Он попытался уйти от Менуэт под благовидным предлогом. Однако девушка решила, что все дело в застенчивости молодого матроса и его просто надо немного подбодрить. Она попробовала снять с Джареда рубаху, он воспротивился — Менуэт нашла это очень милым. Чем настойчивей она соблазняла Джареда, тем большее отвращение вызывала у него. В конце концов он сбежал: вылез через окно на крышу и с восьмифутовой высоты спрыгнул на мостовую.

Впрочем, в этой истории с Менуэт был один положительный момент: Джаред вдруг с особой остротой почувствовал, как он соскучился по Энн Пирпонт. Пока его товарищи находились в таверне, молодой человек слонялся по острову и думал о своей возлюбленной. Он напишет ей. Энн должна знать, что он обязательно вернется. Как ни странно, ему и в голову не приходило, что она может выйти замуж. Джаред и Энн всегда были вместе. Она никогда не проявляла интереса к другим мужчинам. Только сейчас Джаред понял, что воспринимал это как должное. Он не сомневался, что, если он попросит, Энн дождется его. Но ведь Энн даже не знает, жив ли он. Как долго она будет ждать пропавшего без вести? Нет, он должен ей написать!

Джаред зашел в мастерскую типографа, купил там бумагу и чернила и попросил перо. С разрешения хозяина типографии он сел за стол в дальней комнате и написал своей возлюбленной такое письмо:

«21 ноября 1728 года

Моя дорогая Энн,

Ты наверняка удивишься этому письму, особенно после того, что я говорил тебе той ночью, сидя на дереве под окном твоей спальни. Поверишь ли, иногда мне кажется, что с тех пор прошла целая жизнь. Спешу сообщить тебе, что я жив и здоров. В Бостоне меня силой посадили на корабль. Пока я вынужден скрывать свое местопребывание, но зато могу сообщить тебе, что теперь я матрос. Мне очень жаль, что я не могу написать тебе обо всем. Уверен: после того как я расскажу тебе о том, что случилось, ты меня поймешь.

Хотя теперь я свободен и мог бы вернуться домой, я решил остаться на корабле. У меня для этого есть свои причины, о которых я пока не хочу говорить. Я лишь прошу тебя поверить, что они очень веские.

Не знаю, когда я увижу тебя снова. Может, это случится через год или два, а может, и позже. Конечно, это несправедливо по отношению к тебе, но я и впрямь должен кое-что сделать. Жди меня. Понимаю, что прошу слишком многого, но, как только речь заходит о тебе, я становлюсь эгоистом. Я готов отдать все за несколько минут свидания с тобой. Я согласен встретиться даже у вас в гостиной, в которой полно орущих малышей. Я готов разговаривать с тобой даже через ту дурацкую трубку. Я закрываю глаза и думаю о тебе, вспоминаю твою кожу, ласковые серые глаза, чудесные рыжие волосы и то, как забавно ты надуваешь губы. Я так люблю тебя и так по тебе скучаю, что не могу выразить это словами.

Не знаю, получишь ли ты мое письмо, но все равно попытаюсь его отослать. Дорогая, любимая моя Энн, прошу, дождись меня. Я понимаю, это нелегко, но надеюсь, что когда-нибудь сумею вознаградить тебя за это.

С любовью Джаред.

Р.S. Пожалуйста, передай маме, что я жив и здоров. А Присцилле скажи что-нибудь такое, о чем я раньше не догадался бы ей сказать: например, что я скучаю по ней. Мне жаль, что Филип так и не услышал от меня этих слов».

Джаред бродил по докам, пока не нашел корабль, отплывавший в Бостон. Представившись матросом с торгового судна «Левант», которое перед отправкой в Африку стояло на якоре в порту, он попросил рулевого доставить письмо по указанному адресу.

Молодой человек испытывал смешанные чувства. Он всей душой тосковал по Энн и в то же время радовался, что сумел отослать ей письмо. Джаред нашел своих товарищей и вместе с ними на шлюпке отправился на Кэт-Айленд. Слушая, как о борт суденышка плещется вода, Джаред думал, что ему все-таки намного лучше, чем его пьяным приятелям. Что ни говори, а из-за душевной боли по утрам не мучаются похмельем.

— Вижу корабль! — услышав крик вахтенного, из каюты, держа в руке подзорную трубу, вышел капитан. — Справа по борту, сэр.

