Ее второй сексуальный опыт оставил Анне на память сценарий «Видения о Петре-пахаре» и шоколадное сердечко в обертке из фольги, на котором так и остался ценник – 30 пенсов.

Ее третий сексуальный опыт добавил в шкатулку фотографию ее парня в военной форме и любовное письмо. Он писал, что слишком уважает Анну, чтобы «позволить этому длиться до бесконечности». К тому же он спит с другой женщиной.

От ее четвертого сексуального опыта у Анны осталось намного больше сувениров. В шкатулке лежала его зубная щетка, испачканная зубной пастой «Колгейт», ключи от его квартиры на Финсбури-Парк, банкнота в 1000 лир, салфетка из гостиницы «Марди Отель», открытка-«валентинка» 1993 года, пузырек с остатками его шампуня для тонких и ломких волос, «валентинка» 1994 года, осколки от фарфоровой чашки, которой он запустил в Анну в пылу ссоры, записка, написанная им спьяну, в которой он умоляет Анну «вернуться к нему», письмо, в котором он умоляет ее «не расставаться с ним» («Любовь, – писал он, – это навсегда»), и картонная подставка под стакан с пивом, на которой прямо поверх логотипа «Карлсберг» написано «На память о примирении с Анной». Тогда ей было совсем не важно, что Брайен не знал, как правильно пишется слово «примирение». И наконец, последнее письмо, которое он, мол, «писал скрепя сердце», ему очень жаль, но он больше не любит Анну.

Пятый сексуальный опыт оставил Анне на память корешок билета из гардероба испанского ночного клуба, билет на авиарейс из Испании в Британию и упаковку презервативов. Количество оставшихся в упаковке презервативов свидетельствовало о том, что отношения длились совсем недолго. Анна привезла Альфонсо после своего отдыха на море, но дома он уже не казался таким замечательным, как там. Сейчас она помнила только, каким он был в постели. Гной в левом глазу, собравшийся за ночь, шоколадный от жаркого испанского солнца живот и дорожка волос от пупка до самого паха.

Номер шесть оставил Анне свои визитные карточки. Номер семь – коричневый бумажный пакет с надписью «Дэнни Куин – только отборные фрукты».

Вчера Анна сложила в свою шкатулку для воспоминаний все то, что осталась ей на память от НЕГО. Билеты на оперу, в театр и на балет. Собачий поводок, который они нашли во время своего четвертого свидания, всякие мелочи из гостиницы в Винчестере, куда они ездили на выходные: шапочка для душа, маленькая бутылочка увлажняющего лосьона для тела, мочалка и дорожный набор иголок с нитками. Он был у Анны номером восьмым в списке сексуальных отношений. Еще немного, и ей придется врать о своем сексуальном прошлом.

Понедельник. Утро. Сегодня начало ее новой трудовой жизни, и, можно сказать, новой Анны Поттер. Она не могла не позвонить ЕМУ – так хотелось, чтобы он узнал о начале ее новой жизни.

– Итак, светит ли мне увидеть трусики Сони? – спросил он.

– Что?

– Ну, ты переезжаешь к ней или нет?

– Что? Я правильно тебя поняла: ты хочешь, чтобы я переехала к Соне и познакомила тебя с ней?..

– Познакомила еще раз.

– Ты, чертов ублюдок!

Естественно, после такого разговора она выкурила еще одну сигарету и затушила окурок в кружке с надписью «Самому лучшему в мире папочке». Мирна когда-то подарила эту кружку своему отцу на Папин День, в прошлом году папочка всучил кружку ей обратно. «Тебе это нужно? – спросил мистер Ломонд. – А то я тут выбрасываю всякий хлам с чердака».

Понедельник. Утро. И сегодня у Анны начинается новая работа. Позвонил ее отец Дон, чтобы пожелать дочери удачи.

– Должен признать, в наши дни одной удачи мало, – сказал Дон ей по телефону. – Теперь требуется еще и упорный труд. – Он откашлялся. – Эта Пэмми Ловенталь захочет выяснить, чего ты стоишь, потому что в этой передаче ты новичок. Тебе нужно все время быть начеку, Анна. Мир жесток. Ты всю жизнь должна работать так, чтобы не стыдно было показать свое резюме…

Анна услышала, как на коврик перед входной дверью почтальон бросил свежую почту.

