– Я так не думаю. Более того, я понятия не имею, где он.

– Его выкрали.

Лиза повторила мне то, что я уже слышала от американца Майкла. Насколько я поняла, она получила эту информацию от мамы, которая, в свою очередь, выслушала возмущения папы, получившего отчет частных детективов, вылетевших в Россию.

– Что вы еще от меня хотите? – устало спросила я у Лизы. Общение с ней меня утомило.

– Давайте вместе искать Леню.

– Зачем?!

– Я – ради вступления с ним в брак. Вы – за деньги. Я хочу вас нанять.

– Но есть же частные детективы!

– Я им не верю. И они Леню упустили. И вообще их нанял папа совершенно для других целей. А мне нужно найти Леню и предложить ему на мне жениться. Так я и замуж за него выйду, и спасу его от папиного гнева. Вы разве не понимаете, что Леню не ждет ничего хорошего? А если он будет моим мужем, я его спасу. Папа смирится! Для него очень важно мое счастье. Он не будет ничего делать с мужем дочери! А Леня в свою очередь полюбит меня из чувства благодарности.

– Это тоже Жанна сказала?

– Да, – кивнула Лиза. – Она объяснила, что у мужчин любовь часто возникает из чувства благодарности.

– Это вроде женщины влюбляются в своих спасителей, – заметила я.

– У женщин все по-другому. Женщин привлекает геройство.

– А мужчин?

– Нет, мужчины любят других женщин.

«Откуда ты знаешь в свои двадцать лет?»

– Леня должен понять, что обязан мне своим спасением. Что без меня его ждут огромные неприятности.

– Он может на вас жениться из этих соображений, но не факт, что полюбит вас. И вообще зачем вам мужчина, который обокрал вашего отца? Который вас явно использовал?

– Я его люблю. – Лиза посмотрела на меня честными глазами, потом открыла сумочку, достала из нее конверт и протянула мне. – Здесь тысяча фунтов стерлингов. Это аванс.

«А вообще почему бы мне не поискать Леню? Да и тысяча фунтов явно не помешает».

Я взяла деньги. Мы с Лизой обменялись телефонами и вышли из кафе. Оказалось, что в Петербурге у ее родителей осталась квартира, в которой девушка и родилась двадцать лет назад. Квартира сдана, за ней присматривает бабушка со стороны матери. Она же получает у жильцов деньги – прибавку к пенсии. Бабушка категорически отказалась ехать в Англию. Побывав в гостях пару раз, еще больше убедилась в правильности своего решения. У бабушки есть однокомнатная квартира. Вот в этой квартире Лиза и остановилась.

– Давайте немного прогуляемся по набережной, – предложила Лиза. – Я столько слышала про петербургские набережные. Мама любит вспоминать, как они гуляли по ним с папой, когда еще не были мужем и женой.

Я тоже много знала про набережные – прочитала в книгах о Петербурге и Интернете. Правда, когда я оказалась в городе и прошлась вдоль нескольких питерских магистралей, перепрыгивая или просто обходя «мины», оставленные животными, увидела мусор, трещины, в которые легко может попасть каблук, впечатление у меня испортилось. Да и погода не радовала. В белые ночи прогулки по набережным, вероятно, воспринимаются по-другому. Да и в компании с любимым человеком тоже.

Но нам ведь с Лизой требовалось обсудить, как именно мы будем искать Леню Глазунова. Раз я взяла деньги, то должна как-то поучаствовать в процессе.

И ветра почти не было. Почему бы не погулять?

Мы почти сразу же увидели толпу, собравшуюся метрах в двухстах от того места, где мы вышли к реке. Толпа состояла из самых разных людей – мужчины и женщины, бабушки, мамаши с колясками, школьники, пьяненькие мужички, которые, похоже, нигде не работали. Толпа галдела и явно что-то рассматривала в воде.

– Интересно, что там? – спросила Лиза.

Я пожала плечами. Мы все равно шли в том направлении. Получим еще одно впечатление от культурной столицы России.

