Словом, я была уверена, что страх Лупана настоящий. И в моей власти было слегка облегчить его. Это давало мне совсем небольшой — но все же рычаг влияния на него. Что, в свою очередь, выражаясь на языке Блэкуордс, делало его моим ценным активом. Но я понимала, что должна сообщить ему что-то действительно важное и дорогое для меня. Если бы я попыталась надуть его, отделавшись какой-нибудь ерундой — он сразу понял бы это, и мой единственный шанс был бы утрачен. Даже если бы мне удалось водить его за нос некоторое время — рано или поздно он раскусил бы обман, и последствия для меня оказались бы еще хуже. У меня не было возможности определить степень и глубину осведомленности Блэкуордсов обо мне или о Зоне Дня. Вполне возможно, они знали столько, что разоблачили бы любую мою ложь. В общем, чтобы быть полностью уверенной, я должна была говорить только правду.

— Докажите, что можете помочь мне, — потребовала я. — Скажите, где я нахожусь.

У него затряслись руки. Я услышала шаги, приближающиеся снаружи по коридору.

— Это странноприимный дом. — прошептал он. — Странноприимный дом на территории миссии Экклезиархии на Фениксиан-Сквер.

— Сколько времени я была без сознания?

— С прошлого вечера, — ответил он. — Восемь часов!

— На каком этаже мы сейчас?

— Трон святый… — его голос превратился в сиплый писк. — На шестом!

— Кто направляется сюда, господин Лупан?

Его смятение, похоже, достигло предела.

— Молодой хозяин. Молодой хозяин и его личные агенты. Телохранители.

— И что он собирается сделать?

— Продать вас. Продать вас, конечно же!

— Кому, господин Лупан?

Он стиснул голову руками — воплощение горя и паники.

— Его святейшеству Понтифику Урба, первосвященнику Королевы Мэб! — просипел он. — А теперь умоляю вас! Прошу, сообщите мне что-нибудь в ответ!

Я посмотрела ему в глаза.

— Меня зовут Элизабета Биквин, — произнесла я.

Дверь отворилась и в комнату вступил Балфус Блэкуордс. Лупан вскочил и отступил на шаг назад, склонив голову и сцепив перед собой руки. Я заметила, что и куклы соскользнули со своих кресел, спрыгнули на ковер и застыли в благоговейном внимании.

Я решила не вставать.

Блэкуордс был облачен в темно-зеленый костюм с рубашкой бледно-лилового цвета. У рубашки был маленький круглый гофрированный кружевной воротничок, подпиравший подбородок, а из-под рукавов костюма высовывались рубашечные манжеты из такого же кружева, что и воротник. К его левому лацкану был приколот замысловатый серебряный знак. На его лице застыло холодное и суровое выражение. Как и в нашу прошлую встречу он смотрел на меня свысока и с большой долей презрения. Тогда я вколола ему наркотик, погрузив в беспамятство — хотя, в общем-то, не хотела этого делать. Теперь я чувствовала, что он очень зол по этому поводу и изнемогает от желания примерно наказать меня за то, что я так непочтительно обошлась с его персоной.

Только то, что я была очень ценным товаром, удерживало его от решительных действий.

По бокам от него двигались четверо агентов. Это были телохранители, специализировавшиеся на личной охране. Трое мужчин и одна женщина. Они носили одинаковые черные плащи из пуленепробиваемой ткани поверх темно-синих, облегавших, как перчатка, защитных костюмов, усиленных тонкой серебристой кольчужной сеткой. Они старались быть как можно менее заметными — но я с уверенностью могла сказать, что это профессионалы высочайшего уровня. Они шагали грациозно, словно танцоры, готовые в любую секунду молниеносно среагировать на любое движение или атаковать. Их лица ничего не выражали. В кожу каждого и каждой из них была инкрустирована тонкая серебристая проволока, она тянулась от правого виска, по щеке и шее — резко изогнутая линия, напоминающая изображение прорезавшей небо молнии. Это свидетельствовало о нейрокоррекции, аугметизации, которая была сделана, чтобы ускорить их реакцию. Я не заметила явно видного оружия — но под куртками у них могли быть кобуры, или даже короткие мечи. Поскольку мы находились в помещении, принадлежащем церкви, я предположила, что это, скорее всего, холодное оружие.

