Внезапно гигант снова возник перед ними, на этот раз сделав в их сторону два больших шага. Они стояли, не зная, чего тот хочет от них, что ему нужно.

«Верёвка…»

Дестри бросилась за мотками, которые Себра носил на спине с того момента, как они достигли конца невидимой тропы. Криспин и Деневер уже готовили верёвки. Как ни странно, кеплианцы, которые, как обычно, держались в стороне, вдруг выступили вперёд, причём Тила намеренно первой ступила в воду, хотя и фыркнула, по своему обыкновению, презрительно.

Она мотнула головой и тут же поймала зубами один из мотков. Она выдернула его из рук Криспина и теперь, рассекая воду блестящим крупом, направилась туда, где поджидал Грук.

На какой-то миг великан и кеплианец замерли глаза в глаза. Дестри показалось, что они обменялись какими-то сообщениями, но если это и так, обмен этот происходил на недоступном ей уровне.

Грук взял верёвку, быстро смастерил петлю на одном конце. Затем, к вящему удивлению госпожи Элири, он набросил её на шею Тилы, а та стояла смирно, приняв ярмо.

Яста промчался мимо Кериса, ухватив по пути ещё один моток кожаных ремней. За ним спешили двое других кеплианцев.

— Итак, вот как оно оборачивается. — Господин Ромар не стал медлить, надевая кольчугу или ремень, но ступил в реку, причём поднятые его предшественниками волны доходили ему почти до плеч. Но даже взбаламученная вода не помешала ему сделать три ремённых петли и поспешить туда, где скрылся Грук, унося остальные верёвки.

Проходя мимо Тилы, которая крепко упёрлась ногами в дно, он оглянулся.

— Нам здесь понадобится ещё помощь, — видимо, до него дошло какое-то послание кобылицы.

Керис ринулся в реку и услышал, что за ним последовали сокольничии и пограничники.

Потом мимо проскользнула Дестри, и прежде чем он успел её остановить, она уже карабкалась по осыпающейся гальке, по которой великан сбросил бревно.

Между людьми, кеплианцами, рентианцем, и даже двумя самыми хорошо дрессированными торгианцами образовалась верёвочная паутина к тому моменту, как загорелое лицо Дестри.

— По сигналу, — крикнула она, — тащите что есть мочи.

Керис не мог себе представить размеров бревна, для которого бы потребовалось столько усилий. Но он стоял наготове, широко расставив ноги.

Сначала возникло впечатление, что они пытаются сдвинуть одну из маячивших перед ними гор, нечто, настолько вросшее в землю, что ни за что не поддастся таким жалким усилиям.

Затем…

Шеренгу людей и животных чуть не опрокинуло в поток — так внезапно спало напряжение. Но ремённые канаты были всё ещё натянуты, и через пару мгновений стало казаться, что то, с чем они сражаются, снова упёрлось так же крепко, как раньше — но всё же не совсем.

Вода плескалась у щеки Кериса. Элири, с суровым выражением ястребиного лица, поддерживала Мышку, такую маленькую, что вода доходила ей до подбородка. За ними — Лиара, исполненная решимости.

Они выбрались на берег, измазав глиной руки и ноги. Затем исчезли там, где мгновение назад стояла Дестри.

Тем временем те, что стояли в воде, держали верёвки натянутыми и ждали второго сигнала. Керис слышал не только шум воды, но и тяжёлое дыхание людей и животных. В остальном джунгли безмолвствовали.

Где-то происходило невидимое глазу движение, скрытое зарослями по берегам, но он чувствовал подёргивание и потягивание, к которому инстинктивно приноравливал свои действия.

Дестри появилась снова, похожая на пугало из-за прилипших листьев и глины, она казалась карикатурой на самое себя.

— Тащите!

Они напряглись изо всех сил. Сначала не чувствовалось никакого движения, а затем, неохотно, но что-то сдвинулось в ответ на их усилия.

Керис слышал, как лопаются лианы и трещат сучья. Некоторые из них яростно рассекали воздух, а сорванные листья дождём сыпались вниз и прилипали к людям и животным.

Несколько левее места, где стояла Дестри, возник своего рода барьер, покрытый опавшей листвой и рваными лианами. Они снова замерли, глядя вверх на эту низкую преграду.

