— Не могли бы вы повернуть на светофоре?

— Да, конечно, но ведь вам не сюда. Вы попросили отвезти на автобусную станцию в Порт-Оторэти.

— Можно остановить в середине квартала?

— Да, конечно, но ведь здесь пустырь. На твоем месте, приятель, я бы не пошел пешком в этом месте. Это нехорошее…

— Заглуши двигатель.

— Да ты что? Эй, у тебя что? Пистолет?

— Тебе, наверное, хочется знать, Мервин, больно ли это? Нет, тебе не будет больно.

— Послушай, приятель, я отдам тебе все, что у меня есть, только не…

Ник Айвори лежал навзничь и целился в пустую бутылку «Джим Бим».

— Юный Кристофер Болтон. Два румба. Справа по борту.

Стоя коленом на банкетке перед туалетным столиком, Рэчел водила по стакану трубочкой, скрученной из банкноты.

— Скэлли пришел, — сообщил Кит Болтон. — Вместе с этой женщиной, Сейнт Майкл.

Он стоял в дверном проеме и изображал полное безразличие. На самом деле он здорово переживал из-за того, что в последнее время он не мог без стука входить к Рэчел.

— Входи, Кит, входи. Не стесняйся. Здесь только мы, голые дикари.

Болтон нерешительно вошел в комнату.

— От Скэлли можно ждать неприятностей, я думаю.

— Догадки вносят дополнительную путаницу, Кит. — Рэчел все еще водила по стакану трубочкой. — Скэлли мне нужен. До тех пор, пока у меня не будет своих «мулов», я с ним связана одной веревочкой.

Она раскрутила банкноту. Увидев, что та была достоинством в один доллар, Рэчел скомкала ее и бросила на пол. Она стояла, выпрямившись, прикрыв глаза, чтобы полнее ощутить подъем от принятого наркотика.

Айвори лежал, свернувшись калачиком, не выпуская из рук бутылку.

— В этом есть лирика. Если спокоен я. Стихи писал. Если я не успокоен. Получается, моя радость?

Болтон повел носом, испытывая острое желание принять кокаин, понимая, что во власти Рэчел дать его ему или нет.

— Тебе не стоит злиться из-за Грейс. То, что с ней произошло, уже в прошлом. Это было чистой случайностью. Откуда мне было знать, что разобьют ее фургон?

Рэчел склонила правое и затем левое плечо, и ее шелковая сорочка плавно опустилась на пол — так растекается по столу вино. Она критически осмотрела себя в зеркале, потрогала бледные соски кончиками пальцев.

— Случайные вещи происходят с теми, кто к ним склонен.

— Опять лирика пошла, — прокомментировал Айвори. — Тебя как прорвало на нее, Рэч.

— Но ведь мы получили, что хотели, разве не так? — Болтону вдруг стало жарко. Он часто потел в последнее время. Особенно с тех пор, как Рэчел стала употреблять местоимение «я», а не «мы», как она это делала раньше. — Я хочу сказать, мы теперь основные игроки, не так ли? Мы ведь этого добивались? Все оборачивается как нельзя лучше, как ты считаешь?

Рэчел рывком распахнула створки платяного шкафа, стала перед ним, упершись руками в бока, и поглядела на одежду, как бы говоря: «Ну-с?..».

— Скэлли может оказаться стукачом, «нарком», вот в чем дело, — настаивал Болтон. — И Ник такого же мнения.

Он пожалел о том, что сказал — в былые времена он и Рэчел имели общих любовников, мужчин и женщин, но Ником Айвори она с ним не делилась. А раз так, то он считал Ника лишним.

Рэчел перебирала белье, откладывая его тыльной стороной ладони, как воспитатель, шлепками наказывающий детей. Она прекратила это занятие, отступив от шкафа и вновь уперев руки в бока.

— Ник не думает, Кит. У него давно заклинило мозги. Он все делает движением тела.

Айвори перевернулся в кровати и поднял бутылку, салютуя:

— Она права, приятель, — он постучал по своей голове. — Мои мозги зациклены на траханье.

Рэчел, не глядя, как человек, использующий последний шанс, протянула руку в шкаф и сдернула с вешалки черные шелковые брюки. Она встряхнула их и надела.

— Позволь мне рассказать тебе кое-что о «нарках», Кит. Я тебе уже говорила об этом, но еще раз напомню в надежде, что на этот раз до тебя дойдет. Какого цвета «нарки»?

