Неожиданно у него сдавило грудь. Чем ближе был рев толпы, собравшейся на месте для игр, тем труднее Филипу становилось дышать. «Нет! Не сейчас! — взмолился молодой человек. — Только не сейчас!» Однако чем усерднее он пытался справиться с неприятным ощущением, тем сильнее оно становилось. Казалось, его грудь сжимают чьи-то гигантские руки. Филип начал хрипеть и задыхаться. Со дня последнего приступа минуло несколько месяцев. Месяцев настоящего блаженства.

Филип изо всех сил старался не упасть. Он свернул с дороги и, спотыкаясь, на ослабевших, непослушных ногах пошел к Длинному дому. Спина молодого человека изогнулась дугой. Пошатываясь и кашляя, он кое-как доковылял до дома и, прильнув к его стене, укрылся в тени — Филип не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его в таком состоянии. Стоя в самом темном углу, он вспомнил о Витамоо и Нанауветеа и подумал, что они очень расстроятся. Конечно, они поймут и простят его. Скажут, что он сделал все, что мог.

— Нет! — воскликнул Филип. Он не хотел их сочувствия. Он не хотел оправдываться. Он не хотел оказаться побежденным. «Господи, помоги мне выдержать этот экзамен!» В следующий миг молодой человек почувствовал сильнейшее жжение в груди. Филип упал на колени и согнулся пополам, хрипя и кашляя. Он пробовал встать — и не мог. «Господи, помоги мне!» Его пальцы судорожно хватали землю. Пытаясь поймать ртом воздух, он поднял голову. Его рука наткнулась на камень; Филип сжимал его до тех нор, пока пальцам не стало больно.

«У Давида были по крайней мере праща и камни».

Филип взглянул на камень, который держал в руке, и вновь повторил про себя: «У Давида были по крайней мере праща и камни».

Нет, это — голос страха. Не камни помогли Давиду победить. Не камни сделали его смелым. Победу ему даровал Господь! «И узнает весь этот сонм, что не мечом и копьем спасает Господь, ибо это война Господа»[35]. Филипу были не нужны камни Давида. Ему нужен Бог Давида.

В эту минуту, стоя в тени Длинного дома и прислушиваясь к возбужденным крикам индейцев, Филип вверил свою судьбу Господу.

Игорным домом служила постройка, сделанная из четырех длинных (около восемнадцати-двадцати футов), вбитых в землю шестов. Шесты были соединены горизонтальными поперечинами — на них висели ставки играющих: выделанные шкурки, вампум[36], ожерелья из белых раковин и связки черных раковин. В два раза дороже вампума ценились черные раковины с синеватым отливом. Каждое племя выбирало своего представителя, который кидал раскрашенные камешки — так же играют в кости. Вампас должен был играть за наррагансетов.

Филип неуверенным шагом подошел к «игорному дому». Костры пылали так ярко, что о времени суток напоминало только звездное небо. На поляне собралось великое множество индейцев. Здесь можно было увидеть представителей самых разных племен. Разыскивая Вампаса, Филип пробирался сквозь толпу, то и дело заглядывая в лица мужчин. У большинства из них лица и тела были расписаны кругами и полосами — в основном красными (кроме того, индейцы использовали желтую, зеленую, синюю, белую и черную краски). Филип видел приземистых индейцев с кисетами табака, высоких индейцев в ожерельях и браслетах, индейцев с перьями в волосах, индейцев в шкурах и кожаных штанах, индейцев, в одежде которых встречались элементы колониального стиля, индейцев, чьи прекрасно сложенные фигуры одежда едва прикрывала. Над головой Филипа плыл сизый табачный дым; многие индейцы насквозь пропахли ромом.

Внимание всех присутствующих было приковано к «игорному дому». Наррагансеты стояли с одной стороны от него, а вампаноаги — с другой. И гости, и хозяева держали в руках связки вампума, кричали, делали ставки, толкались, вытягивали шеи — им хотелось получше разглядеть то, что происходит в «игорном доме». Филип благодаря своему росту мог следить за игрой поверх голов.

Рядом с «игорным домом» он увидел Вампаса, тот его тоже заметил. На шее индейца висело несколько нитей вампума. Его щеки были разрисованы черными и красными полосами. При виде Филипа Вампас помрачнел, мускулы на его шее напряглись, глаза угрожающе сверкнули.

