Мужчины пожали плечами.

– Давайте располагаться на ночлег, – предложил Максим.

Мне выделили кровать. Со всего дома Семен собрал всякое тряпье, Максим принес с веранды какой-то низкий помост, об истинном предназначении которого я догадаться не могла. Возможно, им как-то пользовался художник. Высота его была сантиметров двадцать. На него накидали тряпье, подушки, мужчины взяли одеяла – и очень быстро заснули. Я тоже быстро заснула. Сказался день, проведенный на свежем воздухе. Никакие кошмары мне не снились, никто нас ночью не беспокоил, хотя я и ожидала какой-нибудь пакости.

Я прекрасно выспалась, правда, неплохо было бы принять душ, но… Семен сварил кофе и сделал бутерброды. На прощание поцеловал мне руку и сказал, что будет рад видеть меня в своем доме. Обещал к следующему разу уж точно раскочегарить самовар. Я на всякий случай вбила в память мобильного телефона номера и Семена, и Максима. Мало ли что… Я же не знала, что меня ждет в квартире Константина. Более того, я была уверена, что там про его смерть не знают.

Максим сказал, чтобы я в электричке поменьше разговаривала и не привлекала внимание местного народа своим иностранным акцентом. Чем меньше людей знает о моем втором появлении в этих местах, тем лучше.

– Знаете что, друзья мои? – Максим посмотрел вначале на Семена, потом на меня. – Если когда-то у кого-то к вам возникнут вопросы, говорите, что Барбара приезжала к тебе, Семен. О вашем пробуждении в этом доме, Барбара, знает немало людей, включая наши правоохранительные органы. Если вас будут спрашивать…

– Кто?

– Не знаю. Но строго придерживайтесь одной версии. Вы попросили Константина взять вас с собой. Константин приехал за картинами, купил и уехал. А вы решили денек провести с художником, так как у вас возникла взаимная симпатия. И у вас к нему было много вопросов, вы хотели, так сказать, посмотреть русский быт в действии. Никаких летающих тарелок вы не видели, людей тоже. День провели вместе, в доме и в прогулках по окрестностям.

Семен кивнул. Я тоже кивнула. Наверное, Максим был прав.

Русская электричка не произвела на меня впечатления. Сиденья жесткие, из окон дует, вообще холодно, туалета нет, буфета нет… И надписи… Я тихим голосом рассказала Максиму про поразивший меня до глубины души призыв «Вандализму – нет!» на одном памятнике архитектуры.

– Так его снести хотят и построить элитную гостиницу, – сообщил мне изобретатель. – Народ препятствует этому, как может. Вы, Барбара, просто не знали, о каком вандализме идет речь. Я бы лично еще рядышком виселицу для чиновников построил.

– Как странно, – сказала я. – Никогда бы не подумала. У меня при виде такой надписи…

– У нас происходит много странных для иностранцев вещей, – перебил Максим. – Вот вы, например, в Англии на футбол ходите?

Я кивнула, не понимая, при чем тут футбол.

– А банан можете взять с собой?

– Куда? На футбол? Конечно, могу. Хоть десять.

– А у нас теперь бананы при входе на стадион отбирают.

Я моргнула. Мне объяснили, после какого инцидента у болельщиков при входе на стадион стали отбирать бананы.

– Правда, когда я впервые услышал об этом и просмотрел список игроков команды соперника, то подумал, что следовало бы отбирать сало. Но салом у нас на стадионах еще не кидались, – сообщил Максим.

– Вообще-то у нас тоже был случай с бананом… – вспомнила я.

– И что? – оживился Максим.

Дело было во время товарищеского матча между сборной Бразилии и сборной Шотландии, которая проходила в Лондоне. Бананом бросили в восходящую бразильскую звезду Неймара. Оказалось – немецкий студент, болельщик сборной Бразилии, сидевший в секторе болельщиков сборной Бразилии. Он таким образом отпраздновал успех своих любимцев.

– И что было дальше?