Айвори лежал на кровати и любовался собой в отражении зеркала на потолке.

— Нарки… — они красные, с голубым узором в горошек.

Болтон отрицательно покачал головой.

— Ты имеешь в виду… Что ты этим хочешь сказать?

Рэчел достала из ящичка шкафа шелковый лифчик цвета слоновой кости и стала его надевать.

— Они белые, а этот цвет является ведущим в этой стране. Какого цвета «дилеры», «толкачи» и наркоманы?

— Ну, это же легкий вопрос, Кит, — поддразнивал Кита Айвори. — Ну, давай же, Кит. Ты ведь знаешь. Выдавай ответ, парень. Ч-ч. Ч-ч…

— Черного, — закончил Болтон.

— Браво, Кит. Ты чертовски догадлив. До встречи на следующей неделе. Тогда ты будешь необыкновенно догадлив.

Рэчел стояла перед зеркалом, поправляя «колоски» на короткой стрижке.

— Не кажется ли тебе, что если черные «дилеры» и черные «толкачи» будут превращать в наркоманов как можно больше черных, — а если этого не делать, то они станут выдвигать требования, — не кажется ли тебе, что именно в интересах белых людей и белых «нарков» — не вмешиваться? Наркотики, Кит, это своеобразное новое рабство, самый совершенный геноцид.

— Великолепно сказано, — воскликнул Айвори. — Если кафирские «дилеры», если кафирские «толкачи»… Как это ты выразилась, Рэч?

Болтон искоса поглядывал на остатки кокаина на туалетном столике. Иногда, даже не вдыхая наркотик, а лишь сделав это мысленно, он мог набраться храбрости, как если бы нанюхался на самом деле. Он решил попробовать и на этот раз.

— Но ведь «нарк», которого ты замочила, был… Ты сказала, что он… Вся операция была… Зачем же ты тогда его замочила?

Рэчел нашла пару черных босоножек на низких каблуках, бросила их на пол и, держась рукой за створку шкафа, стала их надевать.

— Я запрещаю тебе так говорить. Ты выражаешься как… как бандит.

— Как ужасно, Кит. Ты такие выражения употребляешь. Чертовски ужасные выражения.

Болтон понуро опустил голову:

— Мне не нравятся все эти убийства.

Айвори потянулся и почесал мошонку:

— Закрой свою коробочку, Кит. Черт тебя побери.

Рэчел приблизилась к Болтону. Приподняв пальцем подбородок, она пристально посмотрела ему в глаза:

— Мы играем наверняка, Кит. Убивать необходимо. Для верности. Если понадобится убивать еще, мы будем убивать. Неважно, нравится тебе это или нет. А теперь иди встречать гостей. Мы сейчас выйдем.

Он хотел сказать ей в ответ, чтобы она сама шла встречать своих долбаных гостей. Если она трахалась с другими, то он не собирался в это время встречать гостей. Он хотел многое высказать, но вместо этого повернулся и вышел.

Айвори сел на кровати:

— Как ты считаешь, может ли юный Кристофер стать совершенно бесполезным? А, Рэч?

Рэчел смочила палец и ткнула его в остатки кокаина.

— Мне он еще нужен для деловых контактов. — Рэчел потерла пальцем нос и десны. — Одевайся. Поговорим со Скэлли и с этой женщиной, Сейнт Майкл. Посмотрим, так ли она хороша, как ты говоришь.

— Хороша. В высшей степени хороша.

Облокотившись на парапет террасы, Скэлли смотрел вниз на Бимен-Плейс. «Ты не пьешь спиртного. Ты не нюхаешь кокаин. Не куришь „травку“ и даже сигареты. Должно быть, ты „нарк“. Если, конечно, не монахиня. Только монахини не носят таких платьев, как ты».

Сюзан стояла, прислонившись спиной к парапету. В руках она держала стакан с газированной водой, прижав его к открытой груди. Она наслаждалась прохладой напитка. Платье было конфисковано из гардероба любовницы корсиканского контрабандиста, который был взят в роскошных апартаментах в южной части Центрального парка. Он был арестован в момент передачи «нарку» десяти килограммов героина в сумке «Гуччи». Контрабандист сидел в тюрьме, любовницу выслали из страны, а гардероб конфисковала полиция. Арест производил не просто «нарк», а ее муж Пол. За платье ей следовало благодарить его.