Автор статьи «Что такое филология?» В. И. Аннушкин определения термина филология не даёт, но предлагает четыре компонента смысла, содержащегося в слове филология. Во-первых, филология – это учение о правилах и закономерностях создания, передачи, хранения, воспроизведения и функционирования словесных произведений. Во-вторых, филология – это наука о культурном прогрессе человечества, выраженном в способах, принципах и правилах создания текстов. В-третьих, филологическое знание – основа компетентного управления обществом. В-четвёртых, филология – наука о классификации всех словесных произведений национально-речевой культуры [Аннушкин 2012]. Эти перечни квалифицировать трудно. Неясно, объект это или предмет исследования.
В единственном на сегодняшний день учебном пособии «Основы филологии» [Чувакин 2011] филология определяется как «совокупность гуманитарных наук и научных дисциплин, изучающих посредством анализа естественный язык, текст и homo loquens» [Чувакин 2011: 17]. Признание филологии совокупностью наук и научных дисциплин в понимании филологии ничего не даёт. Возможно, перечисляемое как виды можно подвести под родовое понятие, которое по сути и может быть объектом исследования.
Известное определение Ю. С. Степанова – «область гуманитарного знания, имеющая своим непосредственным объектом главное воплощение человеческого слова и духа – текст» [Степанов 2003: 592], на наш взгляд, – надёжная отправная точка в формулировании современного понимания основ филологии. Текст – это объект, который интересует всю гуманитаристику. Различаются гуманитарные науки каждая своим предметом. Что касается предмета филологии, то тут нужно согласиться с мнением М. И. Шапира: «Главный предмет филологии – текст и его смысл. Только филологию интересует «текст как целое «…» то есть уникальное, неповторимое единство смысла во всей полноте и в любых тонкостях его материального воплощения в чувственно воспринимаемой форме» [Шапир 2002: 57]. Текст и его смысл – вот объект и предмет филологии.
Итак, для нас филология – это наука, имеющая своим объектом текст как целое, а предметом – смыслы, воплощённые в языковых и параязыковых структурах этого текста, а также все явные и неявные закономерности текста и свойства, характеристики составляющих его единиц.
Нам близка позиция редакции журнала «Philologica», согласно которой основными категориями филологического дискурса представляются не знак и значение, а текст и смысл. Поскольку смысл – как правило – чувственно не воспринимаем: он невидим и неслышим, и постичь его можно лишь по внешним приметам, по тому, как он отложился в материальных (вещественных) формах, доступных непосредственному восприятию. Филология мыслится вполне традиционно – как деятельность (techne), преследующая цели понимания, постижения смысла, воспознания природы и культуры. «Philologica» ориентирована на исследования, подчеркивающие целостность текстов, выявляющие неразрывное единство их духовной и материальной природы, демонстрирующие изоморфизм языковых уровней, гомологию формы и содержания. Журнал интересует такая лингвистика, которая видит в языке прежде всего выражение смысла и манифестацию культуры, и наоборот, для редакции неприемлемо никакое литературоведческое построение, если оно не базируется прочно на данных языка в широком смысле слова. Кредо журнала – междисциплинарный характер издания, стремящегося дать максимум информации и удовлетворить запросы ученых разных специальностей: лингвиста, литературоведа, искусствоведа, социолога, психолога, биографа и других. Между глубинными и поверхностными структурами существует тесная взаимозависимость: модернизация текста зачастую меняет семантику, синтактику и прагматику произведения, и отделить релевантные элементы письма от иррелевантных совсем не так просто, как может показаться со стороны. [http://www.rvb.ru/philologica/000rus/000rus_about.htm].
В «Основах филологии» А. А. Чувакина естественный язык квалифицируется как полноправный объект филологии [Чувакин 2011: 67–104]. А вот Е. Д. Поливанов так не считал. В составленном им «Толковом терминологическом словаре по лингвистике» (1935–1937) есть словарная статья «Филология», в которой утверждается, что история литературы (именно как история культуры в памятниках литературы) и история искусства входят в понятие филологии, в то время как «лингвистика (= наука о языке) входит сюда лишь частично. Особенно противополагали лингвистику Ф. те, кто был принципиальным сторонником естественноисторического характера лингвистики (– дескать, можно изучать речь, как деятельность человека, вроде других физиологических деятельностей: питание, дыхание, функции половой сферы и т. д., – и значит, независимо от культуры). Этот взгляд мы, конечно, принять так, как он есть, не можем (так как нельзя отделить жизнь языка от культуры того общества, которое обслуживается языком). Но есть и другие моменты, по которым лингвистику можно считать лишь связанной с Ф., но не входящей в нее полностью»» [Поливанов 2010: 129–130].
Для ряда специалистов самый очевидный путь решения проблемы единства филологии – представить науку о Слове как двухуровневую конструкцию – узкое и широкое понимание филологии. Так, лингвист Н. В. Перцов в статье о точности в филологии [Перцов 2009] неоднократно оговаривает своё расширительное понимание филологии и места в ней лингвистики. Для автора статьи филология – это и обширная область гуманитарного знания, охватывающая многоаспектное изучение текстов на естественном языке, и лингвистика – изучение естественного языка как такового [Там же: 101]. Итоговая формула такова: «…Я позволю себе филологию трактовать как всю область гуманитарного знания, изучающую выражение смыслов на естественном языке» [Там же: 109].
Рассуждения об объекте и предмете филологии возвращает нас к обсуждавшемуся выше вопросу о разнобое в словарных определениях этой науки. Почему стал возможным столь разительный разброс мнений? Многое объясняется структурой научного познания.
Известно, что наука – структура динамичная, и в своём становлении и развитии она реализуется на трёх уровнях – (1) исследовательская область, (2) специальность и (3) научная дисциплина [Огурцов 1988: 236]. Каждый уровень отличается количеством вовлечённых исследователей – от пассионарных личностей, открывающих новые пространства и намечающих векторы научного поиска, до исследовательских коллективов и научных школ. Отличаются они также уровнем социализации полученных результатов – от индивидуальной удовлетворенности полученным знанием до трансляции достигнутого знания в культуру, социализации новых поколений, передачи идеалов и норм, признанных научным сообществом.
Критерием зрелого научного знания считается наличие научной дисциплины. Научная дисциплина – это определённая форма систематизации научного знания, которая предполагает институционализацию знания, осознание общих норм и идеалов научного исследования, формирование научного сообщества. Она вызывает к жизни специфический вид научной литературы (обзоров и учебных книг). В рамках научной дисциплины возникают определённые формы коммуникации между учёными, создаются организации, ответственные за образование и подготовку научных кадров. Дисциплинарная организация знания обладает рядом функций. Это трансляция достигнутого знания в культуру, социализация новых поколений, идентификация каждого из учёных с научным сообществом. Научная дисциплина обладает рядом характеристик – специфические способы расчленения предмета исследования, принимаемые теоретические принципы, дисциплинарные критерии оценки теоретических положений, используемые методы, вспомогательные аналитические и технические методики степень методической специализации [Огурцов 1988: 241, 244–245].
Заметим, что возникающая научная дисциплина от соответствующей исследовательской области отличается своим расширением в сторону других наук. Например, литературоведение включает в свой состав историю литературы, а история – это гуманитарная, но уже не филологическая область знания. Она использует инструментарий историка, но не филолога. То же можно сказать об истории лингвистических учений по отношению к лингвистике.
