Скорый поезд был оборудован кондиционером и не слишком переполнен, однако с Сюзан пот лился ручьями. Пассажирка, сидящая рядом, предположила, что у Сюзан начался жар и ей следовало бы побыть дома.

Жара у Сюзан не было. Она мучительно пыталась найти ответ на один вопрос. С тех пор, как Сюзан начала работать (почти начала), она знала, что бесполезно было звонить в контору и поднимать шум, и если Пол отсутствовал, то по его возвращении она не отказывалась готовить ему и исполнять супружеские обязанности. Хотя Сюзан и догадывалась о бесполезности поиска чего-нибудь, что наведет на его след, в рабочем столе и шкафах, — он мог быть в отъезде под любой легендой и одеться в соответствии с ней, — тем не менее Сюзан порылась во всех этих местах, нашла паспорт и практически всю его одежду. Она также нашла в глубине отделения для носков в манильском конверте, — куда его мог спрятать только идиот-любитель или тот, кто хотел, чтобы конверт обнаружили, — сто стодолларовых банкнот.

— Наконец-то я вычислил, — радостно произнес Рэд Сейлес, — почему крутые и другая братия носят темные костюмы.

Джон Барнс, одетый в широкие серые брюки и синий блейзер, откинув голову, наблюдал за бегущими огоньками поднимающегося лифта: сорок шесть, — ему столько же лет, — сорок семь, сорок восемь, сорок девять… Иногда время бежит так быстро, как эти огоньки.

— Во-первых, они могут нести газету, не пачкаясь типографской краской. Кроме того, если в туалете они капают на штаны, то этого не видно.

Рита возмущенно посмотрела на Рэда.

К сожалению, время шло медленно на совещаниях, подобных тому, на которое их вызвали и где Барнсу нужно было давать объяснения всем этим тупицам из Отдела по борьбе с терроризмом, ФБР, службы безопасности, Главного таможенного управления, Управления нью-йоркской полиции, министерства юстиции, окружному прокурору Манхэттена, комитету, занимающемуся такси и лимузинами. В дополнение ко всему будет присутствовать Никс, специально для этого случая доставленный из Джорджтауна вертолетом, Никс, который во время совещания будет непрерывно поглядывать из-за плеча: как получилось, что один из его агентов был убит на заднем сиденье такси среди бела дня, да к тому же в Манхэттене?

— Эти парни могут возразить вам, что во время испускания мочи у них на брюки не капает, но не верьте. Все мочатся на брюки, за исключением нашей мужской компании и, конечно же, Риты. Это неизбежный результат соединения двух слабых мест в конструкции члена и ширинки.

Рита встряхнула головой, как танцовщица, исполняющая фанданго.

— Дело не в члене, имеющем изъян, а во всем организме.

Сейлес думал о предстоящем совещании: вначале дай объяснения, а потом терпи их чопорный вид и немое несогласие. Глубоко утонув в кожаных креслах, опираясь локтями на подлокотники, слегка прижав подушечки пальцев друг к другу, с полуприкрытыми, но пронизывающими насквозь глазами, они будут молиться про себя, но делать вид, что не молятся: «О Боже, не допусти, чтобы я влип в дерьмо, как этот парень».

А вслух продолжал:

— Так вот, они носят темные костюмы даже летом, чтобы не было видно пятен мочи. — Сейлес провел рукой по ширинке своих брюк цвета беж (поспешное посещение туалета вдохновило его на этот жест), поправил галстук и похлопал себя по животу. — Еще один положительный момент заключается в том, что черный цвет скрывает полноту и так далее и тому подобное. Хотя должен сказать, что я, например, много не ем. Знаете, что это такое? Это как в рекламе «Левис» для мужчин, — ты никогда не слышала ее, Рита? — где говорят, что мужчине, когда он достигает определенного возраста, требуются штаны с более объемной задницей не из-за лишнего жира, а по причине гравитации, природных особенностей мужчин, способа оправления естественных потребностей и так далее, и тому подобное. Поэтому я ношу такие широкие на заднице брюки.

— Ты сам как задница, — глубокомысленно заметила Рита.

