Они шли медленно, тщательно ощупывая наст под ногами, а некоторые участки преодолевали в единой связке. Но очень скоро отряд подошёл к трещине, в которой без следа канула Одга. Едва приблизившись к её краю, они увидели идущего навстречу человека.

— Одга! — воскликнула Трусла, а вслед за ней и другие.

Лицо Одги было так спокойно, словно они расстались несколько мгновений назад и за время столь краткого отсутствия ничего страшного с ней не случилось. Канкиль тихонько пискнула и так и прыгнула к Одге, всем своим видом выражая такую же радость, как при встрече с любимой хозяйкой.

Но, прыгнув, она почему-то не долетела до Одги. Сделав на лету сложный кульбит, она приземлилась на лёд, сохранив между собой и Одгой некоторое расстояние, там она осталась стоять, вытаращив глазёнки и зажав рот ладошкой.

Все испытывали какое-то странное чувство. Приветственные возгласы смолкли и никто не двигался навстречу салкарке. Выражение Одги нисколько не изменилось. Она спокойно разглядывала их, как чужих, равнодушным, высокомерным взглядом. Её взгляд поочерёдно останавливался на каждом человеке, совсем не задерживаясь на мужчинах, но Симонду показалось, что при виде капитана он заметил в её глазах насторожённость, а затем мгновенную вспышку ненависти.

Однако основное внимание пришелица явно уделяла женщинам. Едва взглянув на Труслу, она немного дольше задержала взгляд на Инквите, но дойдя до Фрост, остановила на ней пристальный взгляд.

— Одга! — радостно воскликнула Фрост, хотя на этот раз в её возгласе прозвучала вопросительная интонация. В первое мгновение могло показаться, что Одга её не услышала. Она перевела пристальный немигающий взгляд на драгоценный кристалл, висевший на груди колдуньи.

Только что тусклый и серый, он внезапно озарился ореолом многоцветных лучей. Они так переливались, что невозможно было понять, какого он цвета — красного или жёлтого, зелёного или голубого, так быстро сменяли друг друга разнообразные оттенки.

Фрост не выказала удивления по поводу перемены, произошедшей с камнем. Вопрос, прозвучавший из её уст, был задан спокойным и ровным голосом:

— От чьего имени ты говоришь?

На бледном лице Одги вспыхнул румянец:

— Я вернулась, чтобы снова присоединиться к нашему товариществу для дальнейших поисков.

Но эти слова прозвучали без выражения, как заученные с чужого голоса.

Инквита пошевелила руками. Вероятно, один из жестов выражал приказание, потому что Канкиль медленно, шаг за шагом, стала приближаться к Одге, пока не очутилась перед ней. Остановившись, она каким-то угловатым движением на виду у всех присутствующих подняла переднюю лапку, наставила пальчик на Одгу и замерла на секунду в этой позе.

«Она одержимая!» — Трусла вся сжалась при этой мысли и задрожала, как в ознобе. Это было запрещённым приёмом применения таланта, если он использовался без согласия жертвы. С какой Силой Одга вступила в союз? Наверняка, все это задумано, чтобы погубить посланцев Света!

— Вот ты и увидела!

Симонд понимал, что Фрост говорит не с Одгой. Его рука невольно легла на рукоятку меча, но он знал, что исход поединка решит не железный клинок — схватка ведётся на другом уровне.

— Вот ты и увидела, так что же ты скажешь?

— Твоё имя? — голос Одги изменился, в нём появилась надменность, которой никогда не отличалась прежняя волночея.

Неожиданно Фрост расхохоталась, а Инквита расплылась в широкой усмешке.

Трусла, кажется, догадалась, что это значит. Неужели та незнакомка, которая решила вступить с ними переговоры, действительно собиралась их так легко облапошить, ожидая, что они, как последние простаки, выдадут ей тайну своих имён?

— Похоже, мнимая Одга, что между нами ведётся торг. Ты выведала, чего мы стоим. Поэтому давай не будем вести себя, как младенцы на ярмарке, которые разинув рот глазеют вокруг и ничего не могут понять. Наши имена — в обмен на твоё! Мы согласны знать тебя под именем, под которым ты слывёшь в мире, а ты услышишь наши мирские имена.

Переливающийся всеми цветами ободок вокруг волшебного кристалла не потускнел, и хотя воздух странно застыл, так что не чувствовалось ни малейшего ветерка, крупные перья, окаймлявшие подол шаманского плаща Инквиты, тихонько зашелестели, словно птицы, расправляющие крылья перед полётом.