Деверо поднял подзорную трубу и всмотрелся в горизонт — там, едва различимый невооруженным глазом виднелся крохотный парус.

Прошло шесть дней с тех пор, как обновленная «Голубка» снялась с якоря и вышла в открытый океан. Со спущенным флагом шхуна рыскала по Атлантике в поисках богатых торговых судов. Это был первый корабль, встретившийся им на пути после того, как они покинули Кэт-Айленд.

Пробило восемь склянок. Джаред поднялся из кубрика на палубу, и его на какую-то долю секунды ослепило яркое солнце. Едва ступив на палубу, молодой человек почувствовал напряжение, висевшее в воздухе. Казалось, весь корабль, затаив дыхание, ждет, когда капитан отдаст приказ и судьба неизвестного судна будет решена. Люди не сводили глаз с паруса на горизонте. Впрочем, кое-кто из матросов молча продолжал делать свое дело, лишь время от времени бросая вопросительные взгляды на Деверо.

Джаред тоже глянул на капитана, пытаясь угадать, о чем он думает. Деверо стоял неподвижно, точно один из тех памятников, что можно увидеть на городских площадях. Лишь ветер трепал полы его сюртука и выбившиеся из-под треуголки черные, с проседью волосы. Чем дольше Джаред вглядывался в фигуру капитана, тем бешеней колотилось у него сердце.

В ту самую секунду, когда Джаред почувствовал, что больше не в силах терпеть, капитан опустил подзорную трубу.

— Поворачивай, Трэйси! — приказал он первому помощнику, а затем крикнул: — Похоже, он наш, ребята!

Восторженный рев разорвал тишину. Громче всех орал Джаред.

Спустя минуту «Голубка» сделала крутой поворот и пошла левым галсом. При развороте она сильно накренилась вправо, и волны исступленно забились о борт всего в нескольких футах от поручня. В эти мгновения матросы испытали небывалый душевный подъем. Опасность кружила им голову. Все устремились к одной цели и действовали слаженно, как никогда. Казалось, сама «Голубка» преисполнилась решимости догнать добычу. Жертва была намечена. Охота началась.

Вскоре Джаред обнаружил, что, как это и бывает охоте, волнение первых минут сменилось долгим, мучительным ожиданием. Хотя «Голубка» летела по океанской глади на всех парусах, расстояние между нею и неизвестным судном сокращалось медленно. А то, что требует времени, требует и терпения — как раз того качества, которым Джаред похвастаться не мог. Из разговора капитана и первого помощника он понял, что преследуемый корабль — это большегрузное трехмачтовое торговое судно Ост-Индской компании. Корабль шел без сопровождающих судов; он не менял ни курса, ни скорости, то есть, судя по всему, не замечал «Голубку». Тем не менее капитан Деверо считал, что они догонят его в лучшем случае к вечеру. Услышав это, Джаред решил, что сделает все возможное, чтобы обуздать свое нетерпение, иначе к началу боя он просто обессилит.

— Они нас заметили! — доложил капитану Патрик Трэйси.

Погоня продолжалась уже несколько часов, когда торговое судно внезапно изменило курс. Деверо направил «Голубку» наперерез. Преследуемое судно изменило курс еще раз. «Голубка» немедленно сделала то же самое. Несколько минут спустя на судне Ост-Индской компании подняли все паруса. Но это лишь отсрочило неизбежное. Большое неповоротливое торговое судно с прямым парусным вооружением не могло соперничать с быстрой и легкой двухмачтовой шхуной.

К заходу солнца расстояние между кораблями значительно сократилось. На торговом судне не зажигали огни, надеясь в кромешной тьме уйти от преследования. За ужином матросы «Голубки» переговаривались тихими голосами. Теперь им оставалось только ждать. Весь день они, готовясь к сражению, таскали порох, ядра, картечь, кошки и лини. Для того чтобы вступить в бой, им недоставало только противника.

Свободные от вахты матросы лежали на койках и разглядывали сучки на деревянных бимсах. Бой надвигался на них, как грозовая туча. За плечами у большинства матросов было немало морских сражений, и все же не один из них не был уверен, что ему удастся пережить еще и это. Сколько коек завтра будет пустовать? Какие изменения ждут команду? Ведь в зависимости от потерь, которые они понесут, сменится и состав вахтенных. Грядущий день сулил перемены, а они на море не к добру.