– Пап, подожди секунду. Принесли почту. – Ей очень хотелось проверить, нет ли там чего-нибудь от НЕГО. Он обещал вернуть ей все ее любовные письма.

– Ладно. Кстати, я тебе кое-что послал, – сказал отец, регулярно посылавший Анне объявления о вакансиях. Эти объявления собирала Мирна.

«Требуются превосходные навыки общения и умение эффективно работать в критической обстановке…»

«Гибкому администратору предоставляется великолепная возможность возглавить отдел…»

«Вы профессионал, стремящийся сделать карьеру? Приходите к нам…»

Анна обрадовалась, найдя на полу мягкий пакет на свое имя, и вернулась к телефону с посылкой в руках. Она нечасто получала почту, хотя в этом, считала она, виноват почтальон.

– Но все и так будут знать, что это далеко не моя первая работа, – сказала Анна в трубку, рассматривая незнакомый почерк на посылке.

– Ну да, та передача о знаменитостях была очень интересной и забавной, – сказал Дон. – Но она же шла поздно вечером и была такой несерьезной. А теперь ты столкнешься с реальностью. На этой работе у тебя не будет времени дурачиться. Она же идет в обеденное время, когда больше всего слушателей…

– Па, я не дурачусь на работе, – заверила Анна, пытаясь вскрыть посылку. Она уже сто лет не дурачилась.

– Ладно, шучу. Я всегда был уверен, что у тебя светлая голова… Поэтому я вырезал для тебя пару-тройку статей, которые, думаю, будут тебе интересны. Они все из разных журналов и газет – ответы на письма читателей, которые просят совета в трудной ситуации. Почитай, и ты увидишь, как по-разному отвечают редакторы читателям. Ты увидишь, что всегда есть несколько способов решить одну и ту же проблему. Ты могла бы приятно удивить Пэмми.

– Не стоило так усердствовать, па.

– А может быть, как раз тебе иногда не помешало бы чуть более усердия, Анна. Разве без этого добьешься чего-нибудь в жизни?

Ее отец всю свою жизнь только и делал, что усердствовал. Он представлял партию консерваторов в округе, где большинство жителей были сторонниками лейбористов. Воистину, тут уж без усердия было никак. И усилия Дона приносили плоды. Он не уставал повторять, что с каждым годом консерваторы набирают все больше и больше голосов на местных выборах.

– Ну, все-таки я еще посмотрю, может, найду для тебя еще несколько проблем.

– Не стоит, ты и так дал мне их уже предостаточно.

Образовалась пауза. Тем временем Анне удалось найти ножницы и открыть пакет.

– А, это была шутка, – наконец заговорил отец. – Шутка. Прекрасно.

Из пакета выпала перьевая ручка Анны. Там же была и записка: «Ты забыла у меня вот это. В конце концов я сдала комнату своей подруге. Извини. Надеюсь, у тебя все в порядке. Успехов, Соня».

– Давайте все превращать в шутку, – расстроенным тоном произнес Дон, – и все будем только шуточки шутить.

Все эти длинные, блестящие коридоры были одинаковыми. Последний этаж, где находился офис и проходила запись передачи «SOS!», ничем внешне не отличался от любого другого в здании. Автомат для кофе был таким же, как и на третьем этаже, так что Анна, как обычно, могла начать день стаканчиком кофе с молоком и сахаром. Она миновала длинный ряд дверей, но нигде не увидела таблички «SOS!». Впервые за годы работы на «Радио-Централ» она заблудилась. Она в десятый раз проходила мимо одного и того же офиса за стеклянной перегородкой. Сидящая там женщина наблюдала, как Анна прошла мимо раз, другой, третий…

– Мне нужен офис «SOS!», – сказала Анна, но женщина не слышала ее через толстое стекло.

– Я не могу читать по губам, – улыбнулась она Анне, заглянувшей в офис. – Теперь все делается из двойного стекла.

– Вы не знаете, где находится офис «SOS!»?

– Угу, – оживилась женщина, радуясь, что наконец кому-то понадобилась. Она надорвала зубами обертку «сникерса».

«Должно быть, сидит здесь, в этих стеклянных стенах, уже целую вечность», – подумала Анна. Женщина откусила шоколадный батончик, на ее стол упала ореховая крошка.