Чувствовалось, что в поединок вступили две разные воли. Первой заговорила устами Одги та, что поработила душу девушки.

— Вы якшаетесь с кровавыми убийцами салкарами! Чего же иного вы могли от меня ожидать!

Голос Одги перешёл в визг. У Труслы перехватило дыхание. При встрече с Одгой все собрались вокруг неё и стояли довольно тесно, поэтому прозрачный пузырь, выросший вокруг них, как из-под земли, и накрывших их с головами, заставил всех ещё ближе придвинуться друг к другу — пространство под ним оказалось тесным.

Капитан и Симонд вскрикнули в один голос и обрушили клинки на прозрачную преграду. Тщетно! Они поняли, что очутились в большой клетке из варского стекла, только тут это стекло оказалось твёрже железа.

Стало холодно, куда холоднее, чем раньше. Пузырь мог оказаться из прозрачного льда, и тогда они должны будут умереть от холода.

Фрост только слегка притронулась кристаллом к едва видной прозрачной стенке. Сверкающая оправа лучей собралась в единый пучок, и едва лишь луч, в котором соединились все цвета радуги, коснулся прозрачной преграды, как стены узилища со звоном лопнули, и во все стороны разлетелись ледяные осколки. Оданки стукнул копьём по торчащим остаткам острых зубцов, и они полетели вслед остальным.

— Итак, тебе подвластен лёд, — сделала вывод Фрост. — Да, так оно, конечно, и есть, иначе нам не пришлось бы искать тебя здесь. Что ещё в твоей власти, незнакомка?

И вдруг со всех сторон появились полчища зверей, явившихся словно из каждой ледяной трещины; сюда пришли звери, которых Трусла ни разу не встречала живьём и знала только их шкуры, выставленные на базаре для продажи. Была здесь стая коротколапых, но быстрых в беге серебристо-серых существ, распространявших оглушительную вонь, был медведь-полоскун и какие-то чёрные, извивающиеся животные, покрытые блестящим мехом, но ползавшие по льду по-змеиному.

Шаманка выдернула из подола длинное птичье перо. Стимир, опередив её, уже выпустил из лука стрелу, которая метко поразила цель, попав под лопатку громадному медведю, однако тот не остановился в своём беге и, как ни в чём не бывало, неумолимо приближался.

Оттеснив плечом капитана, Инквита выступила вперёд и наклонилась, прикоснувшись пером ко льду у себя под ногами. Отмахнувшись от капитана, который хотел оттащить её за руку, шаманка стала энергичными взмахами мести перед собой пером, точно веником, как хозяйка, выметающая сор из жилища. Так она сделала шаг, затем другой, а на пятом взмахе…

Свора кровожадных хищников исчезла, точно и не бывала!

— Что толку, — сказала она, отправляя перо на место, куда оно было воткнуто, — насылать сон на того, кто и сам мастак в сновидениях!

На лице Одги не отразилось никаких чувств. Больше всего она походила на то человекообразное чучело, которое выставляется огородниками среди грядок, чтобы отпугивать птиц от посевов.

— Ну, что будем делать, незнакомка? Будем ли мы и дальше продолжать эти игры или будем вести себя, как сестры, облечённые Силой? Что теперь пустишь в ход — сдвинешь с места ледник, чтобы он нас раздавил? — опять посмеялась Фрост.

— Я пущу в ход… тебя самое!

Вокруг тесной кучки людей закрутилась позёмка, заплясали, отскакивая от ледника, мелкие ледышки. Трусла схватилась за Симонда, но и он еле держался на ногах. Однако они обнялись и не отпускали друг друга. Остальные мелькали перед их глазами точно смутные тени, которые то проступали, то вновь исчезали среди вьюги, закрутившейся вокруг.

В поднявшейся метели ничего нельзя было разглядеть. Трусла только чувствовала, как исчезла из-под ног твёрдая почва. Однако же она никуда не падала, не падал и Симонд. Она утешилась, что несясь в бешеном вихре, они всё-таки вместе. У неё было ужасное чувство, что она находится в пространстве, где нет ни низа, ни верха, а единственная твёрдая опора — это тот, за кого она держится. Затем её с размаху швырнуло обо что-то твёрдое, это было так больно, что она вскрикнула. Оказалось, что она налетела спиной на какую-то ровную поверхность, которая, выдержав удар, не пошатнулась, рядом слышался голос Симонда, он бранился и барахтался на земле, стараясь встать и помочь подняться Трусле.