— Она думает, что в один прекрасный миг он обернется принцем, – объяснила я.

— Принцем! – он поперхнулся пивом. – Она что, слепая? Он же мерзкий червяк!

Потом дядю Ксавье призвали исполнить свой долг: как член праздничного комитета и землевладелец, он должен был танцевать с самыми уважаемыми леди Фижака. Я стояла у танцплощадки, потягивая пиво, как вдруг чья‑то рука фамильярно скользнула по моей ягодице и бедру. Я отпрянула, толкнув велосипедиста в кожаной куртке.

— Какого черта?.. – возмутилась я.

— Да брось, Крис, – сказал Мэл. – Давай без глупостей. Мы же с тобой столько лет были любовниками. – Видимо, у меня было такое выражение лица, что он расхохотался. – Я как раз поведал о наших отношениях твоей мерзкой кузине. –

Рука его снова оказалась у меня на ягодице. – Так пусть это выглядит правдоподобно.

Я попыталась его оттолкнуть, но он был настроен решительно и обнял меня за талию.

— Потанцуем?

— Нет, спасибо.

Он сжал меня крепче.

— Один танец, – сказал он. – Давай, не упрямься. Как в старые времена. Или мне придется рассказать кое–какую правду твоему одурманенному козопасу.

Я позволила ему затащить себя на помост.

— Оставь меня в покое, Мэл, – сказала я. – Нас ничто не связывает.

— Ну, это зависит от того, кто ты такая, правда? Если хочешь быть Крис, ты не можешь просто уйти от меня после восьми лет и ожидать, что я не стану как‑то сопротивляться. С другой стороны, если хочешь быть маленькой домохозяйкой где‑нибудь на севере, то ради бога. Только в этом случае ты затеяла очень умную игру, и я хочу в ней поучаствовать.

Я спиной чувствовала взгляд дяди Ксавье.

— Для начала, – говорил Мэл, – можешь сказать, что у вас вчера делали копы.

— Откуда тебе это известно? – Я была поражена.

— Я с тебя глаз не спускаю. Крис. И в курсе всего, что касается твоей особы.

— Что ж, в таком случае тебе должно быть известно, зачем они приезжали, правда? – холодно заметила я. Музыка кончилась. Отличный шанс сбежать отсюда. – Извини.

Он поймал меня за кисть и сжал так, что руку пронзила боль. Меня будто приковало к месту.

— Не играй со мной в игры, – сказал он.

— Ладно, они приезжали, чтобы вернуть паспорт, – сказала я. – Паспорт Крис. Вот и все. И, между прочим, тобой интересовались.

Он напрягся.

— Что они сказали?

— Спрашивали, знаю ли я тебя. Я сказала – да.

Он что‑то буркнул, но группа заиграла громкую рок–н-ролльную песенку, и я его не расслышала. Руку он так и не отпустил.

— Пошли, – крикнул он сквозь грохот. – Пойдем куда‑нибудь, где потише.

Я пыталась вырваться.

— Не хочу я никуда уходить. Мне нечего тебе сказать.

Игнорируя мои возражения, он потащил меня прочь от танцплощадки.

Под деревьями возле фонтана, радом с группкой шумных подростков, я вдруг заметила человека, высокого человека в очках, чье лицо показалось мне ужасно знакомым, настолько знакомым, что от неожиданности я даже не сразу сообразила, где я его видела. Нет, я ошиблась. Это не он. Это все иллюминация, игра света. Сердце ухнуло куда‑то вниз. Он смотрел на танцплощадку, этот человек. Он меня не видел.

— Пошли, – сказала я Мэлу. – Быстро. Где твоя машина?

Мы внезапно поменялись ролями. Он все еще сжимал мне руку, но теперь тянула его я.

— Ну, куда ты? – заныл он, проталкиваясь за мной сквозь толпу.

— Где твоя машина?

— Вон там, – он кивнул на гостиницу.

Я побежала, таща его на буксире. Дядя Ксавье наверняка все это видел. Селеста точно видела. Мы проскочили мимо нее, и она обиженно поджала губы.

— Давай! – крикнула я. – Живей.

Он отпер машину с помощью брелка сигнализации. Я рухнула на переднее сиденье.

— Поезжай, – сказала я.

— Куда?

— Куда хочешь.

Народу было море, мы с трудом выехали из города. Я скорчилась на сиденье под приборной доской.

— Это что, новая игра? Какого черта? – спросил он.

— Там кое‑кто, кого я не хочу видеть. Быстрее. Он рассмеялся.

