— Ему простительно: он теперь шофер, а шоферу бегать зачем?

Это еще больше огорчило Виктора. Но и прибавило спортивной злости.

С тех пор его часто стали видеть на беговой дорожке. Виктору хотелось загладить свою вину перед товарищами, которых подвел на кроссе. Он стал упорно готовиться к спартакиаде. И день серьезного испытания наступил. Болеть за него пришел весь взвод, и, может, поддержка друзей и помогла Виктору показать неплохое время в двух трудных забегах.

В казарме уже всей ротой поздравили Виктора Гребенюка с успехом в старте. Он смущенно ответил:

— Спасибо, друзья. Но это я лишь настигаю упущенное. Теперь же у меня еще одна думка: повысить классность вождения автомобиля. Тут я тоже малость засиделся на старте. Пригрелся под крылышком отцовской славы, забыл, что славу самому добывать положено. Это будет лучшей памятью об отце.

Солдаты дружно одобрили его слова.

В черное небо врезаются ракеты. Вспыхнув зелеными точками, скрываются за темной гривой леса. Мотопехота просит огня…

А связисты в это время спешат в новый район. Виктор Гребенюк ведет машину, подался вперед, всматривается в дорогу: сейчас все зависит от его мастерства. Вокруг — кромешная темнота, по кабине газика барабанит дождь, на ветровом стекле потоки воды. Дорогу размыло, машину то бросает из стороны в сторону, то она ползет юзом. Уже много часов экипажи связистов находятся в непрерывном движении на усложненной трассе: здесь и целина, и участки «заражения», овраги и лесные «завалы», «взорванные» мосты… Застрянет одна машина, на помощь тут же бросаются экипажи других машин.

К рассвету подразделения сосредоточились на лесной опушке. Дождь немного утих, чуть посветлело небо. Однако время отдыха не пришло. Наоборот, поступила команда: укрыть технику. Эта работа еще напряженнее, чем вести машины по сложнопересеченной местности. В течение всего дня солдаты копали землю, эскарпировали подступы, вели разведку, поддерживали связь. А ночью снова взмыли в небо ракеты и рассыпались белыми звездами. Грохнули залпы орудий. Через несколько минут старший радиотелеграфист принял сигнал: «Вперед!»

Наступление началось.

И снова машина движется в темноте. Теперь связь надо держать на ходу. К атмосферным помехам «противник» прибавляет искусственные. В эти минуты связисты особенно чувствуют, как необходима их работа командиру. Без них он не может управлять боем.

— Перейти на ключ! — приказывает старший лейтенант Зотов.

Теперь все зависит от умелого взаимодействия водителя и радиотелеграфиста. Виктор еще больше сосредоточил внимание на дороге, увеличивая скорость на ровных участках местности. И так всю ночь. Связь не прерывалась ни на минуту.

… Учения продолжаются. Снова остановка, и снова оборудование укрытий для техники. Где-то вдали повисают на темнеющем небе ракеты, падают, описав дугу…

— Как на настоящей войне, — заметил Виктор Гребенюк.

Прикрывшись от дождя плащ-накидкой, он, обхватил пилоткой горячую кружку, пьет чай. Ужин тоже, как на войне: на позиции его доставили с полевой кухни в термосах. Так же, как Виктор, обхватив пилотками кружки, пьют чай все солдаты, радуясь короткому отдыху.

А отдых и впрямь недолог. Звучит сигнал:

— Атомная тревога!

Гребенюк вместе со всеми скрылся в отрытом котловане, надел противогаз. Вскоре раздался мощный «атомный взрыв». Это наступающие подразделения нанесли удар по обороне «противника» и опять устремились вперед. Преодоление этой зоны осуществляется в защитной одежде и в противогазах. Управлять машиной стало труднее, но Виктор Гребенюк настойчиво пролагает путь всей колонне связистов: от них зависит управление сложным «боем» в обстановке, приближенной к боевой. И вводные следуют одна за другой.

«Противник» нанес контрудар по наступающей мотопехоте, и группа его танков прорвалась в район артиллерийских позиций. На помощь огневикам поспешили и связисты. Расположились на танкоопасном направлении и вместе с артиллеристами и танкистами приготовились к отражению контратаки.

