— Уж больно цена велика.

— Тем крепче будет дружба. Мы заплатим за нее кровью и жизнями, эта плата отпечатается надолго в наших сердцах и передастся еще не родившимся потомкам.

— Мы сможем победить термитов, если объединимся? — Фиола не знала, задавать ли вопрос, ответ на который не уверена, хотела ли получить.

— А ты сомневаешься?

— Нас намного меньше, среди уцелевших кланов много раненых, айруновцы измотаны потерями и переходом на новые места. Какой уверенности ты ждешь от меня?

— Предки не пришли к единому мнению, кто сильнее, потому как нет сильнейшего среди равных! Да, по отдельности кланы были согнаны с насиженных мест, но чувство тоски по родной земле имеет большое значение. Оно поведет айруновцев в бой, потому как нет ничего приятнее, чем вернуться в родную вотчину. Дома отстроятся заново, быт наладится — это приятные хлопоты, когда знаешь, чего тебе стоило вернуться.

Фиола глубоко задумалась над словами Дрена. Искра надежды распалялась горячим пламенем в груди. Девушке хотелось, чтобы похожее тепло, хоть маленьким угольком, затлело в душе каждого айруновца.

Их беседа проходила мимо раненых стаккато, чьи стоны отдавались болью в груди. В отдалении ото всех положили группу воинов, которыми никто не занимался и, отвлекшись от размышлений, искра спросила:

— Они живы?

— Да, — вздохнул старик, проследив за ее взглядом. — Но лучше бы смерть скорее забрала их. Такие мучения…

Он не стал договаривать, лишь покачал печально головой и поплелся дальше.

— Но почему ими никто не занимается?

— Их раны несовместимы с жизнью, а вокруг есть те, кого еще можно выходить.

— Они тоже отравлены ядом, как и Гаал?

— Нет, в него летела особая стрела, предназначенная только для вождя. Ведь без хорошего пастуха, и слизни разбегутся, — Дрен прищурился и, словно прочитав мысли Фиолы, сказал:

— Ты не сможешь им помочь. У тебя осталось слишком мало сил, а у них слишком много ран.

Искра опустила крылья, сирень огня погасла в глазах, девушка поплелась дальше, следуя за стариком. Они нашли костер, вокруг которого собрались их боевые товарищи.

Наступил вечер, их накормили. Ужин прошел в молчании. Не смотря на королевские почести и отменное угощение, аппетита ни у кого не было, кроме Дрена. Старик ухмылялся и наворачивал блюда за десятерых. Остальные ели, чтобы занять рот и не разговаривать. Фиола долго не могла заставить себя проглотить и кусочек. Позже, поняв, что еда придает сил изнуренному организму, набросилась на угощения наравне с Дреном.

Трещал костер, вздымались к небу искры. Искра заметила, как к могильным холмикам, понесли очередные носилки. Следом плелась молодая девушка и двое малышей. Мальчишка держался наравне со взрослыми не плакал, крепко прижимал к себе шлем отца, а вот девочка всхлипывала, не в силах остановить слезы.

— Как же это все…несправедливо, — в сердцах сказал Лантэн и крепко сжал кулаки. — Ужасно сидеть так, и не иметь возможности что-либо изменить.

Товарищи опустили глаза к земле, выражая немое согласие. У каждого в сердце бурлило негодование и, в то же время, было ощущение связанных накрепко рук за спиной.

— Почему же не можем? — Фиола вскочила, вытерла масляные руки прямо об одежду, не обращая внимания на остающиеся от них жирные разводы. — Именно сейчас мы этим и займемся, если никто не против что-то изменить?

— О чем ты говоришь? — встрепенулся, словно после крепкого сна, разноклановый отряд, один лишь Дрен горестно вздохнул, но поглощать ужин не перестал.

— Будем делать невозможное, как сказал один старик, главное поверить в собственные силы. И если подрубили крылья, все равно лети.

Товарищи ничего не понимали, но внимали каждому слову.

— А начнем мы с самых безнадежных раненых, — Фиола указала на обособленную группу из четырнадцати тавринийцев, которыми никто не занимался. — Хоть одного мы обязаны спасти! Тогда мы точно заручимся поддержкой клана стаккато, их доверием. Они сильные и смелые воины, такие союзники нам нужны.

