений Сафронов со своими механиками и мотористами. Они всю ночь проработали у самолета. Машина к 7.00 должна быть в строю — это самолет командира эскадрильи гвардии майора Ильина.

В 7.00 построение личного состава. Командиры эскадрилий докладывают командиру части о готовности экипажей и самолетов к полету. Штабом получена задача. Тут же она доводится до сведения всего личного состава.

Штурманы решают задачу на встречу с кораблями противника, уточняют данные по связи. Командир принимает решение и разбирает с летным составом варианты атаки.

— Важно, — говорит он, — добиться внезапности и скрытности удара. Воздушным стрелкам вести неустанное наблюдение за воздухом, действуя по принципу защиты соседа. По данным разведчиков, над караваном противника барражируют истребители.

Потом говорит штурман части гвардии майор Телегин:

— Группу поведу я сам, но это не значит, что со штурманов снимается ответственность за выполнение полета в навигационном отношении. Каждый штурман обязан вести в полете прокладку фактического пути и быть готовым в любой момент к выполнению полета самостоятельно.

Поиск цели вести способом „коробочки“. Выход на аэродром посадки обеспечивает приводная радиостанция. Запасные аэродромы даны по маршруту полета.

Наконец, все указания получены. Экипажам подана команда „по самолетам“.

8 часов 20 минут. Двенадцать бомбардировщиков взлетели и взяли курс. Пристраиваются истребители прикрытия. Теперь вся наша группа идет к берегам Крыма, на Феодосию. Ведет группу гвардии майор Дегтярев.

Крым пройден. Самолеты легли на боевой курс в море. Внимание штурманов приковано к карте и своим расчетам, которые они еще раз проверяют. Предстоит долгий полет в открытом море.

Наконец впереди по курсу показались едва заметные дымки, а затем черные точки, которые постепенно вырастали в силуэты плавсредств противника.

Распознали вскоре два транспорта водоизмещением по 1500, 2000 тонн, судно-ловушку или конвойный транспорт — мощный корабль ПВО и ПЛО, пять сторожевых катеров и четыре быстроходные десантные баржи.

Сейчас вся эта армада ощетинится огнем пушек, пулеметов и автоматов против нас. Раздается команда:

— Усилить наблюдение за воздухом!

Это значит, что в воздухе истребители врага. Так и есть. На высоте от 800 до 2000 метров барражируют десять „мессершмиттов“, два „фокке-вульфа“ и два „хейнкеля“. Четырнадцать истребителей против наших восьми!