На помощь пришли друзья, командиры. Крепко подружился со старшиной Шмитько, бывалым сапером. Дружба эта завязалась неожиданно, после горячего спора.

— Плохо ползете! — сердито прикрикнул на молодого солдата старшина Шмитько во время занятий по специальной подготовке. — Голову подняли, спину выставили… Мишень! Один выстрел — и нет головы.

На это замечание старшины отозвался командир роты:

— Говорите дельно. Но не мешало бы показать самому.

А старшина будто ждал командирского сигнала. Прильнул к земле и быстро пополз и через несколько секунд уже оказался у проволочного заграждения. Он так плотно прижимался к земле, что самый глазастый противник его бы не заметил.

— Проход готов! — доложил он офицеру, когда последняя нитка колючей проволоки свалилась на землю.

В глазах Асрора мелькнул восторженный, а может и чуточку с завистью, огонек. Но из мальчишечьего упрямства ему не хотелось признавать себя побежденным. Он сказал равнодушным голосом:

— Ничего особенного. Только гимнастерку испачкали.

И тут старшину Шмитько взорвало:

— А подставлять лоб под каждую дурацкую пулю — это как? Особенное? А ну-ка, вперед! К проволоке!

Асрор пополз снова, стараясь доказать, что он тоже не лыком шит, но тут же убедился: не такое это бесхитростное занятие — проделать проход на переднем крае «противника». Ползти мешало оружие и ножницы, а когда начал резать, так загремела проволока, что слышно было за километр. Поднимаясь с земли, признался:

— Сдаюсь, товарищ старшина. Прошу еще раз показать.

— Вот это деловой разговор, — расцвел в улыбке Шмитько. — Кстати, замечу, что вы спешите и суетитесь. Это одна из самых опасных ошибок в нашей работе. С извлечением мины нельзя торопиться! Сначала нужно установить характер мины, проверить, не поставлена ли она на неизвлекаемость, нет ли дополнительных взрывателей…

И после, на практических занятиях, старшина заставлял Асрора по нескольку раз проделывать одну и ту же операцию. Наконец сказал:

— Теперь давай поучимся работать с миноискателем и с настоящими минами.

С тех пор прошло много времени. На счету Асрора уже не один десяток обезвреженных снарядов и мин. Прибавилось опыта, знаний. Его приняли в партию. И первым его рекомендовал старшина Шмитько.

В этот раз работа по разминированию не походила на все предыдущие случаи, и командир долго взвешивал предложение Асрора Давлятова, обсуждал детали, лишь после этого согласился:

— Утверждаю ваше предложение, товарищ Давлятов. Вам — пахать, остальным — разминировать.

Неделю трудился ефрейтор с колхозными кузнецами и трактористами, готовя свой необычный агрегат. Майор Карасев с председателем колхоза тщательно опробовал трактор и дал разрешение приступить к работе.

И вот саперы стоят за глухим березовым перелеском, где лежит поле, ровное, необозримое и… заброшенное. После войны сюда редко заходили люди, на сочное, пахучее разнотравье не выгоняли скот. Шли годы, но лемеха плугов так и не касались плодородной земли. В ней таилась смерть. Пришло время освободить эту землю из плена.

Майор отдает последние распоряжения: прежде чем пустить Асрора на трактор — обследовать по участкам поле. И сам он двинулся вместе с саперами, вооруженными миноискателем и щупами, — Виктором Кашкелем, Ажакуном Исаналиевым, Николаем Алиевым, Тристаном Дарчашвили. Осторожно идут саперы. Ноги утопают в высокой траве, тяжелой от утренней росы. Виктор Кашкель шарит поисковой рамой над самой землей. Стоп! Все останавливаются. Подходит майор Карасев. Берет миноискатель, прислушивается. В наушниках характерный звук.

— Щуп! — приказывает майор Алиеву. — Здесь!

Затем он сам опускается на колени, аккуратно руками разгребает землю. Она проросла корнями травы, поддается с трудом. Сантиметр за сантиметром обнажается ржавый корпус противотанковой мины. Трогать ее опасно. Майор решает взорвать на месте. Приказывает солдатам отойти к подготовленному укрытию, подкладывает возле мины детонаторную трубку, поджигает шнур и тоже спешит к укрытию.

