Эбби испытывала то же самое. От одного облика Майкла Вивиано у нее перехватило дыхание. Сегодня он явился в штатском. На нем была спортивная рубашка с отложным воротом, обнажавшим его шею и грудь, покрытую вьющимися золотистыми волосами, и фирменные джинсы, туго обтягивающие узкие бедра. Эбби нашла, что знак его мужского достоинства выглядит в джинсах, похожих на лосины, впечатляюще; она едва удержалась от похвалы, что, наверное, смутило бы его.

На лице Майкла появилась особая улыбка, предназначенная только для двоих. Глубоко интимная. Словно они были одни единственные на этой земле. Глаза Майкла еще раз оглядели ее опытным взглядом мужчины, и Эбби поразилась, откуда вдруг взялся ветерок, обдавший в это жаркое, тихое утро ее кожу.

Они стояли неподвижно друг против друга, как им обоим показалось, целую вечность. Оба боялись нарушить то прекрасное, что возникло между ними — Мужчиной и Женщиной.

— Вы не узнали меня? — робко спросил Майкл. — Возможно, если бы я был в моей обычной униформе…

— Униформа совсем не обязательна, — сказала она, сияя глазами от счастья видеть его. — Повязка выдаст вас сразу же. Я всегда узнаю свой профессиональный почерк, — с вызовом заключила Эбби.

Его пальцы непроизвольно потянулись к бинтам, все еще охватывающим его голову.

— Это всего лишь повязка, — возразил он, — а не произведение искусства.

Эбби ослепила его лукавым блеском своих глаз.

— Человек имеет право гордиться своей работой…

— …Замечательного качества, я уверен.

— Что вы здесь делаете? Последний раз, когда я вас видела, вы играли на четвертом этаже роль раненого героя.

В ответ на это он скорчил комичную гримасу:

— Не умею отдыхать в больнице, вы можете это понять.

— Но вряд ли вы хорошо отдохнули, проехав почти полдороги до Висконсина, чтобы поболтать со мной, — парировала Эбби.

Майкл сделал вид, что не понял ее иронии.

— Я обещал доктору, что, если начну заговаривать с автобусами или у меня будет двоиться в глазах, я снова вернусь в больницу.

— Какая непростительная глупость! — воскликнула Эбби. В ней заговорил профессионал, врач по призванию. Эбби возмутило такое беззаботное отношение взрослого человека к своему здоровью: пулевое ранение в голову — не шутка! Она привыкла к этой необъяснимой браваде, которую наблюдала каждый день в своем кабинете «неотложной помощи». Она испытывала необъяснимый гнев, что именно Майкл оказался таким беззаботным. — Интересно, что заставляет вас, копов, вести себя подобно несмышленым детям?

В глазах Майкла блеснуло озорное веселье:

— Всего лишь естественное желание не подчиняться властям, я полагаю.

— Эбби? Ты не хочешь пригласить джентльмена зайти?

Это был голос матери. Она услышала их разговор, стоя в сводчатом проходе в гостиную. Ничего удивительного, что она почувствовала волнение Эбби.

Наконец Эбби справилась с собой и как гостеприимная хозяйка предложила:

— Хотите кофе?

— Со сливками, — ответил Майкл, следуя за ней в гостиную, — и без сахара.

Эбби закрывала входную дверь, и в этот момент ей захотелось задать Майклу вопрос, который уже некоторое время не давал ей покоя:

— Как вам это удается?

Майкл насторожился:

— Что вы имеете в виду?

— Появляться как раз тогда, когда я думаю о вас. Вот почему я так удивилась, когда увидела вас на пороге своего дома. — Я не все сказала, призналась она сама себе, это не единственная причина, почему я остолбенела, увидев Майкла. — Вы сделали это вчера вечером. Я подумала о полиции… или, скорее, этот наркоман сказал что-то о полиции, раздался выстрел, а вы — тут как тут!

— Сейчас вы тоже подумали обо мне?

Они стояли вдвоем у двери, снова забыв о матери Эбби, которая терпеливо ждала в дальнем конце комнаты. Они не замечали ни тщательно вычищенной мебели, на которой сохранилась каждая царапина, нанесенная детьми почти за сорок лет, ни аромата сосен и роз, наполнявшего дом.