Филип сделал глубокий вдох. «Ибо это война Господа», — напомнил он себе и, расталкивая индейцев локтями, стал пробираться к Вампасу.

— Возвращайся домой, англичанин. Здесь тебе делать нечего, — такими словами встретил его Вампас. Глаза и голос индейца были холодны как лед. В руках он держал камешки для игры. От него пахло ромом.

— Я уеду домой, — ответил Филип, — если сейчас ты пойдешь со мной.

Вампас лениво метнул камешки в Филипа. Они ударились о его грудь и упали на землю. Посмотрев на то, как легли камешки, Вампас сказал:

— Тебе повезло. Ты выиграл. Если ты уедешь прямо сейчас, я тебя не трону.

— В чем дело? — обернулся к ним высоченный мускулистый наррагансет. Этот гигант как раз вешал ожерелья, которые он только что снял с нескольких своих товарищей, на перекладину для ставок. Индеец был такого высокого роста, что Филипу пришлось задрать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Рядом с Вампасом высокий индеец выглядел настоящим Голиафом. Он посмотрел на Филипа тусклыми воспаленными глазами и легонько щелкнул его длинным костистым пальцем, словно отгоняя назойливую муху.

— Уходи отсюда, — сказал он. — Тебе здесь не место.

— Я не уйду без Вампаса, — ответил Филип.

Еще несколько индейцев обернулись в их сторону. Все больше гневных лиц смотрело на Филипа. Между тем Вампас вплотную подошел к своему недругу.

— Я ненавижу тебя, англичанин, — процедил он тихо. — Уходи, или я тебя убью.

Гигант сделал знак двум индейцам. Один из них мгновенно оказался по правую руку от Филипа, а другой — по левую.

— Идем, Вампас, — сказал высокий индеец, подбирая камешки и вкладывая их в руку Вампаса. — Не стоит так переживать из-за какого-то англичанина. Я прослежу, чтобы его увели.

Филипа взяли под руки. Молодой человек попытался высвободиться, но хватка у индейцев была железная. Каждый из них играючи справился бы с Филипом в одиночку. Мгновение спустя Филип почувствовал, что его ноги отрываются от земли. Индейцы проворно оттащили его от «игорного дома».

— Вампас, подожди! — крикнул он. — Послушай меня!

Но наррагансет уже повернулся к Филипу спиной. Никто больше не обращал внимания на англичанина. И тогда молодой человек заорал во все горло:

— Вампас! Мекаунтитеа! Мекаунтитеа!

Вампас ошеломленно застыл на месте — впрочем, замерли все присутствующие, включая и высокого индейца, который взглянул на Филипа со злой усмешкой. Индейцы, державшие молодого человека, остановились, но хватку не ослабили.

Вампас порывисто обернулся.

— Ты хочешь драться со мной?

— Да.

Пробравшись сквозь толпу, Вампас с холодной невозмутимостью приблизился к Филипу и посмотрел ему прямо в лицо.

— Я убью тебя, — сказал он, самоуверенно улыбаясь.

— Я пришел сразиться именем Всемогущего, — ответил Филип. — Он дарует мне победу.

Из этой словесной дуэли он явно вышел победителем. Вампас был обескуражен. Филип заставил его почувствовать что-то вроде раскаяния. Однако Филип решил на этом не останавливаться.

— Выслушайте меня! — закричал он, обращаясь к индейцам. — Вы хотите, чтобы Вампас играл за вас, потому что он верит в могущественного Бога. Что ж, вы правы: нет Бога сильнее, чем тот, в которого верит Вампас. И если бы Он сегодня был на вашей стороне, вы бы победили. Но Он не с вами. Вампас не сказал вам главного: Господь оставил его!

Наррагансеты пришли в неистовство. Гигант схватил Вампаса за плечи.

— Твой Бог оставил тебя?

— Этот человек лжет! — закричал Вампас. — Бог по-прежнему со мной.

— Пусть он докажет это! — сказал Филип.

При этих словах гигант обернулся к нему.

— В бою?

Филип кивнул.

— Бой докажет, что я говорю правду.

— Ты слаб, англичанин, — презрительно сказал гигант. — Тебе не победить.