Взрыв!

И снова идут саперы, вершок за вершком обследуют опасную зону. Еще находка! Реактивный снаряд. Солдаты осторожно относят его в сторону. Второй, третий… Сколько их здесь?! Но вот и край поля. Можно прокладывать первую борозду. Теперь саперы все до единого в укрытии. Кто знает: вдруг притаилась мина или бомба на такой глубине, что и миноискатель не берет ее? Возможен взрыв, вполне возможен.

Заурчал трактор. Асрор берется за рычаги. Давно не держал их в руках. Но почему так сильно стучит сердце? Когда-то и отец вот так же шел навстречу опасности и, наверное, тоже волновался. Но кабина трактора укрыта листами железа и по расчетам Асрора осколки не должны ее пробить, если где-то еще осталась мина. Да, мина. А если… снаряд!

Асрор сжимает в ладонях рычаги управления. Невольно оглядывается назад, на укрытие, за которым притаились товарищи. И видит… санитарную машину. Вот как? Значит, майор не уверился до конца? Пожалуй, он прав. Чего только не случается на нелегкой службе сапера!

Мотор тарахтит равномерно, словно отстукивает время. Давлятов снимает пилотку, вытирает росинки пота, выступившие на лбу, кладет пилотку к ногам, трогается с места. Какая-то птица, встревоженная мотором, взлетает и снова прячется в траве. На противоположной стороне поля одиноко стоит березка, тихонько покачивается от ветерка, молодая, гибкая, прозрачная. Асрор направляет трактор прямо на нее. Урчит мотор, но ефрейтор, кажется, уже не слышит его. Он — весь внимание. Собран, сосредоточен. Трактор движется медленно, очень медленно, оставляя за собой блестящий на солнце, отполированный лемехом пласт.

Когда трактор останавливается у березки, Асрор заглушает мотор, обрадованно кричит:

— Отделение! На выход!

Саперы и без того поняли, что первая, самая трудная, борозда проложена. Они бегут к трактору.

— Молодец, Асрор!

— Это вы молодцы: все мины убрали.

Но вот опять выезжает ефрейтор на исходную позицию. Остальные ведут разведку следующей полосы. И так час за часом. День за днем. Перерыв на обед, перекур… И опять — полоса, еще полоса. Еще, еще…

А тем временем в селе Марьино трудную работу выполняли их товарищи. Здесь долгое время пропадали пойменные луга. Трава высокая, сочная, густая. Это богатство было под строгим запретом, подступиться к нему колхозники не решались. Саперы попытались было миноискателем обнаружить мины — не получилось: слишком много времени прошло с тех пор, как запрятали фашисты металлические коробки. Промчалось немало буйных весен. И каждую весну вырывалась из берегов река, наносила толстый слой песка и словно замуровывала мины. Воспользовались более совершенным прибором — искателем ферромагнитных тел. И в первый же день саперы со старшиной Шмитько обнаружили тринадцать противотанковых мин. Почти все они были установлены на неизвлекаемость. Весь день за селом грохотали взрывы. На следующий день работа продолжалась.

На узком перешейке, что спускался со склона горы в лощину, Шмитько, Малицкий и Пойманов обнаружили незначительную выемку. Как только рама миноискателя приблизилась к ее границе, в наушниках раздался тревожный сигнал. Под рамкой показался конец ржавого троса. Прощупывая это место, рядовой Малицкий определил границы металла, обозначил их и, не трогая проволоку, приступил к снятию грунта. Показалось несколько противотанковых мин. Осторожно поднимая одну из них, солдат увидел тоненькую проволоку, уходящую в землю. Пришлось окопать всю эту сторону фугаса. Только тогда выяснилась картина «сюрприза». Фашистский минер поработал немало, подготовив-опасный «подарок». Ведь стоит сейчас, не снимая грунта, потянуть за трос, и фугас мгновенно сработает.

Лежа на земле, Малицкий освободил первую мину от проводка, установил предохранительную чеку, снял мину, а за нею и другие. Но под верхним слоем коробок лежал заряд тротила с противопехотным минным взрывателем, и опять — ряд мин, под ним — третий. Несколько часов опасной, изнурительной работы — и фугас обезврежен.