После того как молодой человек произнес речь, выстрелили пушки, и прощание закончилось. Обычно за погребальной церемонией следовал еще один ритуал, который позволял матросам дать выход своим чувствам. Через несколько дней после похорон устраивалось что-то вроде распродажи вещей покойного — его сундука, постельных принадлежностей, одежды. Но поскольку все имущество несчастного юноши состояло из подвесной койки — куска парусины размером шесть на три фута, — капитан и команда решили этот обычай не соблюдать.

После гибели Бенджамина Вира комендор Руди Шоу стал подыскивать нового мальчика для битья. Этой сомнительной чести он решил удостоить Джеймса Мэйджи. Как и ожидалось, при составлении списков вахтенных первый помощник взял Джареда к себе, а Мэйджи отдал Шоу. Тот определил Мэйджи в ученики комендора, или, как говорил сам Шоу, «в пороховые обезьяны». Это означало, что Мэйджи находился в полном распоряжении комендора двадцать четыре часа в сутки. С утра до позднего вечера Шоу осыпал Мэйджи градом замечаний и насмешек.

Джаред не мог безучастно смотреть на то, как его друг страдает от грубости комендора. Несколько раз он говорил о жестокости Шоу боцману и первому помощнику. И Витмор, и Патрик Трэйси согласились с тем, что Шоу склонен к оскорбительным выходкам и что у него скверный характер, но отказались вмешиваться, так как его поведение не представляло угрозы для корабля. Джареду оставалось только наблюдать за тем, как день ото дня Мэйджи все больше падает духом. При любой возможности — а это случалось нечасто, поскольку приятели стояли на вахте в разное время, — Джаред старался выслушать и поддержать Мэйджи.

Джаред выяснил, что Шоу ленив и непорядочен. Единственное, в чем он хорошо разбирался, — это пушки и боеприпасы. Причем он ничего не делал своими руками. Помыкая Мэйджи, словно рабом, он заставлял его выполнять всю работу, а сам посиживал в сторонке. Когда кто-нибудь спускался на батарейную палубу, Шоу вступал с ним в беседу, в основном критикуя капитана и первого помощника. Во время вахты он частенько спал — Мэйджи должен был разбудить Шоу, если Патрик Трэйси или капитан вздумают проверить добросовестность комендора.

Слушая разглагольствования Шоу, Мэйджи понял, чем тот недоволен. Прошлым летом команда «Голубки» значительно увеличилась, и возникла необходимость во втором помощнике капитана. Шоу ожидал, что на эту должность назначат его — как опытного моряка. Но Джек Деверо провел выборы. В результате вторым помощником капитана стал другой человек. Однако комендор не умел красиво проигрывать. Ему нужно было сорвать на ком-то свою злость. На радость Шоу, несколько месяцев спустя на борту «Голубки» появились три новичка.

Мэйджи просил Джареда держаться подальше от Шоу. Хотя комендор и издевался над своим подчиненным с утра до вечера, по-настоящему он ненавидел именно Джареда. Он называл его прихвостнем первого помощника. «Когда-нибудь я доберусь до этого прихвостня Трэйси», — то и дело повторял он.

По молодости Джаред отвечал на угрозы Шоу проказами и розыгрышами. Сначала юноша действовал в одиночку. Как-то раз, за обедом, Шоу отвлекся, и Джаред бросил ему в пиво таракана. Большинство матросов покатывались со смеху, наблюдая, как комендор рассеянно сделал несколько глотков, прежде чем обнаружил сюрприз. Со временем проделки стали более замысловатыми, причем Джаред никогда не испытывал недостатка в добровольцах, готовых ему помочь. Однажды ночью матросы привязали крепко спящего Шоу к койке. Прежде чем он успел разглядеть озорников, ему завязали глаза и вставили в рот кляп. Когда комендор опоздал на вахту, первый помощник пошел его искать и обнаружил взбешенного Шоу связанным по рукам и ногам. В другой раз Шоу подстерегли несколько человек — их лица были скрыты капюшонами. С него сорвали штаны и вымазали спину и зад смолой. Шоу не без труда удалось отвоевать у матросов свои штаны, которые, впрочем, еще долго прилипали к его телу.

