– Как облако! – изумленно прошептала Мэдди.

– Хорошая постель важна для счастливого брака, – ответил Лис.

– Кто тебе это сказал?

– Твоя бабушка. А теперь тихо! – Он пристально посмотрел на нее, горя нетерпением, и все же желая сделать так, чтобы каждый благословенный миг запомнился им обоим. Он поднял ноги Мэдди и стал целовать кончики ее пальцев и их элегантные изгибы.

Когда его губы обжигающими поцелуями стали покрывать шелковистую кожу другой ноги, Мэдди начала тихонько постанывать от возбуждения.

Сквозь ресницы она наблюдала, как Лис целует внутреннюю сторону ее бедер, и сгорала от нетерпения, ожидая большего. Как в сладком сне, он оказался на ней, и их губы растворились. Она обняла его и прижалась, чтобы пропитаться его горячим сильным телом. Они неистово перекатывались метались, голодные, дающие и берущие. Потом Мэдди оказалась на груди Лиса и, широко расставив ноги, настойчиво терлась об него.

Лис массировал ее зад, пока они целовались, тихонько продвигаясь дальше, между ее ног. Она вздрогнула, затем продвинула пальцами его копье и поднялась на руки так, чтобы он мог целовать, массировать и сосать ее грудь. Ему нравилось видеть ее над собой с удивленно запрокинутой головой и наблюдать настойчивость, с которой она приближала кульминацию.

– О! – Глаза его открылись и увидели ее лицо. – О! – Судороги, казалось, сотрясали все ее тело, и соски ее сморщились и затвердели. Когда она благополучно перенесла эту бурю чувств, Лис нашел свой путь в нее, заполнив ее до конца.

– Это… бесстыдно, – удалось ей выдохнуть, и, поцеловав его, она легла на него, обессиленная. Лису любопытно было увидеть, что будет дальше, как она будет действовать в этом положении власти над ним; она же упивалась этим, двигаясь на нем медленно и терзая его. Удовольствие было мучительным, и Лису пришло в голову, что впереди их ждет много радостных мгновений, когда они изучат возможности каждого в физической любви.

– Ваше Сладостное Безумство, я люблю вас! – пробормотал он и перевернул ее на белоснежные подушки, не нарушая связи между двумя телами.

– Я люблю тебя! – вскрикнула Мэдди, поймав себя на том, что опять рыдает, встречая ритмичные рывки мужа.

Лиса переполняла нежность к ней, словно они действительно были частью друг друга, и он, наклонившись, поцеловал ее сладко-соленые слезы. Когда настал кульминационный момент, то, казалось, он вырвался из самых глубин его души, образовывая новую связь между ними. Мэдди прижала его к себе, пригладила его волосы я уловила предательский блеск его голубых глаз.

– О Лис, мы очень, очень счастливы, не так ли?

Он смог только кивнуть.

Мэдди проснулась в середине ночи и вспомнила, где она и почему. Она почувствовала горячий прилив радости, охватившей ее. Это их постель, их дом, и сегодня лишь начало десятилетий бесценного счастья.

На Холмах стояла мягкая ночь. Одеяло, подаренное им бабушкой Сьюзен, лежало аккуратно сложенное на спинке стула.

При льющемся в окно свете луны белые простыни выглядели светящимися, а тело Лиса очень темным по контрасту с ними.

Когда ее глаза привыкли к темноте, Мэдди увидела тарелки с остатками бабушкиной еды на них, стоящие на двух сдвинутых вместе стульях, придвинутых к постели в виде временного стола, так, чтобы супруги могли весь вечер провести в постели.

Так они и сделали.

Они болтали, рассказывали друг другу новые и новые истории о своем детстве, оживляли воспоминания о ранних неделях их собственных отношений и строили планы обустройства своего дома. Сидя в постели и опираясь обнаженными спинами о подушки, они ели ягоды, маисовый хлеб с медом, сочный ростбиф, запивая все персиковым соком. Они возвращались друг к другу, снова голодные и восторженные, и Лис причесывал волосы Мэдди, причесывал и ласкал, пока не село солнце и Мэдди начала дремать. Она заставила его лечь навзничь на простыни и при мерцающем свете лампы сделала ему полный массаж, рассматривая каждую деталь его тела, которое она обожала. В довершение всего она с восторгом обнаружила, что ее муж смешлив!