— Ты спасла их вождя — они уже наши союзники, — брюзжал Дрен.

— Они должны идти на войну не по велению вождя, а ради Айруна. Тавринийцы в отчаянии, их сильный дух сломлен, нужно вернуть им веру в победу, веру в свое оружие.

— Пфф! — хмыкнул старый ос, а в глазах плясал хитрый огонек, все шло, как надо.

Его возмущение развеяло последние сомнения отряда и все дружно согласились с искрой, не смотря на кажущуюся безуспешность операции. Назло старику!

— Что надо делать?

— Так. Лантэн, на тебе вода — набери, накипяти, остуди. Лучше разведи несколько костров, воды понадобится много, — начала отдавать распоряжения Фиола и от ее твердого голоса в сердцах зажигались искры веры. — Зард и Гранш, будете плести паучьи повязки, они отлично останавливают кровь и заживляют раны быстрее любой ткани. Близнецы, на вас обработка ран и накладывание повязок после моего участия. Я буду лишь вытаскивать их с края пропасти, остальное на вас. Иначе моих возможностей не хватит и на одного раненого. Влакс… — искра ненадолго задумалась над тем, куда приложить силы оса, на помощь пришел Дрен:

— Он поможет мне собирать лечебные травы для восстанавливающих отваров и обезболивающих снадобий. А то в мои годы сложно по кустам ползать, — запричитал старик, поглаживая спину.

На его скулеж обратили внимания не больше, чем на упавший с ветки сухой лист, энергии в Дрене было больше, чем у всех собравшихся молодых.

— Ты тоже поможешь нам? — обрадовалась Фиола.

— Что мне еще остается? Ведь только твоими силами тут не обойтись, я тоже кое-что умею, — подмигнул старик. — Только учти, за все нужно платить, будь готова, что после, ты не сможешь слышать свое оружие несколько закрытий бутонов.

Искра испугалась такой новости, она не была готова остаться без поддержки секиры, которая являлась частью ее самой. Без поддержки боевого топора Фиола давно сложила бы крылья. В ответ оружие зазвенело тихой нотой. Молодая искра достала из-за спины боевой топор и тут же ощутила, как тепло растеклось по телу, придавая решительности. По лезвию прокатилась сиреневая вспышка, Фиола решительно кивнула.

Дело закипело.

Они направились в дальний шатер, к тем, кого считали по шею в песке забвения. Тавринийцы хмуро провожали взглядом их процессию, но мешать безумцам не спешили.

Всю ночь, без остановки на отдых и сон, искра с друзьями занимались безнадежными больными. Фиола переходила от одного к другому. Вот стаккато с разрубленной шеей, он потерял много крови, но чудом еще не умер. Льняная рубаха другого напоминала сито, столько в ней было пробоин от стрел. Карие глаза насмешливо смотрели в небо, не реагируя на то, что происходило вокруг, рыжие волосы потемнели и слиплись от пота и крови. Рядом воин с выпущенными кишками, следующий с рассеченным торсом — от груди до бедра, рваная рана, точно коварная улыбка, скалилась алыми губами. Запах гнили и испражнений витал в воздухе.

Искра подходила к каждому и направляла силу на исцеление. Сначала действовала бездумно, интуитивно, а потом она перестала бояться и поняла, как направлять энергию именно к смертельному очагу, не тратя напрасно силы. После нее за работу принимались близнецы, кропотливо смывая кровь, обрабатывая раны, давая отвары Дрена.

Фиола прерывалась несколько раз, чтобы поесть — еда помогала немного восстановиться физически, а отвары Дрена — взбодриться.

Постепенно подключились и остальные тавринийцы, среди них был и Кренк. К утру из четырнадцати больных, умерли двое, остальные спали крепким сном. Конечно, скакать они станут не скоро, требовался хороший уход и время, но то, что они смогут остаться среди живых, ни у кого не возникало сомнений.

На рассвете Фиола рухнула без сознания.

Однако кошмары не перестали преследовать ее утомленный разум. Во сне она билась с многочисленными врагами, перед глазами мелькали искаженные болью и ненавистью лица, уши закладывало от стонов и криков.