За позицией взорвалось несколько снарядов. Затем показались танки «противника», сопровождающие десант.

Виктор Гребенюк вел огонь из автомата, и у него было такое ощущение, словно он и вправду участвует в настоящем бою. По лесной чаще гуляло протяжное эхо. Гулко стучали пулеметы, стрекотали автоматы. И в эту трескотню врывался грохот артиллерийской канонады. Поблизости ревели танки. Над полем, которое открывалось с лесной опушки, все чаще повисали ракеты. Минометчики из глубины усилили огонь. Казалось, победа уже близка. В эту минуту посредник объявил:

— Из строя выбыл старший радиотелеграфист.

— Рядовой Гребенюк, заменить Фитисова! — приказал сержант.

— Есть!

Виктор взобрался в кузов радиостанции. Фитисов смущенно поглядывал на посредника и пытался хоть как-нибудь подсобить Виктору, но тот и сам работал быстро и уверенно, как заправский связист. Команды передавались точно, оперативно. Но торжествовать было рано.

— И Гребенюк «убит», — объявил посредник. — Начать продвижение вперед!

Здесь и произошла осечка: водителя спецмашины никто не смог заменить.

— Непорядок, — покачал головой посредник. — Весь экипаж вывожу из строя. — Жалко, до этого дело отлично шло.

… Наступил рассвет. От утреннего солнца загорелись верхушки деревьев. Молодая трава блестела дождевыми каплями. От легкого ветерка заструились, закипели посвежевшие листья. Запели птицы.

Но связисты словно не замечали обновления природы. Каждый считал себя виновным в ночном происшествии. Гребенюк сказал:

— Больше всех, пожалуй, я виноват.

— Это в чем же? — спросил Фитисов. — Ты хорошо на ключе работал, когда я оказался «убитым».

— Не в том дело, — Виктор махнул рукой. — Себе замены не подготовил. Вот его, например, Семенова.

— Всегда рад стараться, — заулыбался Семенов.

Но сержант Власенко, командир экипажа, не разделил его веселья. Хмуро заметил:

— Всегда, не всегда, а мне давно надо было подумать об этом и самому научиться.

… Разбор учений проводился у опушки леса. Солдаты почистили сапоги, подтянули на тужурках ремни, встали в тесный сомкнутый строй. Полковник, коренастый, черноусый, с веселыми глазами, двинулся вдоль шеренги. Взгляд его остановился на Викторе.

— Видел, товарищ Гребенюк, вас в сегодняшем «бою». Держались молодцом. Выйти из строя!

Виктор сделал несколько шагов и повернулся лицом к товарищам. Сосредоточенный, подтянутый, бравый. Полковник сказал:

— Эти учения явились для всех хорошей проверкой. И все вы, товарищи, действовали успешно. Но я особо отмечаю рядового Гребенюка. По трудным дорогам водил он машину, участвовал в отражении контратаки. В критический момент сумел заменить радиотелеграфиста. Действовал, как в настоящем бою. Товарищ Гребенюк! Объявляю вам благодарность!

— Служу Советскому Союзу! — выдохнул Виктор.

Не сразу возвратился в казарму Виктор и после учений: перед тем как поставить машину в автопарк, требовалось привести ее в полный порядок. Лишь вечером зашел он в комнату боевой славы. С портрета на него спокойно смотрел его отец — Герой Советского Союза, бывший парторг роты Евтей Моисеевич Гребенюк. «Стараюсь не подводить, отец! — улыбнулся ему в душе Виктор. — Но это еще не все. Доложу, когда двух водителей подготовлю, а то вон как неладно вышло. Мне-то благодарность, а всему экипажу краснеть пришлось…»

… На очередные большие учения выехали по тревоге. Многое было, как в прошлый раз: и марш по сложнопересеченной местности, и напряженная обстановка, и отражение контратак «противника». Только теперь не было дождей, и нещадно палило солнце, а густая серая пыль заволакивала округу. И еще одно было не так, как в прошлый раз: в район сосредоточения Виктор Гребенюк вел спецмашину, чередуясь с сержантом Власенко и радиотелеграфистом Фитисовым. Они оба и вызвались заменить водителя, когда посредник вывел из строя Гребенюка.