– Я слышал, что в живых остался конь по имени Коменч, – заметил Чарли Аттер. – Плохо, что он не может говорить.

У Лиса перевернулось все в душе, когда он подумал о капитане Майлзе Киафе, владельце Коменча, а затем и о всех людях, которых узнал в те дни перед битвой. От пронзающего чувства вины у него на лбу выступили бисеринки пота. Он пытался сосредоточиться. Конечно, в тот проклятый день погиб не весь Седьмой Кавалерийский полк, ведь он насчитывал более семисот человек! Кроме того, как раз перед уходом Лиса, Кастер приказал разделить полк на три батальона, которыми должны были командовать Рено, Бентин и сам Кастер. Похоже, что погиб только батальон Кастера. Вероятно, остальным, окружавшим индейцев с других направлений, удалось избежать гибели? Лис возвращался мыслями к одному факту: если бы между ним и Кастером не произошло той бурной ссоры и если бы Кастер принял его предложение присоединиться к солдатам, Лис ушел бы в небытие вместе с ними. Правы они или нет, теперь не имело значения, главное, что он уехал, а они были убиты. Боже правый, почему он не приложил больше усилий, чтобы заставить Кастера передумать? Были ли его кошмары реальными? Неужели это призрак Джорджа Армстронга Кастера преследовал его по ночам?

Пока Лис сидел, погруженный в свои мысли, все в «Жемчуге», казалось, начали говорить о генерале Кастере и трагедии на Литтл Бигхорн. Колорадо Чарли Аттер, поняв, что вот-вот разразится драма, отправился в баню. Через мгновение Джек Кроуфорд встал, размахивая листком бумаги, испещренным его причудливым почерком.

– Кто хочет послушать первый стих моей новой поэмы, сочиненный за этот час, когда пришла весь о гибели генерала Кастера?

В толпе тихо зашептались, что заставило капитана Джека встать на стул и прочесть:

Слушатели торжественно одобрили поэму, а девушки на балконе зарыдали. Капитан Джек предупредил их, что это только первый стих и он не может обещать, что оставшаяся часть поэмы будет так же глубока.

Критически оценивая талант Кроуфорда, Бешеный Билл взглянул на Лиса и пожал плечами, но Лис не был настроен на иронию.

– Я… я пойду наверх, чтобы немного успокоиться, – прошептал он. – Надеюсь, Билл, вы чувствуете себя лучше.

– Не могу сказать, приятель, как я сердит на тебя. Ну, хоть одну для меня!

Лис не понял, имел ли его друг в виду порцию выпивки или девочку, поэтому он просто встал, чтобы найти Викторию и взять по дороге бутылочку. Виктория бросила на подруг торжествующий взгляд, когда Лис взял ее за локоть и повел вверх по лестнице. Поднимаясь по крутым ступеням. Лис поймал себя на том, что не может выбросить из головы нежелательные мысли. Никогда раньше не испытывал он такой боли. Как это называется – вина выжившего? Его душу жег образ двухсот солдат, лежащих мертвыми под палящим солнцем Монтаны. Он нехорошо поступил с Кастером, позволив своему нраву взять верх над разумом. Ему не следовало говорить то, что он сказал… ему не следовало уходить, даже если ему приказали… ему не следовало предпринимать что-либо еще…

Но как же индейцы? – спорил другой голос. Неужели было бы лучше, если бы вместо этого Кастер и его батальон истребили б жителей Лакота? Было бы это справедливо?

Остановившись на верхней ступеньке. Лис какое-то мгновение смотрел на бутылку, потом поднес ее ко рту и крепко выпил.

– Пожалуйста, Господи, – безмолвно молился он, – прекрати это.

Титус Пим, закончив крыть дранкой крышу хижины, наклонился и посмотрел на маленького Бена Эвери.

– Ну вот, почти все. Где, как ты думаешь, этот тип Лис?

Он уже задавал этот вопрос Бенджамену и Вонг Чи по крайней мере дюжину раз за последние три дня. Разумеется, ответа ни у кого не было. Вот и теперь Бен поднял руки и пожал плечами.

– Ну, мистер Пим, этого я не знаю. Он бы сказал кому нибудь, если бы уехал из города, да?

