Поставить здесь на ночь свой автомобиль посоветовала ей сиделка. Стоимость места оказалась выше, чем на автостоянке перед Пекинским театром. Но если бросить машину на улице, кто-нибудь обязательно запустит в стекло кирпичом. «Вот тебе и капитализм в действии, – подумала Мэй. – Есть спрос, есть и предложение, все по науке». Она вошла в ресторан и уплатила за вторую ночь парковки.

Вернувшись к палате двести шесть, Мэй увидела у двери двух мужчин. Она сразу узнала дядю Чэня; из-под задравшейся сзади короткой спортивной куртки бежевого цвета выглядывал потертый брючный ремень. Его спутник был ей незнаком. Высокий – не меньше метра восьмидесяти, прикинула Мэй, – чисто выбрит, в опрятном сером костюме и очках без оправы. Судя по внешности, человек он осмотрительный и педантичный – такой за всю жизнь не сделает ни одного необдуманного шага.

– Мне позвонила Лу. Я очень сожалею, что так случилось, – сказал дядя Чэнь.

– Я тоже огорчен болезнью вашей матери. – Незнакомец протянул Мэй руку. – Мы Пришли навестить Лин Бай, но она сейчас спит. Мы не стали тревожить ее.

Его голос был преисполнен сочувствия. Мэй решила, что по возрасту он ровесник матери. В его твердом рукопожатии ощущалась искренность. Возможно, замсекретаря парторганизации на маминой работе или кадровик – именно их обычно посылают навещать заболевших работников.

– Мы разговаривали с врачом, – продолжал незнакомец. – Вам не надо ни о чем беспокоиться. Партия на забывает своих преданных членов. Мы позаботимся о лечении товарища Лин Бай.

Незнакомец наконец отпустил ее руку. В молодости наверняка он был настоящим красавцем.

– Господин Сун Кайшань – наш давний товарищ, – пояснил дядя Чэнь. – Ему, мне и твоей матери довелось поработать вместе.

– Почтенный Чэнь, нам пора уходить, – перебил его господин Сун. – Пожалуйста, передайте от моего имени наилучшие пожелания вашей матери! – обратился он к Мэй и снова пожал ей руку, на этот раз коротко.

– Звони, если понадобится помощь, – бросил напоследок дядя Чэнь.

Мэй показалось, что он хотел добавить еще что-то, но, секунду помедлив, повернулся и молча последовал за господином Суном, удаляющимся легкой походкой. Мэй провожала их взглядом, пока они не исчезли в сумраке длинного коридора. Ей вдруг стало зябко, будто неизвестно откуда накатила волна холода и накрыла ее с головой.

Ближе к вечеру приехала Лу и привезла с собой Сестричку, только что прилетевшую самолетом из Шанхая. Сестричка несла в руке маленький кожаный саквояж. Ее глаза покраснели от усталости и слез.

Мэй поставила для нее пластмассовый стул и забрала саквояж.

– Сестра, я приехала, – сказала Сестричка на своем шанхайском диалекте и пожала мамину руку, которая безжизненно лежала поверх одеяла, посиневшая и распухшая.

– Только не эту! – Мэй взяла Сестричку за запястье и направила к здоровой правой руке мамы. – К ней подсоединены все капельницы. – Она убедилась, что ни одна из игл в левой руке не выпала и лекарство продолжает поступать. Сестричка стала нежно гладить пальцы Лин Бай.

– Держись, сестра, не сдавайся! Вот поправишься, и мы вместе поедем в Шанхай! Завалимся там в ресторан «Новый мир» и закажем по большой порции супа с пельменями! В деревню съездим, к маме на могилку… – Голос Сестрички прервался, потому что ее начали душить слезы.

Лин Бай с трудом подняла веки.

– Сестричка, – произнесла она чуть слышно. Ее рот опять приоткрылся, но не произвел ни звука.

– Сестра, я приехала, чтобы позаботиться о тебе, как ты заботилась обо мне долгие годы. Ты обязательно поправишься! – убежденно сказала Сестричка. Она осторожно опустила руку Лин Бай на одеяло, взяла свой саквояж и поднялась со стула. Три женщины отошли в сторонку и остановились у двери возле шкафчика больной.

– Спасибо, что приехали, – улыбнулась Сестричке Мэй. – Надеюсь, у вас из-за этого не возникнет проблем на работе?

