Внезапно мой противник исчез из поля зрения. Я хлопала глазами, пытаясь сообразить, куда он делся. А потом увидела, что телохранитель сражается с кем-то еще — с мужчиной, который появился неизвестно откуда во время нашего поединка, и чье появление заставило телохранителя оставить меня в покое, чтобы защититься самому.

Я понятия не имела, кто этот человек. Никогда прежде я не видела его. Конечно, я была благодарна за то, что он хотя бы на время избавил меня от грозящей опасности, но то, что какие-то незнакомцы постоянно вмешиваются в то, что со мной происходит и стараются действовать в моих интересах, сбивало с толку и лишало меня присутствия духа.

Мужчина был высоким, крупным и мускулистым. Его тело плотно облегал тяжелый коричневый защитный костюм. Его голова была выбрита, но лицо украшала полуседая козлиная бородка. На скальпе и лице виднелись старые шрамы, свидетельствовавшие о боевом прошлом. На его лице было странное выражение — словно у меткого стрелка, всецело сосредоточенного на цели. Я чувствовала, что его единственным мотивом была необходимость выиграть этот бой. В нем ощущалась усталость старого воина, который узнал, что ему вновь надо сражаться, чтобы победить — но чья душа, закаленная в кровавых битвах, уже давно утратила всякую чувствительность. В нем не было азарта, не было упоения схваткой, не было радости от возможности использовать свои боевые навыки. Было лишь задание, приказ отвлечь телохранителя от меня — и у него явно был богатый опыт в части выполнения таких заданий.

Он не был таким быстрым, как телохранитель. Его реакции были обычными реакциями человеческого тела, не претерпевшего никаких искусственных усовершенствований. Но он несомненно обладал непревзойденным мастерством фехтовальщика — природным талантом, отточенным в течение долгой жизни, доведенным до совершенства не тренировками в фехтовальном зале, а множеством настоящих боев.

Он орудовал хенгером — тесаком с широким, слегка изогнутым лезвием; в его левой руке был мэн-гош — дага, которой он парировал атаки телохранителя, явно превосходившего его в скорости.

Я начала пятиться подальше от места поединка. Мне представилась возможность убраться отсюда — и я собиралась воспользоваться ею.

Пришелец заметил мою попытку сбежать.

— Не сметь! — рявкнул он; его голос был хриплым от усилий, которых ему стоило отслеживать и парировать следующие один за другим удары. — Сядь. Жди. Не уходи никуда.

Нельзя сказать, чтобы я была особенно желала выполнить это указание. Но, отдавая его, он перестал следить за движениями телохранителя. Прислужник Блэкуордса немедленно перешел в наступление и нанес своему противнику стремительный рубящий удар слева, поперек ребер. Кровь хлынула из-под распоротого защитного костюма. Если бы он не повернулся, уходя от удара, сегрюль поразил бы его прямо в сердце.

От этого мой защитник пришел в ярость. Он назвал телохранителя такими словами, которые я, пожалуй, не буду повторять в этих записях. Думаю, именно в этот момент до телохранителя дошло, какую ужасную ошибку он совершил, разозлив пришельца. Он пробудил некую силу, которую лучше бы было не тревожить. К гремучей смеси эмоций он добавил боль — и боль пробудила нечто большее. Уставший от жизни старый ветеран у которого остались лишь его упорство и решимость, внезапно воспрянул от раны, словно от удара хлыстом, его профессиональная добросовестность, подобная тлеющему под пеплом огню, вдруг вспыхнула ослепительным пламенем. Отбросив хладнокровие и отрешенность, он обратил свою ярость на сверхъестественно-быстрого усовершенствованного убийцу, плясавшего вокруг него.

Одним движением левой руки он вонзил дагу в грудь телохранителя, вогнав ее под грудину — и поднял противника над полом, словно рыбу, попавшую на крючок. Телохранитель беззвучно открывал и закрывал рот, всем своим видом являя крайнюю степень изумления. Его глаза широко раскрылись. Он выронил меч. Все еще держа свою жертву на весу, пришелец одним взмахом своего тесака отсек ему голову.

Потом он позволил телу рухнуть на пол. Кровь хлестала из обрубка шеи и пузырилась из раны в груди, скоро под ногами моего защитника образовалось жуткое темное озеро. Отрубленная голова лежала на боку, на порядочном расстоянии от остального тела, в лужице натекшей из нее крови.

