С тех пор Филип держался с индейцем вежливо, но сухо — никаких лишних разговоров. Ссорились они редко, так как Вампас в основном пропадал в лесу: охотился или заготовлял жерди для починки вигвама. Тем временем Филип вместе с Кристофером Морганом и Витамоо занимался составлением букваря. Это общество и эта работа были ему по душе.

Филип надеялся, что чем реже они станут встречаться с Вампасом, тем меньше у них будет поводов для раздоров. Но он ошибся. С каждым днем Вампас делался все более угрюмым и неприветливым. Он всячески — и словесно, и физически — пытался задеть Филипа.

Как-то раз — дело было днем — Вампас вошел в вигвам, держа в руках жерди. Кристофер Морган спал. Филип и Витамоо просматривали страницы, написанные утром. Индианка, заглядывая через плечо молодого человека в текст, объясняла Филипу, что нужно исправить. Вампаса они заметили не сразу. Ничего не сказав, он швырнул жерди наземь и покинул вигвам. Ужинать он не пришел.

В тот день Кристоферу Моргану нездоровилось, и он рано лег спать. Витамоо пошла к озеру. Филип сидел рядом со спящим стариком и читал в дневнике своего прапрадеда о том, как Нелл и Дженни Мэтьюз подшутили над Энди, заставив его читать вслух отрывок из Песни песней.

Внезапно Филип встрепенулся и напряг слух: до него долетел чей-то неясный, слабый плач. Кристофер Морган спал спокойно. Значит, этот странный, плачущий звук доносится снаружи. Филип вновь прислушался. Плач становился все громче. Молодой человек отложил дневник и вышел из вигвама. Несколько секунд он стоял без движения, настороженно вглядываясь в темноту. В озере отражалась серебристая луна. В глубокой ночной тишине все звуки слышались очень отчетливо. Плакали где-то у озера.

Когда Филип дошел до озера, то на берегу, под деревом, он заметил две черные фигуры. Было похоже, что эти люди борются и один из них вот-вот одержит победу. Теперь Филип мог различить отдельные слова и фразы.

— Нет… нет. Вампас, не делай этого! Нет…

Это был голос Витамоо!

Филип устремился к ним. Вампас, навалившись на Витамоо, неумело пытался сорвать с нее одежду. Он был обнажен до пояса. Не помня себя от ярости, Филип кинулся на него и ударом отбросил назад. Молодые люди, вцепившись друг в друга, покатились к воде.

Противник Филипа был гораздо сильнее и проворнее. Но при этом он был мертвецки пьян. Тем не менее ему удалось подняться первым. Однако устоять на ногах он мог с трудом. Его шатало из стороны в сторону, он растерянно тер глаза руками, не понимая, кто на него напал. Когда он узнал Филипа, смущение сменила ярость.

Как только Филип попытался встать, Вампас с пронзительным криком пнул его ногой в солнечное сплетение. У Филипа позеленело в глазах, он упал и, скорчившись, несколько минут хватал ртом воздух. Ударив противника, Вампас потерял равновесие и рухнул навзничь на землю. Однако ему вновь удалось вскочить на ноги первым. На сей раз он вытащил из-за пояса кожаных штанов нож. Угрожающе размахивая им, он двинулся на Филипа.

— Нет! — закричала Витамоо. — Вампас, не делай этого! Прошу… ради меня… не делай этого!

Индеец замешкался лишь на мгновение, но этого было достаточно, чтобы Филип успел встать. Держась одной рукой за солнечное сплетение, другую он, защищаясь, выставил перед собой.

Вампас что-то крикнул. Этих слов Филип не знал. Но злая усмешка и угрожающий взгляд Вампаса в переводе не нуждались.

На какое-то мгновение все трое застыли. Филип пригнулся, следя за Вампасом. Витамоо не сводила глаз с Вампаса. Вампас свирепо уставился на Филипа. Лицо индейца стало влажным от пота, он ожесточенно сопел.

— Вампас! Посмотри на меня! — закричала Витамоо.

Вампас не обернулся.

— Вампас…

Внезапно наррагансет сорвался с места и бросился бежать. Его шатало из стороны в сторону, пару раз он даже упал. Спустя минуту он пропал в темноте.

— Ты ранена? — спросил Филип.

Витамоо поправила воротник платья и сказала:

— Я в порядке.

Затем она стряхнула траву, застрявшую у нее в волосах, и тихо спросила:

— А ты?