Когда Титус осторожно подполз к лестнице и спустился, карие глаза Бена загорелись:

– Может быть, он на «Бесплодных землях»? Хотите, я сбегаю и спрошу там?

– Разумеется нет, паренек! – Титус изобразил шок. – Но, думаю, осведомиться в твоем доме не повредит. Он мог сказать что-нибудь бабушке или сестре…

– А зачем ему что-то говорить бабушке или Мэдди? Бабушка – старая леди, а Мэдди ненавидит Лиса!

– Ненавидит? Это сильное слово, паренек. Пойдем-ка и все же спросим, а если нам повезет, то, вероятно, твоя милая бабушка даст мне кусочек торта, или пирога, или что там сегодня охлаждается на окошке в кухне.

Пим положил мальчику руку на плечо, и они сквозь сосновую преграду прошли к задней двери дома Эвери. Титус уже приготовился постучать, но Бенджамен открыл дверь и вошел. Сьюзен 0'Хара вытирала тарелки и ставила их на полки. Увидев корнуэлльского рудокопа, она просияла.

– Мистер Пим, как приятно снова видеть вас! Не могу найти слов, чтобы описать впечатление, которое произвела на нас всех прекрасная хижина Лиса, и не могу вас не отблагодарить за то, что вы присматриваете за моим внуком. Если он вам надоест, отсылайте его домой!

– Что вы, миссис 0'Хара, Бен доставляет нам всем большое удовольствие. Больше всего мальчик нравится Лису.

– Лис – хороший человек. – Сьюзен сложила полотенце и указала Титусу на стул: – Я как раз испекла пирог с ревенем. Вы ведь не откажетесь попробовать его ради моего удовольствия, правда?

Жилистый, седовласый человек покраснел от удовольствия.

– Это для меня большая честь, миссис 0'Хара!

Разрезав пирог и поставив перед Пимом порцию, Сьюзен осведомилась:

– А где сейчас Лис? Кажется, мы не видели его уже целый век. Надеюсь, вы не придете в ужас, если я признаюсь, что даже в своем почтенном возрасте с удовольствием смотрю на такого красивого мужчину, как он. Иногда я украдкой любуюсь им в окно, просто чтобы убедиться, что я еще жива!

Привлеченная звуками голосов, Мэдди отложила трогательно-романтическую «Джен Эйр» и прошла из гостиной в кухню.

– Здравствуйте, мистер Пим. Рада вас видеть.

Титус широко улыбнулся ей:

– Взаимно, мисс Эвери! Надеюсь, вы не обидетесь на меня, если я замечу, что вы бледны. Вы не больны?

– Нет, я чувствую себя прекрасно, – ответила она с вымученной улыбкой. На самом деле она чувствовала себя ужасно, но не физически. Мэдди втайне боялась, что окончательно пала духом.

– Я как раз собирался спросить вашу бабушку, имеет ли она хоть какое-то понятие о том, где сейчас находится Лис, но она спросила меня об этом первой, – сказал Титус, набрасываясь на кусок вкусного пирога. – Мы не видели его уже три дня, мисс Эвери, я никогда не думал, что он может вот так исчезнуть, не сказав никому ни слова. Что еще более странно, он не взял Уотсона. Не сомневаюсь, что с ним все в порядке, где бы он ни был, но признаюсь, мне все-таки немного тревожно…

– Может быть, его схватили индейцы, как генерала Кастера, – зловеще проговорил Бенджамен. – Джонни Гордон говорит, что Черные Холмы принадлежат индейцам и они нападут на Дидвуд и убьют всех нас за то, что мы нарушили границы их владений! Джонни говорит, что они, прежде чем убить вас, снимут с вас скальп и будут метать стрелы в ваше тело, и…

– Бенджамен Франклин Эвери, замолчи! – приказала Сьюзен. – Ты бы поостерегся говорить подобные вещи, особенно в присутствии дам.

– Не думаю, что индейцы добрались до нашего Лиса, – успокоил мальчика Титус Пим. – Он раньше жил среди них и знает их обычаи. Он сам мне об этом рассказывал. Они пригласят его на ужин, а не убьют, паренек!