Молодая девушка вскрикнула и обернулась; она увидела широко раскрытые глаза Нагато, которые смотрели на нее.

— Мама! — вскричала она. — Это ложные слепцы!

Мать как сидела, так и упала на пол. Удивление лишило ее всех способностей, и она не сделала никаких усилий, чтобы встать, но стала издавать необыкновенно визгливые крики.

Прибежал перепуганный отец.

Я же дал полную волю моему смеху и покатился вдоль стены комнаты, не владея больше собой. К моему великому удивлению, принц Нагато бросился к ногам мастерового.

— Прости нас! — сказал он. — Твоя дочь и я, мы хотим обвенчаться. А так как у меня нет денег, то я решил, по обычаю, увезти ее, чтобы избежать свадебных расходов. Как принято, ты простил бы нас, после некоторых упрашиваний.

— Я? Выйти замуж за этого человека? — говорила молодая девушка. — Но я его совсем не знаю!

— Ты думаешь, что моя дочь согласится взять себе в мужья подобного тебе разбойника! — вскричал отец. — Ну, вон отсюда как можно скорей, если ты не хочешь отведать моих кулаков!

Шум этого гневного голоса стал привлекать к дому толпу. Нагато глубоко вздохнул.

— Уйдешь ли ты! — вскричал простолюдин, красный от гнева.

И, среди самой грубой брани, он занес кулак над Нагато.

— Не бей того, кто будет твоим сыном, — сказал принц, отстраняя его руку.

— Ты — мой сын? Скорей ты увидишь цветы на снежных вершинах Фузии-Ямы.

— Клянусь тебе, но ты будешь моим тестем, — сказал принц, схватывая его поперек тела.

Последний отчаянно отбивался, но Нагато вынес его из дома. Тогда я подошел к решетке и увидел собравшуюся у дома толпу, которая расступалась перед скороходами, бежавшими впереди великолепного шествия: музыка, знамена, паланкины — все с гербом принца. Норимоно остановились перед домом, и Нагато втолкнул своего тестя в один из них, который и запер на замок. Я понял, что надо было делать: подхватил старуху и поместил ее в другой паланкин, тогда как Нагато пошел за молодой девушкой. Мы сами сели в два норимоно, шествие тронулось в путь при веселых звуках музыки. Вскоре мы прибыли к прелестному домику, расположенному среди красивейшего сада, который я когда-либо видел. Все было иллюминировано; слышались звуки оркестров, спрятанных в листве; суетливые слуги бегали взад и вперед.

— Что значит этот прелестный дворец? — спросил я Нагато.

— О, ничего! — презрительно ответил он. — Это — маленький домик, который я купил для моей новой жены.

«Он с ума сошел, — подумал я, — и совершенно разорится, но это меня не касается».

Нас провели в комнату, где мы оделись в великолепное платье, потом спустились в пиршественную залу. Там собрались все молодые друзья Нагато — Сатаке, Фунго, Аки и многие другие. Они встретили нас странными возгласами. Вскоре вошла невеста, в великолепном наряде, в сопровождении отца и матери, которые путались в складках шелковых одежд. Отец, казалось, совсем успокоился, мать была ошеломлена, а молодая девушка до того остолбенела, что стояла с широко открытым ртом. Нагато объявил, что берет ее себе в жены — и свадьба состоялась. Я никогда не видел такой веселой. Угощение было самое изысканное, все скоро напились. И я так же, как и все. Но к трем часам я велел привезти себя во дворец, чтобы отдохнуть, так как сегодня утром я хотел быть при пробуждении правителя.

— Этот самая безумная история, которую только я знаю, — сказал принц Фиго. — Действительно, только Нагато способен устраивать такие шутки.

— И он в самом деле женился? — спросил другой вельможа?

— Конечно, вполне достоверно, — сказал принц Тоза. — Свадьба законна, несмотря на низкое происхождение жены.

— Каждый день принц выдумывает новые безумства и задает блестящие празднества; без сомнения, его огромное состояние растратится, в конце концов.

— Если он разорится, это доставит удовольствие правителю, который совсем не любит его.

— Да, но это огорчит сегуна, который очень любит его и не потерпит, чтобы он нуждался в деньгах.

— Смотрите-ка! — вскричал принц Тоза. — Вот Нагато возвращается во дворец.