После полуночи Мэдди медленно проснулась и почувствовала, что Лис тихо касается ее губами, от этого она впала в беспричинный трепет. Каждый раз, когда они занимались любовью, казался новым, особенным и по-своему возбуждающим.

Часа через два Мэдди снова проснулась и поняла, что приближается рассвет. Лис тоже проснулся, но душа его покинула их брачное ложе. Лежа на спине, он пристально смотрел на сооруженный им балдахин, руки его были сцеплены над головой, и на щеке временами шевелился мускул.

– Лис? – очень тихо произнесла Мэдди. Всю ночь они спали, прижавшись друг к другу или, по крайней мере, держась за руки, но сейчас Мэдди поняла, что он забыл о ней.

– Что-то… Что-то не так?

Он не взглянул на нее.

– Меня беспокоит многое, что не в моей власти, – ответил он с легкой иронией. – У мужчин есть дурная привычка – думать о том, что может случиться худшее, и ничто не в силах предотвратить это.

– Не понимаю. О чем ты говоришь? – Мэдди оперлась на локоть и попыталась прочесть, что написано на его лице. Его точеные черты лишь увеличивали ее тревогу.

Лис вздохнул.

– Ну, если ты потрудишься обдумать наше положение, тебе станет понятно, что ничего не изменилось с тех пор, какя сказал тебе в Бир Батте, что я обречен, если в Дидвуде узнают, кто я, и станет известно о моем прошлом. Появилась здесь моя мама и разболтала всем мое имя, но я подумал – какого черта и даже женился на тебе… – Лис по-прежнему смотрел вверх. – Факт, что я могу втянуть тебя в эту неразбериху, если случится худшее. Тогда – конец маленькому миру наших грез.

Странное чувство ужаса украдкой подползло к сердцу Мэдди.

– Лис, не будем думать об этих неприятностях. Конечно, у нас есть проблемы, настоящие проблемы, но бесполезно лежать без сна в нашу брачную ночь, мучаясь из-за них…

– Мужчины не мучаются, если говорить правду, – перебил он не без удивления.

– Вот например, что мне делать с Улыбкой Солнца? Ты думаешь, что я не чувствую себя ответственной за нее, раз мы привезли ее сюда и она моя сводная сестра? Ты думаешь, что я не чувствую себя виноватой за свое отношение к ней? Я знаю, что должна была вытянуть ее оттуда и что-то сделать, чтобы помочь ей почувствовать себя любимой. Ты думаешь, что…

– О Боги! – смеясь, воскликнул Лис. – Не спрашивай меня, потому что ты ставишь очень много задач перед нами обоими! Мне явно придется прекратить свои предрассветные раздумья теперь, когда мы женаты! Как я могу лежать и размышлять, когда моя жена неспокойна?

Облако рассеялось. Теперь они оба смеялись, прижавшись друг к другу и неистово целуясь. Опьяненная радостью, Мэдди попыталась пощекотать ранее открытые ею его чувствительные точки, но Лис поймал ее запястья и «пригвоздил» ее на постели.

– Никогда за всю мою жизнь ни одна женщина не имела наглости щекотать меня! – заявил он глубоким, властным голосом.

– Подразумевается, что это меня отпугнет? – парировала Мэдди, прижимаясь к его груди.

– Я подумал, что мне следовало попытаться…

– Прости!

Лис отпустил ее, и они с возрожденным желанием стали целовать и ласкать друг друга.

Что бы ни принесло им будущее, пока они вместе, они выдержат все… Мэдди бы выразила это словами, но ее губы были заняты другим. Кроме того, она осознавала, что Лис, вероятно, понимает все это и без ее слов.

Утром в понедельник Мэдди с бабушкой Сьюзен спустились на Главную улицу, сопровождаемые Лисом, у которого здесь была назначена деловая встреча. Лис довел дам до лавки Бьюллока и Стара, и, как оказалось, лишь затем, чтобы узнать, что они закрываются.

– Простите, господа, – произнес Сол Старк. – Мы идем на похороны.

Лис взял жену за руку. Они взглянули друг на друга, непостижимым образом одновременно пронзенные чувством, что тучи над ними сгущаются снова.