— Ну, ты прямо хлопушка с сюрпризом, – сказал он. – «Кое‑кто» это кто?

Меня трясло.

— Не твое дело, – сказала я.

Я велела себе успокоиться. Успокойся, сказала я. Напомнила себе, что меня теперь не так‑то легко узнать с первого взгляда, тем более в толчее, да еще при таком освещении, да в тени. Я теперь худая, говорила я, худая, в шрамах и очень загорелая, и волосы у меня длинные, выгоревшие на солнце, и совсем другая прическа, и платье с тугим поясом и разрезами. Если держаться подальше от площади, сказала я себе, пока не придет время ехать домой, то все будет в порядке. Завтра я уеду. С завтрашнего дня проследить за мной будет невозможно.

Я сделала глубокий вдох и выдох. Дрожь почти унялась. Я села поудобнее. Когда мы отъехали от города, нас сразу поглотила тьма. Бедный старина Тони, подумала я, следит за человеком, которого больше не существует. Я не представляла, как он меня выследил. И еще более необъяснимо – почему он вообще это сделал. У меня вырвался саркастический смешок. Сеть почти сомкнулась над моей головой. Мэл следит за Крис, Тони – за Маргарет, полиция пока не знает, за кем следит, но, чтобы это выяснить, много времени им не потребуется.

— Что тут смешного? – спросил Мэл.

Ничего. Ничего смешного. Мэл и высокий человек в тени, немного похожий на Тони, загубили мне последний вечер с дядей Ксавье.

Минут двадцать мы ехали в полном молчании, пока не приблизились к Косу. Мэл свернул в лес. Нас обступили деревья, зыбкие и янтарные в свете фар.

— Так, – сказал он, останавливая машину. – Давай поговорим о полиции. Чего они хотели?

— Я тебе уже рассказала.

— Да, рассказала, как же, только я тебе почему‑то не верю. Думаю, дело не только в паспорте.

Я сжала губы и ничего не ответила.

— Так что если у тебя есть какие‑то планы, – сказал он, – например, если ты в ближайшем будущем собираешься снова драпануть, то забудь об этом. Потому что я буду следовать за тобой по пятам, леди. Ты от меня никогда не избавишься.

Он выключил фары. Небо впереди все равно излучало странное янтарное свечение. Я думала, это огни города, но потом поняла, что город‑то остался позади. Впрочем, с чего это я взяла. У меня же топографический кретинизм.

— Не понимаю, что Крис в тебе нашла, – сказала я. Грустно было думать, что я в ней так ошибалась. Может, она его боялась? Что ж, немудрено. – Надеюсь, где бы она сейчас ни была, она не знает, как мало тебя расстроила ее смерть. Я задела его за живое. Он взорвался. – Откуда ты знаешь, что меня расстроило, а что нет? Ты вообще ничего не знаешь о нас с Крис.

Я немного испугалась. Мне казалось, что я его приперла к стенке, но не тут‑то было. Я заметила, как в уголке глаза у него сверкнула слеза. А может, это был просто отблеск странного свечения на глазном яблоке.

— Извини, – пробормотала я. Последовала долгая пауза.

— Слушай, – сказала я, наконец, – я ведь говорю тебе чистую правду. У меня и без тебя проблем хватает. Так что я и в самом деле уезжаю. Завтра. Но без всяких денег. Клянусь.

Он обдумал мои слова. Возможно, он решил, что самое время испытать другой подход. Он предложил мне сигарету.

— Нет, спасибо.

— Не возражаешь, я закурю? – И прикурил, не дожидаясь моего ответа. – Так ты, значит, секретарша, верно?

Я кивнула.

— Ну да. Это во всех газетах было. Домохозяйка и секретарша из Сток–он–Трент. Тела так и не нашли. Это ведь ты, правильно?

— Да, – сказала я.

Он выдохнул дым.

— Забавно. Крис тоже была секретаршей.

— Я знаю.

— Ну, разумеется, знаешь. Мы с ней наладили славный бизнес. Поставляли информацию. На информацию всегда огромный спрос.

— Информацию какого рода?

Он пожал плечами.

— Любую. Какую угодно.

— Промышленный шпионаж?

— Иногда. Информации‑то море. Мы много сотрудничали с иностранными компаниями. Мы занимались всем. Будь то шифр сейфа, или расположение сигнализации. Или какая‑нибудь внутренняя информация о рынке. Или кому‑то могла понадобиться копия с диска. Это очень распространенная просьба. На диске может храниться уйма данных. Информация – это живые деньги, и мы делали их в больших количествах, когда нам везло. Это было весело. Жаль, что все кончилось.