Кабина остановилась на семьдесят шестом этаже, и в нее вошла девушка в черном костюме. Ее каштановые волосы были зачесаны назад и собраны в пучок, стянутый эластичной резинкой у самых корней. Если бы Барнсу нужно было убить ее, то стрелял бы он именно туда. Взгляд девушки был обращен прямо перед собой. Руки ее были свободны, у нее не было ни дамской сумочки, ни папки, ни бумаг — ничего. Кисти рук покоились в косых карманах узкой юбки, подрубленной как раз на коленях. Барнс был уверен, что руки у нее крупные, судя по полноватой шее, сильным икрам, большим ногам в черных туфлях из мягкой кожи.

Конский хвост девушки был коротким, едва свисающим на шею. Такой хвост был слабым местом Барнса. Он представил, как девушка долго расчесывает волосы, чтобы собрать каждый волосок в пучок. Барнс так и не научился управляться с резинкой для волос, помогая дочери собрать их в хвост. Волосы у Салли были жидкими и выбивались из-под резинки до того, как он успевал охватить их. В результате у него получался хвост, с торчащими отовсюду волосами, спадающими на шею. Салли сердилась на отца за то, что он тянул ее за волосы, а он злился на ее жидкие волосы, которые та унаследовала от него самого, так как у матери волосы были густыми и вьющимися, что исключало необходимость собирать их в пучок. Хотя жена Барнса, Джоанна, сама и не носила хвост и тоже ворчала по поводу волос Салли, она быстро расправлялась с головой дочери, укладывая волосы в пучок, орудуя, как умелая ткачиха.

— Джон? — Сейлес прервал размышления Барнса. Он стоял, широко расставив ноги у дверей лифта, не давая им закрыться. Рита тем временем уже спускалась в холл. Со стороны казалось, что она в одиночку уходила на выполнение задания. — Восемьдесят девятый этаж. Женское белье и лунная орбита. Переход на Марс и Венеру.

Девушка посторонилась, освобождая дорогу Барнсу. Она улыбнулась шутке Сейлеса, но глаз не подняла.

— Не хотите составить компанию на ленч? — поинтересовался у девушки Барнс. Та бросила на него пронизывающий насквозь взгляд.

— У меня занятия по фехтованию, — ответила она.

Про себя Барнс подумал, что, кроме фехтования, она бегает перед завтраком по пять миль, после работы играет в мяч, по выходным прыгает с парашютом, во время летнего отпуска совершает головокружительные восхождения в Гималаях, готовит изысканные блюда, имеет лицензию на работу барменшей и могла бы, если бы захотела (у нее, наверное, изысканный вкус), сшить себе одежду; у нее черный пояс по карате, Гарвардский диплом юриста, ученая степень в области физики Принстонского университета, диплом специалиста по романской филологии Сорбоннского университета. Девственницей она, конечно, не была, но предпочитала вибратор или оргазматрон. Барнс хорошо знал тип таких женщин, он сам на такой женился.

Никс, или как его удачно окрестили, Янус, — директор федерального агентства, ставший им не по причине своей интеллектуальности, а благодаря умению находить недостатки в предложениях других людей — разложил свои маленькие холеные ручки на столе, как будто он собирался играть на фортепиано. На его брюки уж точно никогда не попадали капельки мочи. На пиджаке виднелась не очень бросающаяся в глаза, но тем не менее заметная петличка.

— Джон, почему ты не начинаешь? Надеюсь, все знают нашего зонального директора.

Барнс сложил ладони вместе, подумав о том, какое сделать вступление, но вместо этого начал перекатывать карандаш в руках:

— Один из наших агентов, Пол Ван Митер, вчера, во второй половине дня, был убит в такси на Третьей авеню. Он находился при исполнении служебных обязанностей, но если это будет предано огласке, то наши мероприятия будут в значительной степени скомпрометированы. Нам необходимо ваше сотрудничество, чтобы найти убедительное объяснение этому происшествию, которое смогло бы удовлетворить любопытство прессы. Что-нибудь вроде того, что причиной смерти явилось случайное нападение со стороны неизвестных из проходящей машины.