В комнате пахло бренди: стакан выскользнул из его расслабленных пальцев и его содержимое вылилось на ковер. За окном квартиры ночная тьма уступила место первым лучам солнца; дерзкое великолепие стремительной Корускантской ночи угасало перед лицом неброских дневных часов.

Дрожащей рукой он достал заходящийся гудками комлинк и подтвердил получение сообщения. Гудки сигнала наконец-то стихли. Его квартира погрузилась в тишину. Тишину, настолько глубокую, что ему были слышны удары своего гулко бьющегося сердца. По коже от пота бежали мурашки. Его дыхание было прерывистым. Острая, как игла боль между его глазами пробудилась к жизни.

Он взял комлинк в свою спальню и подключил его к маленькому датаридеру, который он держал в своей прикроватной тумбочке, в ящике с разным барахлом. Это была старая алдераанская модель, побитая жизнью и устаревшая. Не заслуживающая пристального внимания. По крайней мере, именно так устройство выглядело внешне. Но начинка была переделана. Невероятно искусно модифицирована. На экране датаридера возникли группы случайных, на первый взгляд, символов. Расшифровывать их предстояло вручную. Алгоритм расшифровки он запечатлел в памяти еще несколько лет назад.

Это было частью договоренности.

Процесс загрузки сообщения из комлинка в датаридер включил процесс автоматической очистки памяти комма. Не осталось и намека на какое-либо полученное сообщение. В датаридер была встроена точно такая же система защиты. У него было ровно пять минут, чтобы расшифровать загруженное сообщение. После этого оно также было стерто.

Это также было частью договоренности.

Поскольку оно было слишком важно, чтобы позволить ошибиться, он переписал полученные в сообщении случайные символы старомодной ручкой на не менее старомодный флимсипласт. Вероятно, отправитель сообщения был бы в ужасе, если бы узнал об этом, но поскольку он, или она, никогда этого не узнают, то можно было не беспокоиться. Он не собирался совершать ошибку. Кроме того, флимси можно было сжечь, скрыв все записи от любопытных глаз.

Как только сообщение было расшифровано, он внимательно его просмотрел. Все было правильно? Могло ли оно быть верно? Тайна являлась дивизом его таинственных благожелателей. Паранойя была их религией. Они ведь могли ошибаться, верно? И, несомненно, джедаи могли знать бы об этом, конечно...

Не пытайся разгадать их намерения сейчас. Или ты доверяешь им, или нет.

Он активировал своего домашнего дроида. «Там, в гостиной пролито бренди. Приберись, а затем я хочу завтрак.»

«Да, сэр,» — произнес дроид и удалился.

Затем он попробовал дозвониться на квартиру к Падме.

«Прошу прощения, сэр», — сказал назойливый протокольный дроид. Это звучало оскорбительно. Это даже выглядело оскорбительно.  Как такое было возможно? «Боюсь моя хозяйка ещё не проснулась. Не могли бы вы любезно перезвонить в более подходящее...»

Криффова железяка спорила с ним? «Ты наверное не совсем понял кто я», — сказал он, немного умерив свой пыл. «Это сенатор Бэйл Органа и мое дело не терпит отлагательств.»

Пока протокольный дроид замешкался, знакомый голос на заднем плане произнес: «Трипио, что там происходит?»

Дроид повернулся: «Хозяйка Падме, я так сожалею, я пытался объяснить сенатору Органа, что вы...»

"Бэйл?" — сказала Падме, появляясь на экране видео-проектора, отталкивая дроида в сторону. "В чем дело? Что случилось?"

Она поспала вероятно также мало как и он, но признаться в этом не могла. Выносливость Падме кажется была неисчерпаема. «Прошу прощения за ранний звонок, но у меня весь день расписан на встречи и мне надо провести часть тактических разборов после вас. Мы можем встретиться, скажем, через полчаса? Я заеду к вам.»

Она ответила не сразу. Вопросы вспыхнули в глазах... но она не стала спрашивать. Удивительная женщина. «Ко мне? Да.» — наконец-то сказала она. «Конечно.» Она казалась довольно спокойной, но напряжение просматривалось. Он не сомневался, что она видела в нем тоже самое. «Полчаса.»

Облегчение нахлынуло на него как только видеолинк отключился. Он перечитал расшифрованное сообщение ещё три раза, убедился, что оно зафиксировалось в памяти, а затем сжег его, смыв пепел в раковину на кухне. Потом принял душ, переоделся, быстро проглотил завтрак и отправился к Падме.

