– Подожди секундочку, почему он плакал?

– Разве я знаю? Может быть, у него как раз случился экзистенциальный кризис, и он осознал, что жизнь пуста и бессмысленна. Что в жизни нет радости и что все мы умрем, и, как правило, при страшных обстоятельствах.

– А может быть, он просто переел шоколада?

– Все может быть. Кто его знает? В любом случае, в-шестых, я…

Таков был обычный ритуал Уоррена. Когда бы он ни оставался «Один Дома» с детьми, он всегда перечислял по пунктам все, что сделал для своих детей. Тот Уоррен, который был хозяином своей империи в Сити, исчезал. Уоррен, который расхаживал с важным видом. Уоррен, который отдавал распоряжения другим людям. Уоррен, который никогда не ездил по крайней левой полосе из страха, что кто-то может его обогнать.

На его месте появлялся маленький мальчик, но с большими запросами. Его веснушки становились более отчетливыми, и Уоррен становился похож на Просто Вильяма[36]. На выпячивающего губы, гордого, пьяного Просто Вильяма.

Конечно, сейчас Уоррен был под мухой. И он был пьян в апреле, когда Анна случайно с ним встретилась.

Ру тогда вручила Анне ключи от своего дома, чтобы та смогла открыть дверь.

Анна обнаружила Уоррена лежащим на полу в пьяном виде. Он признался, что, возможно, ему и тридцать один год, но на самом деле он чувствует себя на шестнадцать и сходит с ума от женских грудей. Он часто себе представляет, как выглядели бы женщины – его коллеги, если бы они снимались в порнографических фильмах.

– Я серьезно говорю, – сказал он заплетающимся языком.

Чиновники строительного кооперативного товарищества заставили его почувствовать себя мошенником. Маленьким мальчишкой, утонувшим в мужском костюме. Секс уже не тот для Уоррена, с тех самых пор как он стал заниматься им регулярно. Да, он водит большую взрослую машину. Но почему женщины в деловых костюмах такие пугающие? За исключением маленькой Анны.

И все мужчины, которых знает Уоррен, сейчас похожи на него – приклеены к своим женам и меняют мокрые подгузники. Или они превратились в женщин, которые обсуждают свою карьеру и маточные сокращения. Что случилось со всеми теми женщинами из рекламы стирального порошка? Осталась только милая Анна. Не хочет ли она с ним переспать?

Уоррен все еще перечислял все то, что он сделал за сегодняшний вечер для своих детей. Ру должна была быть благодарна ему за пункты 1, 2,3… Анна обернулась и посмотрела на книжные полки Ру. Они снова начали скупать все подряд о воспитании детей.

Она с завистью взглянула на сосновый стол и на коврик из искусственного меха и подумала, что когда-нибудь тоже сможет купить себе мебель.

Анна унаследовала всю свою мебель от родителей. Развалюха стол, который родители еще десять лет назад собирались выбросить. А потом Анна нашла его у них в гараже. И ковер с пятнами всех форм и оттенков, вызывший у Анны множество воспоминаний о детстве.

Когда Уоррен попросил Анну переспать с ним, она извинилась и ушла. Переспать с Уорреном – это было бы ужасно. Потом ни он, ни она больше не вспоминали этот случай. Для Анны он был неким мужским воплощением Ру. Но в последнее время случались такие моменты, когда Анна ловила на себе его взгляд. Это был бы ужасный поступок! При соответствующих обстоятельствах Уоррен даже не был несимпатичным. О чем она думает? Анна думала о том, какой Уоррен во время секса. Она думала, что сможет составить Ру конкуренцию в постели. Это разрушило бы жизнь Ру. Если бы она пришла домой и застала их вдвоем. Она бы никогда не простила Анну. Пусть Ру хотя бы раз в жизни растеряется.

– Это все? – спросила Ру учительским тоном. Она спрятала за диванную подушку пустую бутылку из-под виски, допитую Уорреном.

– Подожди-ка. Еще не все. В-тридцатых: я помыл окна. Они были грязными.

– Ну, спасибо тебе за все, – сказала она устало, поглаживая волосы спящей Дэйзи.

– Пожалуйста, – сказал Уоррен.

Он откинулся назад, сцепив руки за головой, уставший от жалости к самому себе. «И от виски», – подумала про себя Анна.

– Я не знаю, почему ты говоришь, что так трудно смотреть одной за двумя детьми. Они настоящие помощники.