Впечатление оказалось незабываемым. В полынье рядом с утками плавал труп. Мужчина в одежде, лицом вниз. Русские граждане считали, что он пьяным свалился в реку. Утопить его специально не могли, так как, когда топят, к ногам привязывают что-то тяжелое. Одна милая симпатичная русская девушка тут же возразила, сообщив, что теперь существуют некие специальные нити, которые растворяются в воде через шесть часов. Нити прочные, вес человеческого тела удерживают.

«Нити для насильственного утопления? Придуманы русскими учеными, работающими на русскую мафию?» – хотелось спросить мне, но я сдержалась.

– А зачем на нитях удерживать вес человеческого тела? – спросил мальчик лет тринадцати с ранцем. Мальчик имел умный вид и все время поправлял очки.

– Не тело надо удерживать, а грузы, – тут же пояснил дядька лет пятидесяти с бутылкой пива. – Гантели, например, привязать к тому, кого надо утопить. Нити растворятся, гантели останутся на дне. А у нас гантелями на дне реки никого не удивишь.

С огромным интересом я выслушала воспоминания местных граждан о работе водолазов в этих местах. Оказывается, дно этой речки и, вероятно, других рек в центре Петербурга периодически чистят. Народ ходит смотреть на то, что извлекают со дна. Незабываемое зрелище. Может, мне на самом деле приехать в Петербург летом, хотя бы для того, чтобы сфотографировать для потомков, что лежит на дне питерских рек?

Вскоре приехала полиция. Кто-то все-таки ее вызвал. Мужчины в форме какое-то время тупо рассматривали плавающий в воде труп, потом стали еще кому-то звонить.

– Лиза, вы хотите остаться на извлечение тела? – спросила я.

Она покачала головой. Мы ушли, но совместные действия по поводу поиска Лени не обсудили. Настроения не было. Почему-то я не исключала, что Леня тоже может сейчас где-то так плавать. Или с гантелями, или без, потому что какие-то специальные нити растворились в воде, и груз, привязанный к ногам утопленника, отвалился.

Костя позвонил и сказал, что заедет за мной в десять утра, чтобы отправиться к художнику. Я же хотела сделать снимки русской деревни и самовара? Я подумала, что мне нужно будет в Лондоне написать серию статей и предложить в какие-то газеты или просто разместить в Интернете. В Лондоне как-то странно представляют Россию. Шоу на Масленицу на Трафальгарской площади с девушками в кокошниках, с балалайками и медведями, по-моему, дает превратное представление о России. От таких шоу меня лично уже тошнит. Леня всегда очень смеялся, когда видел подобные представления его страны. Раскрученные в Англии и на Западе в целом российские бренды – это матрешки, балалайки, ушанки, икра, водка, борщ и Абрамович. Но ведь на самом деле Россия у многих европейцев и американцев ассоциируется с матрешками и шапками-ушанками, к которым добавляются загулы олигархов с длинноногими моделями. Правда, никто не видел олигархов в ушанках, а их девушек – в кокошниках. И я на улицах Петербурга видела очень мало людей в ушанках. И в любом случае совсем не в таких, в каких русские космонавты, по версии американцев, летают в космос. В кокошниках я не видела никого. Может, не сезон?

Когда я уже собиралась лечь спать, позвонил Майкл из американского консульства. Он что, решил за мной приударить?

– Барбара, вы, случайно, не смотрели сегодня вечером новости? – спросил он.

Я сказала, что по телевизору смотрю футбол, а русский футбол, который я уже успела посмотреть, мне не понравился. Еще я иногда смотрю передачи о культурных центрах мира, поскольку не имею возможности все их посетить. В Англии с удовольствием смотрела цикл передач об истории русской монархии.

– Что-то случилось в Англии? – спросила я, считая, что если бы случилось что-то серьезное, то я каким-то образом бы это узнала. Наверное, тот же Костя сообщил бы. – Или опять вулкан в Ирландии «проснулся», и мне в ближайшее время даже не стоит пытаться улететь домой?

– Случилось в Петербурге. Джон утонул. Сегодня всплыл.

«Неужели я видела его?!»

Оказалось – его. Перед утоплением Джон был избит и ограблен. В карманах не осталось ничего, кроме водительского удостоверения. В воду его сбрасывали еще живого. Вероятно, он был без сознания, да и вода сейчас в петербургских реках не самая теплая.