— Подумала о вас в связи с прессой, — ответила весьма прозаически Эбби. Серьезным намерениям снова угрожала близость Майкла. — Мне предстоит встреча с корреспондентом сегодня, поэтому я размышляла, с кем бы могла поговорить, кто бы мог дать мне дельный совет, как себя вести, о чем следует рассказывать, а о чем лучше умолчать. Помогите мне!

— Эбби…

В его голосе звучало деликатное напоминание. Эбби сразу все поняла. Господи, как она бестактна и черства! Она не могла поверить, что и в самом деле забыла о присутствии своей матери. Снова! В который раз!

— О, мама, извини…

Она не успела продолжить. Майкл и Эбби обернулись к загрустившей женщине одновременно. Он толкнул Эбби, и чашка с кофе вылетела из ее руки, обдав их обоих горячими брызгами. Эбби вскрикнула. Майкл обругал себя за неосторожность.

— Может быть, мне вообще не следовало появляться у вас! — огорченно воскликнул он. — Наверное, мой приход опять накликает беду… — Вряд ли Майкл и в самом деле так думал, скорее это был «черный юмор».

Эбби, услышав сетования Майкла, побледнела.

— Сюда, — внезапно вмешалась ее мать, устремившись к ним, словно Красный Крест, — идемте на кухню. Надо полить холодной водой…

Она взяла Майкла под руку и повела его к раковине раньше, чем Эбби успела что-либо возразить.

— Ведь вы сержант Вивиано, не так ли?

— Майкл. Да, мэм.

Ожог был пустяковый, вызвавший легкое покраснение кожи, но Майкл подчинился этой маленькой женщине, с материнской теплотой оказывающей ему помощь.

— Я мать Эбби, — продолжала миссис Фицджеральд, обмывая его запястье холодной водой. — У меня не найдется должных слов, чтобы отблагодарить вас за то, что вы сделали для Эбби вчера вечером.

Майкл чувствовал странную неловкость. В комнате витала какая-то тревога. Она сказывалась в отрывистой нервной речи миссис Фицджеральд и в молчании ее дочери, не предвещавшем ничего радостного.

— О, это была моя обычная, повседневная работа, мэм.

Эбби тут же оборвала его, не дав Майклу, как ей казалось, щеголять своей скромностью. Он это понял и перевел разговор в другое русло.

— Эб, твоя нога в порядке?

Эбби кивнула. Слабый румянец вновь окрасил ее щеки. Что со мной происходит? — подумала она с раскаянием. Эбби упрекала себя в нетерпимости, особенно же в отсутствии чуткого и внимательного отношения к матери, которая так в этом нуждалась. Ей было стыдно, что Майкл заметил это. Почувствовав, что молчание затянулось, она обратилась к Майклу со словами:

— Вы только что вышли из больницы, а я упорно стараюсь уложить вас туда.

Он только улыбнулся в ответ.

Глядя в его погрустневшие глаза, Эбби почувствовала, как ранима душа у этого отважного сержанта.

— Я вижу, что вам не терпится осуществить свой коварный замысел. Но меня больше тревожит другое: может быть, находясь рядом со мной, вы теперь будете брать в руки только холодные напитки, а? — последняя реплика была вызвана желанием развеселить Эбби.

— Лишь в том случае, если вы объясните, почему разыскали меня в девять часов утра.

Майкл уклончиво ответил:

— Чтобы завершить одно маленькое дело.

На какое-то мгновение Эбби показалось, что он осмелился намекнуть на их будущий роман. На всякий случай Эбби приняла высокомерный вид: пусть думает, что она недоступна! А в зеленых глазах Майкла заиграли озорные огоньки.

— Полицейское дело, — добавил он. Какое-то шестое чувство помогло ему угадать, о чем она подумала. — Поскольку мне назначена встреча с теми же самыми людьми, которые хотят видеть и вас, я предложил свои услуги предоставить в их распоряжение героиню событий.

— Понимаю, вы «совершенно случайно» оказались по соседству со мной.

— Вы на удивление сообразительны, мисс.

— Я намеревалась заехать домой, чтобы переодеться, прежде чем отправиться в полицию.

— Отлично, — обрадовался он, — я на машине.

Квартира Эбби находилась в северо-западной части города, примерно в квартале от Фуллертона. Здание было обшарпанным, его старомодный аляповатый декор и допотопный лифт с открытой кабиной напоминали кадры из фильмов Альфреда Хичкока.