Теперь перед ними появилась, сбоку от барьера, госпожа Элири. Её рука, испачканная глиной, лежала на самой преграде.

— Назад! Прочь! — она мысленно и словесно выкрикивала приказания, потом перегнулась вперёд, чтобы разрубить мечом ближайший узел на канате. Они отошли, некоторые задом наперёд, не тратя времени на разворот.

Преграда содрогнулась. Элири отпрыгнула в сторону, врезавшись в заросли, увитые лианами.

Перед ними находился не ствол, а скорее какая-то платформа, которая опрокидывалась все больше и больше в сторону реки. Её покрывала прелая листва и глина, но в нижней части всё это было соскоблено и виднелась какая-то гладкая поверхность, совсем не похожая на древесную кору.

Какой-то момент она, покачиваясь, задержалась на кромке берега, а потом, опрокинувшись, полетела вниз, вздыбив волны и образовав водоворот, увернуться от которого находившимся в воде удалось с трудом.

Всё, что пришло Керису на ум, когда он вытирал глаза от грязной воды и как-то выкарабкивался на берег, было то, что это кровля какого-нибудь крытого двора полетела и плюхнулась в воду. Но более пристальный взгляд показал ему, что эта находка в джунглях больше походит на купеческую баржу, подобие которых он видел на реке Эс.

Она глубоко сидела в воде, мелкие волны плескались через низкие борта, но он видел, что у неё не слишком мелкая осадка, просто нутро забито древними останками растительности джунглей. Она была совершенно точно сделана не из дерева, иначе давным-давно бы сгнила.

Они осторожно приблизились к ней, а потом снова взялись за верёвки, чтобы вытянуть платформу на свободное пространство у подножия утёса.

Дестри сидела на корточках в огромной впадине, где раньше помещалась эта штуковина. Лиара жалась к ней с одного бока, Мышка в промокшем, липнувшем к телу платье — с другого.

На коленях у Дестри лежала голова Грука… Его глубоко посаженные глаза закрылись, дыхание с трудом вырывалось из груди. На плечах кровоточили рваные раны, а тело сотрясалось, как будто он лежал на снегу в суровый зимний мороз.

Как ему удалось, в конце концов, пусть даже со всей их помощью, вытащить это из цепких земляных объятий, ей никогда не понять, но она чувствовала, что жизненные силы его на исходе. Она нагнулась к нему ещё ниже и, не снимая амулета с груди, чтобы не порывать с ним связь, приложила ко лбу поверженного великана. Вдруг пушистое тело, почти такое же тёмное, как то, что она нянчила, вспрыгнуло на могучую грудь Грука и свернулось на ней калачиком, почти наполовину закрыв её.

Лиара робко шевельнулась. Она вытянула своё худенькое тело вдоль простёртого на земле и тесно прижалась к нему. Язык её, показавшийся меж остреньких зубок, стал лизать грудь Грука возле самого сердца, которое билось с видимым усилием.

Мышка встала на колени. Она высоко подняла свой кристалл и, даже в отсутствие солнца, способного дать ему свой свет, он засиял. Элири стояла за девушкой, положив руки на её хрупкие плечи, стараясь вложить в нарастающую Силу все, на что она сама способна. Этот кроткий великан не из их мира, и вполне может быть, что он не отзовётся на их усилия. Он очень плох, но они все равно должны сделать всё возможное.

Кристалл колдуньи засверкал. Его свечение исходило волнами, и каждая из волн разливалась все шире над телом Грука, пока не объяла его целиком. Элири почувствовала, как дар отзывается на усилия. Она стремилась извлечь его из самых глубин. Все познания дедушки — знания шамана, которые восходили к самому зарождению человечества, — она старалась передать Мышке.

То, что произошло на реке, сейчас не имеет никакого значения. Только бы спасти этого чужака, ставшего такой существенной частью их отряда!

Лиара подняла голову.

— Сердце — оно стало биться сильнее, — и она снова принялась лизать — так собака-мать вылизывает своего пострадавшего щенка, пытаясь вернуть ему здоровье.

Силы Мышки были на исходе, она дважды пыталась выпрямиться. И у Элири запястья и плечи ныли так, будто она несколько дней тащила на себе огромный груз.