Но кое-что свидетельствовало об их высочайшем классе более, чем их облик и поведение, более, чем их дорогая аугметика — это было то, что их решил нанять Балфус Блэкуордс.

— Она готова? — спросил он Лупана.

Лупан кивнул.

— А почему бы не спросить ее саму? — поинтересовалась я. — Она вас прекрасно слышит.

— Скажи ей, что в последний раз, когда я говорил с нею без посредников, это стоило мне крайне болезненных и некомфортных ощущений, нескольких весьма дорогих сервиторов и иных повреждений, нанесенных моим товарам и имуществу, — произнес Блэкуордс, обращаясь к Лупану.

Лупан повернулся ко мне, открывая рот, чтобы говорить.

— Я все слышала, — сообщила я. Потом посмотрела на Блэкуордса.

— Почему же вы не выставили мне счет за ущерб? — спросила я.

Он посмотрел на меня сверху вниз и скривил губы.

— Я покрою понесенные издержки и плату за беспокойство за счет денег, которые мне заплатят за тебя. Я не буду в убытке.

Он улыбнулся. Пожалуй, это была самая неприятная улыбка из тех, что мне приходилось видеть до сих пор.

Что ж, пришло время для маневра.

— Боюсь, что Восемь не скажут вам спасибо за то, что вы так вольно разбрасываетесь их собственностью, — заметила я, ни сном, ни духом не ведая о том, кем могли быть эти Восемь.

Блэкуордс напрягся. Упомянутое мною имя несомненно имело вес.

— Это не мое дело, — не церемонясь, ответил он.

— Правда? — спросила я. Потом поднялась, отбросив в сторону покрывало. — Хотите знать, что я думаю сейчас?

— Меня не интересует…

— Я думаю, что Король пожелает, чтобы вы умерли, Балфус Блэкуордс, — продолжала я. — И я думаю, что Король пожелает, чтобы вы понесли жесточайшее из наказаний за вмешательство в программу. Вы и те, кто с вами заодно.

Говоря это, я имела в виду его телохранителей, но ни один из них никак не отреагировал на мои слова.

— Программы больше нет! — раздраженно бросил Блэкуордс. — Ее сравняли с землей! А я лишь проявил инициативу и предприимчивость, спасая то, что можно спасти. Король меня поймет.

— Посмотрим, — произнесла я. — Посмотрим, будет ли ваш торговый дом осуществлять сделки в следующем году или после того. Советую вам отпустить меня, Балфус. Прямо сейчас. И тогда я дойду до самого Короля, чтобы умолять его о милосердии к вам. Я расскажу, как вы помогли мне. И даже не упомяну о том, как вы пытались меня продать.

Блэкуордс скривился, словно попробовал чего-то кислого. Потом посмотрел на Лупана.

— Мне казалось, ты утверждал, что сможешь уговорить ее сотрудничать, — произнес он. — Через час они будут готовы взглянуть на нее — а она до сих пор растрепана и вся в грязи. А если она в такой же манере попытается говорить с его святейшеством…

— Она этого не сделает, — заверил Лупан. — Совершенно точно не сделает.

Он бросил быстрый взгляд на меня.

— Ты ведь будешь хорошо себя вести? — спросил он. — Если они решат, что ты можешь создать проблемы, или что ты — не то, что мы им обещали, тебе же будет хуже!

«И Блэкуордсу тоже», — хотела ответить я. Но нужно было поддержать тот намек на близость союзников, который возник между мной и Лупаном. Так что, я напустила на себя угрюмый вид и не проронила ни звука.

— Я подготовлю ее, сэр, — произнес Лупан, обращаясь к Молодому хозяину. — Она уже начала со мной сотрудничать. Полагаю, она просто опасается Вас, но кто бы вел себя по-другому?

Лупан коротко, нервно хихикнул — но Блэкуордс остался безучастным.

— Думаю, я могу предоставить свидетельство взаимопонимания, которого мы с ней достигли, — добавил Лупан. — Мне удалось узнать ее имя.

Блэкуордс вздернул бровь.

— Ее имя?

— Настоящее имя, сэр.

— У нее тысячи имен, новое для каждого задания, на которое ее направляли во время выполнения программы. Она солгала тебе.