Полчаса не оставляло много времени на еду или одевание, но Бэйл не позвонил бы так рано, если бы дело не было срочным. Игнорируя возражающего и беспокоящегося Трипио, Падме спешно привела себя в порядок, на лету проглотила омлет который нес дроид. И стала ждать на посадочной площадке своего нежданного гостя.

Что-то пугало его. Что-то важное.

Что едва ли улучшало ее настроение. Бэйл Органа был храбрым, одаренным человеком. Если он забеспокоился - а он забеспокоился, поскольку она видела смятение в его глазах - значит это могло означать лишь еще большие неприятности для Корусканта. Или для кого-то еще в Республике.

Как будто у нас и без того не достаточно неприятностей.

Как всегда. Звонок не был связан с Анакином. С ее мужем не случилось ничего ужасного. Это означало, что она могла спокойно встретить любые новости, которые принесет Бэйл, какими бы плохими они ни были. Хуже, чем несчастье с Анакином, беды быть не могло.

Она, конечно, не получала от него никаких вестей. И нигде, ни в ГолоНете или у кого-либо из сенатских сотрудников не было ничего, даже слуха о намеке на новость о конфликте в системе Ботанов или где-то поблизости. Будь нечто подобное, она бы об этом услышала.

Говорят, отсутствие новостей - хорошая новость. Я же говорю, отсутствие новостей - это мучение.  Оби-Ван сказал бы мне, если бы что-то пошло не так.

Она полагала, что он сделал бы это, даже при том, что они вращались в разных кругах. Несмотря на то, что во всех своих намерениях и целях они были чужды друг другу, и, в то же самое время, неразрывно связаны.

«Простите меня,» — сказал Бэйл, как только приехал. «Я не знаю, куда еще обратиться.»

Как всегда, он явил миру свое безупречное лицо. Прекрасно ухоженный, консервативно одетый, воплощённая элегантность. Но они работали вместе уже достаточно долго, и она могла заглянуть под его лощеную внешность. Она не ошиблась относительно него во время их краткой беседы по видеокому: он был встревожен.

Улыбнувшись, она попыталась подбодрить его. «Тут нечего прощать, Бэйл. И что бы ни случилось, мы с этим справимся.»

Оставив его аэроспидер надежно пристыкованным, они прошли в ее гостиную, где Трипио подал чай, а затем заставил себя удалиться. Рассматривая, украдкой, своего коллегу, Падме запустила домашнюю систему защиты, которая автоматически подключилась к ее слушающим устройствам и перекрыла доступ для всех посетителей и входящих сообщений, за исключением таковых от Анакина, Палпатина, а также срочных вызовов из Сената.

«Вот и все,» — сказала она, усаживаясь в свое любимое кресло. «Нас не потревожат. Пожалуйста, Бэйл, расскажите мне, что произошло.»

Замявшись, Бэйл опустился на диван. Но он был явно не в своей тарелке, усевшись на самом краешке и обхватив колени пальцами. «Я обладаю кое-какой информацией. Из источника надежного, но... скажем так, необычного. Это имеет важное значение для Республики. И для джедаев. Меня попросили передать им то, о чем мне рассказали.»

Она потянулась за своей кружкой с чаем и, нахмурившись, сделала глоток. «Если это дело джедаев, почему пришли ко мне? Вам следует говорить с ними.»

Он, не обращая внимания на свой собственный чай, покачал головой. «Я не знаю их, Падме. По крайней мере, не очень хорошо. Не так, как вы. И они не знают меня. Вряд ли можно рассчитывать, чтобы они поверили тому, что я должен сказать. Особенно учитывая обстоятельства.»

«Ваш необычный источник?»

«Именно». Как будто продолжать сидеть дальше было невыносимо, он поднялся на ноги и принялся расхаживать между диваном и окном. «Разумеется, вполне возможно, что джедаям уже известно об этом. Но если это не так - если они в опасности и даже не осознают этого...» Он прижал кулак к губам, словно борясь, в попытке сдержать рвущиеся наружу эмоции. Подобное внешнее проявление внутреннего волнения было ему совершенно несвойственно. «Падме» сказал он, поворачиваясь к ней лицом. «Слышали ли вы когда-либо о Ситхах?»