– Ну, я рада, что это так. Я бы не хотела, чтобы они думали, что ничего не вкладывают в наше хозяйство, в финансовом плане.

– Я не говорил, что они большие помощники в финансовом плане. Это вряд ли. В любом случае, как прошел спектакль? Какова будет рецензия в журнале «Мз»?

У Анны екнуло сердце.

– Вообще-то я не буду писать рецензию, – с гордостью заявила Ру, поглядывая на Анну, которая, казалось, съежилась до размера Оскара или Дэйзи.

– Почему? – удивился Уоррен.

– Анна напишет.

– А это почему?

– А почему бы и нет? У Анны хороший слог. В любом случае, мне нужно передохнуть. Я совсем расклеилась.

– Я думаю, у тебя будет девочка, – сказала Анна с той же наигранной уверенностью, с какой она рассуждала о гороскопах. – Потому что с Оскаром у тебя не было никаких проблем, а вот с Дэйзи ты чувствовала себя так же плохо.

– Это и в самом деле будет девочка. Из-за своей болезни мне уже пришлось сделать снимок.

– Боже, они могут определить пол уже на этом сроке беременности?

– Врачи видели клитор.

– Невероятно! Как они смогли разглядеть клитор на девятой неделе? – сказал Уоррен. – Я до сих пор не могу найти его у Ру, а я искал целых тринадцать лет!

– Спасибо, Уоррен. Боже, как мне дурно! Такое ощущение, что плод вообще запрещает мне что-либо есть…

– Я удивлен, что у него есть право голоса.

Ру посмотрела на Уоррена, у которого слегка заплетался язык.

– Чего ты добиваешься? – спросила она.

– Это была шутка, – робко сказал Уоррен и покосился на Анну.

– Только я не вижу, чтобы кто-то смеялся. И на Анну твоя шутка тоже не произвела впечатления.

Анна чувствовала себя так, словно она снова была ребенком, а ее пятилетнего друга отчитывала его мать. Она посмотрела на спящую Дэйзи, и ей захотелось оказаться дома в своей постели. Гостиная комната Ру нагоняла на нее усталость. Этот ковер, заваленный игрушками, походил на поле боя.

– Это была всего-навсего шутка. У тебя совсем отсутствует чувство юмора.

– Просто я поражаюсь тому, что Оскар и Дэйзи до сих пор живы, учитывая то, что ты сегодня вытворял над ними. Они выжили только благодаря чуду, а не твоим действиям. Дать Оскару шоколад! Черт тебя побери, ему же всего одиннадцать месяцев! И сдаться сразу, как только он начал плакать.

– Я не сразу дал ему…

– Конечно, две секунды спустя.

– А как ты думаешь? Ты думаешь, что у меня ангельское терпение?

Удивительно, но Дэйзи не просыпалась.

– Тебе чертовски повезло, что у тебя есть я. Там, на улице полно женщин, которые просто мечтают, чтобы я сделал им ребенка, – сказал Уоррен и при этом взглянул на Анну. – Женщин, у которых в трусиках становится мокро при одной только мысли, что я могу с ними переспать.

– Да, страдающих недержанием, – пошутила Ру.

Анна извинилась за свой смех.

Уоррен посмотрела на Анну так, как будто его одурачили не только эти две женщины, но и вся женская половина человечества. Он как будто не знал до этого момента, что Анна встанет на сторону его жены, а не на его сторону. Он как будто не догадывался, что в случае развода Анна автоматически захочет, чтобы его дети остались с его женой.

– Шперемезис беременных. Во всем виноваты гормоны, – усмехнулся он, как будто только что нашел ключ к разгадке тайны женской природы. Но затем он вздохнул так, словно ему было лень открывать что бы то ни было этим ключом.

«Нет, – подумала про себя Анна, – Ру и Уоррен никогда не разведутся. Ру и Уоррен всегда будут вместе». Если только между Уорреном и Анной ничего не произойдет. В 2043 году домашние роботы все еще будут пытаться разлучить Ру и Уоррена, живущих в своем старом доме. Они будут продолжать свою войну, сидя в своих обтянутых гобеленом креслах. Разумеется, между Анной и Уорреном так ничего и не произойдет. Гастингсы всегда будут вместе, потому что они росли по соседству многие годы, да и свадебные кольца по прошествии времени уже приняли форму их пальцев.