Мой защитник перевел взгляд на меня.

— А теперь изволь идти со мной, юная леди, — произнес он.

— Ах, правда? — засомневалась я.

— Трон, — пробормотал он. — Когда ты вот так говоришь и кривишь ротик, ты прямо совсем как она.

— Кто вы такой? — спросила я.

— Меня зовут… — он умолк. — Да какая разница, как меня зовут? Просто пойдем со мной.

— Вы спасли меня от этого наемника, за что я очень вам благодарна, — ответила я. — …но я не вижу ни единой причины, чтобы сделать то, что вы сказали. Принимая во внимание, что я видела, как вы можете отрубить человеку голову…

— Трон Святый, — прошипел он, тронув порез у себя на боку, — Прекрати нести чушь и пойдем со мной.

— Но я не знаю, кто вы, — продолжала я.

— Я Нейл, — сказал он. — Нейл. И я твой друг… вернее, буду твоим другом, если ты перестанешь меня раздражать, вот.

— У меня есть другие друзья, мистер Нейл, — сообщила я.

— Здесь — нет, — отрезал он. Он говорил с акцентом. Откуда он мог быть? Тува? Локи?

— Но у меня есть и другие враги, — добавила я.

— Здесь — н… — начал он, но перехватил мой взгляд. Он вздохнул, снова неприлично выругался, и повернул голову. К нему, извлекая мечи из ножен, приближались еще два телохранителя — мужчина и женщина.

— Чтоб вас! — рявкнул человек, называвший себя Нейл, и вступил в бой с обоими. Несомненно, ему приходилось нелегко. Я подумала, не стОит ли помочь ему.

— Бета! — донесся чей-то голос. Я повернулась и увидела Лайтберна, который стоял позади меня, за молитвенными скамьями. Он махнул рукой, приглашая следовать за ним. Взвесив все за и против, я поняла, что у меня куда больше причин доверять ему, чем загадочному мистеру Нейлу. Я бросилась к Проклятому и на бегу услышала, как Нейл вопит от ярости, поняв, что я оставила его в одиночку отбиваться от людей Блэкуордса.

Лайтберн схватил меня за руку, и мы рванули к выходу из базилики. Собор наполняла тьма, и в ней мерцали звезды — но это были не те звезды, которые мне приходилось видеть, или которые я когда-нибудь хотела посетить. Они казались бесцветными или наоборот раскаленными докрасна — словно они появились из какой-то искаженной, болезненно-искривленной части вселенной. В воздухе по-прежнему висел сильный запах психо-магии.

— Где Юдика? — спросила я.

— Где-то здесь, — ответил он.

— Это не ответ, Проклятый! — заявила я.

— Он был наверху, ждал в верхнем переходе, — ответил Лайтберн, оглядываясь по сторонам, не гонится ли кто-нибудь за нами, — но потом я его потерял. Он сказал, что отвлечет внимание, чтобы мы могли сбежать.

— Ну, это точно не его рук дело, — бросила я.

— Так и есть, ему б такое не сделать, — согласился он. Он с явным отвращением прислушивался к шуму, доносившемуся откуда-то сверху.

— А потом мы разошлись, и с тех пор я его не видел, — продолжал он. — Понятия не имею, что с ним случилось в этом дурдоме.

Он перевел взгляд на меня.

— А что тут вообще произошло? — без обиняков спросил он. — Что вы видели? Чего стряслось?

— Не могу сказать, — ответила я. — По крайней мере, не сейчас. Возможно, когда мы уберемся отсюда, у меня будет время, чтобы осмыслить все, что я видела, и понять, что это было.

Я посмотрела на него. Перехватив тревожный взгляд из-под капюшона, я вдруг почувствовала, что, возможно, он — единственный человек во всем Империуме, кто беспокоится обо мне самой и не рассматривает меня как какой-то никчемный пустяк или ценный товар.

— Сегодня я видела странные вещи, Реннер, — начала я так эмоционально, что сама удивилась. Потом мой голос прервался. — Я видела такое, чего, как я думала, никогда не увижу… и еще такие вещи, которые, наверное, ни один человек не может видеть без ущерба для себя. Я чувствую, меня это выбило из колеи.