– Нет, в лаборатории сейчас затишье. Я на целую неделю отпросилась! – Сестричка работала инженером в лаборатории Шанхайского института биологических исследований.

В палату вошел ассистент Лу и доложил, что для ее тети в госпитальной гостинице забронирован номер сроком на неделю.

– Комната без особых удобств, но все необходимое имеется, – добавил он деловым тоном, протягивая Лу ключ с номерком. – Багаж уже там.

Лу подсела к матери и рассказала о последних событиях – сборах мужа Линина в очередную командировку в Америку и своей новой телепрограмме. Потом вместе с ассистентом пошла переговорить с лечащим врачом. Мэй познакомила Сестричку с сиделкой и научила ее поить маму водой с ложечки. Не забыла упомянуть также, что Лин Бай жалуется на боль в ноге, и показала, как делать массаж.

Вскоре вернулась Лу и сообщила, что доктор особых изменений в состоянии пациентки не отмечает.

– Говорит, что будет продолжать наблюдение, – добавила она.

– Ступайте-ка обе отдыхать, – сказала Сестричка, усаживаясь на пластмассовый стул. – Вам завтра на работу. Я теперь здесь, так что не волнуйтесь!

– Тетя, если что, сразу звоните по мобильнику, который я вам дала! – напомнила ей Лу.

– Не беспокойся! – кивнула Сестричка.

– Хорошо, что Сестричка сумела приехать так быстро! – сказала Мэй, выходя вместе с Лу из госпиталя.

– Я тете сказала по телефону, что деньги для меня не проблема, оплачу ее расходы: авиабилет, гостиницу и питание. Труднее всего выкроить свободное время. Если бы она сегодня не прилетела, мне или тебе пришлось бы остаться с мамой. Тебе-то проще, ты сама себе начальница, а у меня все распланировано заранее – съемки, переговоры.

Мэй вместе с сестрой дошла до машины, на которой та приехала. Ассистент уже дожидался ее.

– Лу, ты когда-нибудь слышала, что мама и дядя Чэнь работали вместе? – спросила Мэй.

– Нет, а что?

– Дядя Чэнь в разговоре обмолвился, что вроде бы они когда-то были коллегами.

– Нет, невозможно, – твердо заявила Лу. – Мы бы обязательно знали об этом.

Мэй согласно кивнула. Лу права, наверное, она не так поняла дядю Чэня. Но по дороге домой ее не оставляло непонятное беспокойство. Ей то и дело вспоминался элегантный спутник дяди Чэня, смутной тенью омрачая все другие мысли.

В ту ночь Мэй плохо спала, ее мучили кошмары. Во сне перед ней возникало искаженное страданиями лицо матери. Утром она встала разбитая, с головной болью.

Первым делом Мэй позвонила в госпиталь и поговорила с Сестричкой. Тетя заверила ее, что состояние мамы по сравнению со вчерашним днем не изменилось.

Мэй налила себе чашку кофе и выпила, следя по телевизору за лентой новостей. Головная боль не проходила. В половине десятого она вышла из дома и поехала на работу. Нужно было заняться делом, чтобы отвлечься от мыслей о матери. В противном случае, чувствовала Мэй, бремя тревоги и страха просто раздавит ее.

Она поставила машину под раскидистым дубом. На другом краю двора на своем обычном месте стоял велосипед Гупиня, прикованный цепью к стволу молодой осинки. День обещал быть солнечным, как и предыдущие два. Мэй заглушила двигатель и немного посидела неподвижно. Она прислушалась, надеясь уловить пение птиц, но различила только шум большого города, рев моторов, голоса людей. Жизнь шла своим чередом. Мэй с трудом сдержала слезы. Суждено ли маме снова увидеть такие вот солнечные деньки?

Возле огромного титана сидел, задрав ноги на стол, вахтер и слушал радио.

– Кипяток я вам уже отнес, – сказал он, увидев Мэй. Та только кивнула.

Гупинь сидел за компьютером и печатал.

– Что с вашей мамой? Ей лучше? – вскочил он.

Мэй печально покачала головой.

– Она перенесла инсульт. С ней в госпитале сейчас моя тетя.

– Я сразу понял, что дело серьезное. А когда вы вчера не пришли на работу, совсем встревожился. – Гупинь помолчал и участливо добавил: – Не переживайте, ваша мать скоро поправится, вот увидите! У вас усталый вид. Сейчас я вам чайку сготовлю!