– Неймар высказал недовольство британским болельщикам. В ответ представитель шотландской футбольной ассоциации потребовал от Неймара официальных извинений в адрес шотландских болельщиков (он ведь обвинял всех британцев в расизме), причем требование было направлено в Федерацию футбола Бразилии. Неймар отказался извиняться. В общем, дело сошло на нет. Но скорее всего товарищеских встреч между шотландцами и бразильцами больше не будет.

В городе Максим проводил меня до пересадочной станции метро, откуда мне до нужной оставалось проехать одну остановку.

У меня оставались ключи от подъезда и от квартиры, и я без труда в нее попала.

Обитатели отсутствовали.

Первым делом я приняла душ, постирала грязное, переоделась в чистое. Моих вещей, как я поняла, никто не касался и даже не думал их собирать. Значит, Костя не успел отдать такое распоряжение.

Я решила проверить почту и отправилась к компьютеру. Правда, даже не успела его включить. Зазвонил домофон.

Последним человеком, которого я ожидала услышать и увидеть, была Таисия, большая поклонница творчества Андрея Распутина. Костя же вроде бы ее отправил на малую родину? Или ей одного ковра оказалось мало? Хотя не она одна победила в конкурсе…

Таисия приехала не одна, а в сопровождении молодой девушки, представившейся Василисой, и мужчины, представившегося Петром Петровичем. Вроде бы она говорила, что одинокая? Мужчина, конечно, мог появиться за то время, пока мы не виделись, но взрослая дочь… Или это его дочь?

На этот раз Таисия была в кожаной куртке из грубой кожи, но явно ноской, и стоптанных сапогах, на голове – вязаный платок. Наверное, она так по своей деревне ходит. Ну что ж, правильно. Вероятно, она больше не будет идеализировать «столицу». Насколько я поняла, у Таисии и ее соседей сложился образ «столицы», совершенно не соответствующий действительности. В Англии же, наоборот, обычно идеализируют сельскую местность. Возьмите, например, наш очень известный детективный сериал «Убийства в Мидсомере», демонстрировавшийся во многих странах. Показанная там сельская местность – это зелень (это соответствует действительности), всегда солнечный свет (создатели сериала, можно подумать, живут не в Англии), никаких этнических меньшинств (ха-ха, создатели, похоже, очень оторваны от жизни), почти полное отсутствие бедности, а полный рабочий день трудится только один бармен!

Меня Таисия расцеловала, как родственницу (русскую, у нас в Англии так не лобызаются ни с кем), и выразила радость по поводу того, что я в квартире одна, так как я тут единственная нормальная, несмотря на то что иностранка.

Незваные гости разместились в комнате с роялем, где уже довелось пожить Таисии, причем действовали довольно бесцеремонно – забрали одеяло и подушку в комнате девочек и одеяло у Андрея. У меня ничего не взяли и ко мне не заходили. Таисия начала выгружать на кухне гостинцы и угощать меня. Потом подтянулись двое других. Все чувствовали себя как дома. Меня подмывало спросить, зачем гости дорогие пожаловали, но я ждала, когда сами скажут. Ведь скажут же? Кстати, а они не могли каким-то образом узнать про смерть Константина?

«Нет», – тут же сказала я себе. Времени еще слишком мало прошло. Они бы не успели доехать из своей деревни.

А они не могли сами?..

Нет, нет, нет! Нельзя плохо думать о людях! И вообще, им-то чем мог насолить Константин? Скорее всего его убила русская мафия, у которой он украл деньги.

Но зачем он их украл? Ему что, было мало того, что он зарабатывал будучи продюсером? Хотя денег много не бывает.

Гости вскоре пояснили, зачем приехали. Девушка оказалась той самой дочерью подруги Лены, которая родила ребенка от Андрея Распутина. И еще деньги проходимцу заплатила. То есть от ложного Андрея Распутина. Петр Петрович был троюродным дядькой молодой матери и ближайшим родственником мужского пола, который приехал вместе с нею бороться за честь «своей кровиночки».

– Где вы собираетесь искать этого ложного Андрея Распутина? – спросила я. – Насколько я поняла, даже Костя его найти не может, а у него возможностей побольше, чем у нас.

– У нас ультиматум готов, – заявил родственник молодой мамаши, поклонницы певца.