Действительно, по саду двигалось шествие. На знаменах и норимоно, которые несли двадцать человек, виднелись гербы принца: серая полоса над тремя шарами, расположенными в виде пирамиды. Шествие прошло довольно близко от веранды, на которой расположились вельможи, и сквозь занавески норимоно они увидели молодого человека, который дремал на подушках.

— Он, конечно, не придет к пробуждению правителя, — сказал один вельможа, — он побоится заснуть на плече Гиэяса.

— Нагато никогда не приходит приветствовать Гиэяса, он глубоко презирает его: это открытые враги.

— Такого врага совершенно нечего бояться, — сказал принц Тоза. — Возвращаясь после своих ночных безумств, он способен только спать.

— Не знаю, что думает об этом правитель.

— Если бы он иначе думал, неужели он стал бы переносить личные оскорбления, за которые принц заслуживает осуждения на харакири? Если Нагато еще жив, так этим он обязан мягкости Гиэяса.

— Или нежному покровительству Фидэ-Йори.

— Конечно, Гиэяс великодушен только из уважения к государю, но если б он не имел врагов, подобных Нагато, почел бы себя счастливым.

Пока придворные разговаривали таким образом в ожидании пробуждения Гиэяса, последний уже давно встал и ходил большими шагами по своей комнате, беспокойный и взволнованный; его озабоченное лицо носило следы бессонницы.

Подле правителя, прислонившись к стене, стоял человек и смотрел, как тот ходит взад и веред. Этот человек был старый конюх по имени Факсибо. Конюхи пользовались довольно большим уважением с тех пор, как была дана власть Таико-Саме, по происхождению конюху. Факсибо больше, чем кто-либо, вошел в доверие правителя, который ничего не скрывал от него и думал при нем вслух.

Гиэяс ежеминутно приподнимал у окна штору и смотрел на улицу.

— Ничего, — нетерпеливо говорил он, — ничего нового: это непонятно.

— Потерпи еще несколько минут, — говорил Факсибо. — Те, кого ты послал на дорогу в Киото, еще не могли возвратиться.

— Но другие! Их было сорок, и никто не возвращается. Если он и на этот раз ускользнул от меня, то можно с ума сойти.

— Ты преувеличиваешь, может быть, значение этого человека, — сказал Факсибо. — Какая-нибудь любовная интрига влечет его в Киото; голова его полна безумств.

— Ты так думаешь, а я уверяю тебя, что этот человек страшит меня, — твердо сказал правитель, останавливаясь перед Факсибо. — Никогда неизвестно, что он думает. Думают, что он тут, а он — там. Он обманывает самых бдительных шпионов: один утверждает, что видел его в Киото, а другой клянется, что ни на минуту не покидал его, и что Нагато не покидал Осаки; все эти друзья ужинали с ним, пока он дрался с посланными мною людьми, возвращаясь из столицы. Думаешь, что он спит или занимается любовными похождениями, но как только мой план готов исполниться, его рука обрушивается на меня в последнюю минуту. Без него империя давно была бы в наших руках; у меня много приверженцев, но его друзья также не менее сильны, и на его стороне право. Да вот кто разрушил этот план, который я так ловко составил, чтобы, под видом случайности, освободить страну от бездарного и безвольного государя, — этот план, благодаря которому власть была бы в моих руках? Какой проклятый кучер пустил на мост эту дьявольскую телегу? Нагато! Всегда он. Тем не менее, — прибавил Гиэяс, — кто-нибудь другой, один из моих союзников, должен был изменить, потому что невозможно, чтобы что-нибудь обнаружилось само собой. Ах, если бы я знал имя изменника! Я бы, по крайней мере, насладился ужасной местью.

— Я сообщил тебе, что успел открыть, — сказал Факсибо. — Во время крушения Фидэ-Йори воскликнул: «Омити, ты была права»!

— Омити! Кто это — Омити? Мне незнакомо это имя.

Правитель прошел в соседнюю залу, которая отделялась только широкой завесой от веранды, где вельможи ждали его пробуждения. Изнутри можно было видеть через эту завесу, не будучи видимым. Гиэяс услышал имя Нагато: он быстро подошел и сделал знак Факсибо подойти к нему. Таким образом, он услышал все повествование принца Тозы.