Венцом изобретательности Джареда была идея, которую он воплотил в жизнь после того, как судно в течение трех суток безжалостно трепал шторм. Капитан опасался, что сезон ураганов начнется раньше, чем всегда, а потому подумывал встать на зимовку в порт или перебраться в другое место. Команда устала от жестокой битвы с непогодой. Обессиленные, промокшие насквозь матросы дошли, пошатываясь, до кубрика и упали на койки. Все, кроме Руди Шоу. Джаред потихоньку разрезал парусину на его койке — и комендор провалился в дырку.

Джаред не знал, почему на него набросился Шоу: потому ли, что догадывался, кто стоит за этими проделками, или просто из-за того, что он смеялся громче всех. Так или иначе, комендор кинулся на Джареда, и они покатились по палубе, награждая друг друга тумаками.

Услышав шум, на палубу вышел Патрик Трэйси и разнял дерущихся. В уставе корабля четко говорилось, как следует поступать в таких случаях. Специальный раздел, посвященный поддержанию порядка, гласил: «Драки на борту не допускаются. Конфликты разрешаются на суше посредством боя на саблях или пистолетах».

Трэйси прокомментировал эту статью следующим образом:

— Когда мы доберемся до Багамских островов, вам предстоит драться на пистолетах. Если, сделав первый выстрел, вы оба промахнетесь — будете сражаться на саблях. Победит тот, кто первым ранит противника. Эта статья помогает поддерживать мир и согласие на корабле и в кубрике.

Джаред и Шоу согласились отложить выяснение отношений до того дня, когда они ступят на твердую землю. До конца плавания они заключили перемирие.

Обхватив голову руками, Джаред Морган склонился над шахматной доской. Напротив него за столом сидел капитан Деверо. Стоял погожий воскресный день. Джаред должен был заступать на вахту через два часа.

— Что ж, упорства тебе не занимать, — сказал капитан, скользнув беглым взглядом по доске, — но ты не видишь дальше своего носа.

Предугадав ход противника, он передвинул своего слона и поставил Джареда перед выбором: отступить или пожертвовать конем. Поскольку конь был одной из немногих оставшихся у молодого человека фигур, он досадливо вздохнул и убрал его в безопасное место.

— У тебя неплохое чутье, — продолжил между тем капитан, взяв в руки ладью, — и творческий подход к стратегии. Однако…

Деверо помолчал, ожидая, пока Джаред сделает ход конем, улыбнулся и через два хода объявил шах.

— …как это ни прискорбно, твои предыдущие ходы были ошибочными. И это, — подытожил он, — твой конец.

— На этот раз нет, сэр, — возразил Джаред. — Через два хода я поставлю вам мат.

Капитан, прищурившись, взглянул на доску и поскреб подбородок.

— Вот как! — он снова почесал подбородок и сделал ход слоном. — Возможно, так бы оно и вышло, будь у тебя эти два хода, — и добавил: — Шах.

Джаред взял слона пешкой, а капитан — пешку ладьей.

— Шах, — вновь сказал Деверо.

Молодой человек убрал с шахматной доски ладью капитана и поставил на ее место свою ладью.

Деверо оставшейся у него ладьей побил ладью противника.

— Мат!

Джаред откинулся на спинку стула и сокрушенно покачал головой. Почти все партии заканчивались его поражением. Ему удалось обыграть капитана только один раз.

Деверо улыбнулся. Ему нравилось побеждать.

— Твоя ошибка в том, что ты играешь отдельными фигурами, — объяснил он, заново расставляя шахматы. — Главное — понимать, в чем преимущества каждой фигуры, чтобы правильно пользоваться ею во взаимодействии с остальными.

— Я так и делаю, — возразил Джаред, — но вы все равно выигрываете.

Капитан покачал головой.

— Нет, ты поступаешь иначе. Ты атакуешь одной фигурой, а другие используешь только для ее поддержки. Я же говорю о том, что любое перемещение на доске должно быть подчинено общей задаче. Причем сильные стороны одной фигуры должны компенсировать недостатки других — это позволяет обыгрывать противника. Видишь, как закончилась партия. Ты не мог ничего сделать, потому что я атаковал сразу несколькими фигурами, которые взаимодействовали друг с другом.