— Жить буду.

— Хорошо.

Витамоо повернулась и пошла к вигваму.

Филип замер на месте от изумления.

— «Хорошо»? — закричал он ей вслед. — И все? Это все, что ты можешь сказать? «Хорошо» — и уйти?

Витамоо обернулась, прижимая руки к лицу. Она была вне себя от злости, и Филип не понимал, почему.

— Чего ты хочешь? Вечной благодарности?

— Нет! Конечно, нет! Просто… Чего хотел Вампас?

На ее лице мелькнуло раздражение.

— А тебе как показалось?

Филип никак не мог уяснить, почему она так себя ведет, но ее тон ему не нравился.

— Послушай-ка, я не понимаю, чем заслужил такое обращение. Я знаю, что он пытался сделать. Но я не могу понять — почему…

Витамоо подняла глаза к небу и развела руками.

— Неужели ты ничего не замечаешь?! — воскликнула она.

— Да! — Филип кивнул. — Я ничего не замечаю! А теперь, будь любезна, объясни мне, почему Вампас пытался тебя изнасиловать?

Это слово — «изнасиловать» — будто бы обожгло Витамоо. Пока его не произнесли, она могла делать вид, что у Вампаса были другие намерения. Но притворяться дальше не имело смысла. Девушка обхватила себя руками и разрыдалась. Филип хотел приблизиться к ней, но что-то подсказывало ему — этого делать не стоит.

— Во всем виноват ты, — произнесла она сквозь слезы.

— Я? Ушам своим не верю! Вампас хотел… — молодой человек осекся, а затем, собравшись с мыслями и подобрав нужные слова, продолжил: — Вампас напал на тебя, а виноват я?

— Да, ты! — закричала она. — То, что он пьет, играет в карты, то, что он насквозь пропах табаком… и то, что случилось сегодня… Это все из-за тебя.

— О чем ты говоришь! — закричал Филип. Молодой человек топнул ногой, угодил в воду — во все стороны полетели брызги. — Это просто неслыханно! Изволь объяснить, почему это во всем виноват я?

Витамоо решительным движением вытерла слезы. К ней вернулось самообладание.

— Неужели ты не замечаешь, что Вампас сходит с ума от ревности?

— От ревности? — переспросил Филип. Большей нелепости он никогда не слышал. Такие люди, как Джаред и Вампас, не ревнуют, это они вызывают ревность в других.

— Да, от ревности! Ты — угроза для него! Ты посягаешь на то, чем он дорожит. Он не может соперничать с тобой, Филип!

— У меня нет того, что ему нужно.

— Нет, есть! Ему нужно внимание Нанауветеа, которое достается тебе. Он думает, что ты хочешь отнять у него меня! И что он не сможет помешать этому. Вот он и начал пить, играть и… — Витамоо прижала руку к горлу, снова переживая то, что случилось на берегу озера этим вечером. Она перешла на шепот: — И чуть не изнасиловал меня. Вампас зол и обижен.

— Но у него нет никаких причин для ревности! — воскликнул Филип.

— Вот как? Перед тем как появился ты, над букварем собирался работать Вампас. Но Нанауветеа быстро понял, что ему это не по силам. У него нет ни твоего образования, ни твоей подготовки. Но и это еще не все. Изо дня в день Нанауветеа нахваливает тебя. А Вампас так жаждет его одобрения!

Судя по всему, Витамоо была права.

— И кроме всего прочего, мы… — тихо добавила она.

— Мы?.. — у Филипа бешено заколотилось сердце.

— Работая над букварем, мы проводим вместе много времени, — пояснила она. — Ему кажется, ты отнимаешь у него меня.

— Отнимаю? Ты что, дала ему клятву верности?

Витамоо пожала плечами.

— Мы понимаем друг друга. Здесь почти нет христиан нашего возраста. Когда мы были детьми, мы мечтали стать Адамом и Евой нового поколения «молящихся индейцев».

Сказав это, девушка тут же пожалела, что поделилась с Филипом столь личным воспоминанием. Она с досадой махнула рукой.

— Я уже не раз говорила Вампасу, что ему не о чем беспокоиться. И все-таки он считает, что ты для него — угроза.

Филип не хотел, чтобы Витамоо увидела, как сильно его огорчили эти слова.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал он. — Но это не означает, что ты можешь обвинять в его выходках меня.