Ариадне экстрим явно нравился — я шел довольно быстро, почти размахивая её корзинкой, а она мало того, что не возражала — готов поспорить, она подбадривающе угукала. Здание компании я знал великолепно и постарался выбрать такой маршрут, чтобы по пути мне повстречалось как можно меньше людей, но вечер был против — на каждой лестничной площадке были компании по два-четыре человека, вышедшие на перекур — и что всем приспичило одновременно и именно сейчас?! Никотиновая ломка объявила эпидемию?! А так как переноска была открытая, ребёнка видели все и, естественно, каждый считал себя вправе спросить, кто эта красавица и что она у меня делает. Чаще всего я отделывался ответом, что тороплюсь и расскажу всё в другой раз.

Когда сам решу, что же ответить.

Новая проблема появилась, когда я открыл дверь машины и понял, что пристегнуть мне корзинку не к чему, а если повезу на переднем, оштрафуют, учитывая мою сегодняшнюю удачу. Хоть ты её в багажник ставь, ей-Богу! Чертыхаясь и изобретая новые ругательства, я достал все мягкие предметы, что нашлись в автомобиле — два пледа, поток веревки, чехол с пассажирского сидения, своё пальто — и как мог комфортнее обложил корзину, чтобы её поменьше мотало в дороге. Как бы я не хотел избавиться от ответственности за девчонку, убивать её не входило в мои планы.

Удовлетворенно оглядев получившееся сооружение, я неожиданно для себя подмигнул Ариадне, захлопнул заднюю дверцу и влез на своё место. Настроившись на умеренную и даже скорее медленную скорость, я выехал с парковки и направился домой, прокручивая в мыслях, кого сегодня позвать, чтобы помогли с ребёнком. Ничего толкового в голову не приходило, знакомых, способных откликнуться на мой зов как вчера не было, так сегодня и не появилось.

Попал я…

Где-то ближе к дому телефон завибрировал, и я нащупал его в пиджаке. О, мой лучший друг, так некрасиво слинявший вчера!

— Ну? — буркнул я в трубку, прижав её одной рукой и осматриваясь на наличие гаишников.

— Повышение у меня в кармане! — довольно выкрикнул он мне в ухо. — Данька, мой конкурент, где-то облажался, и я сбрасываю его со счетов.

— Не рано? — скептически приподнял я брови. — Будешь выделываться — и тоже там окажешься.

— Друг, блядь! Нет бы порадоваться…

— Я радуюсь. Влад, но будь взрослым человеком. Работай вдвое усердней, не оглядываясь на промахи других, тогда добьешься желаемого на сто процентов.

— Ага… Слушай, давай сегодня…

Я вздохнул, понимая, что придется обрубить его планы.

— Нет, дружище. Я повязан…

— Мелкая? Как ты, кстати, с ней обошелся вчера?

— Вчера Марго припахала мою маман, ночь и сегодняшний день она с ней провозилась, но полчаса назад уехала к своим психам, а её бросила на меня.

— Эх, сочувствую…

— Влад, — резко подобрался я, когда в голову пришла одна идея. — А что сегодня делает твоя Ирина? Может, она бы смогла…

Мой друг в трубке огорченно выдохнул.

— Моя Ирина сегодня уехала к родителям, пятница, как-никак. Я думал, мы выходные проведем вместе, но часа в четыре она прислала мне смс, что за ней приехала сестра на машине и она сваливает. Так что мы оба в обломе.

— Тогда приезжай ко мне, поможешь. — Я аккуратно завернул в калитку своего двора.

Влад недовольно засопел.

— Нет, брат, ты же знаешь, это не моё.

— Знаю, твоё только тусить вместе и подбирать девчонок, отвалившихся от меня, — раздраженно произнес я. — Впервые мне понадобилась твоя помощь…

— Я готов помочь, но не в этом.

— Я всё понял.

— Сафа, честно… Вернется Ирка, я…

— Мне нужно сейчас, Влад. Когда вернется Ирка, будет другой разговор. Всё, мне нужно идти, разбираться со своими проблемами самому.

Я невежливо отключился, хотя Влад пытался что-то ещё сказать, припарковался на своем месте и вылез из машины. Женя приветливо помахал мне, я ответил тем же — а потом достал с заднего сидения ребёнка. Вот это был шок у человека! Похоже, если бы я достал игуану с воздушными шарами, он и то бы не так выпучено смотрел то на меня, то на корзинку, где посапывала моя дочь.

— Матвей Иванович…

— Жень, не спрашивай, пожалуйста.

Сверкнула сигнализацией моя крошка-"Мазерати", я отметился в журнале сторожа и поехал на лифте домой, судорожно пытаясь придумать, как быть с отпрыском фамилии, блин.

В квартире ясно ощущался запах свежести и чего-то вкусного из кухни. Домработница приходит во вторник и субботу, поэтому это не её заслуга, и единственный, кто мог привести в порядок… ну, хотя бы открыть окна и проветрить комнаты, а заодно и приготовить что-то, помимо привычных мне пиццы и быстроразогреваемых блинчиков, это мама.

— Ох, что же мне делать с тобой?.. — вздохнул я, потянув корзину с малышкой на кухню.

То ли от безысходности, то ли мысль, что она всё равно не виновата, что бы её чокнутая мамаша ни выдумала, укрепилась в моей голове, но злости по отношению с этой забавной девочке с редким именем я не испытывал. Мы с ней в одной лодке, надо выбираться. Один я точно не справлюсь, хочу или не хочу.

— Та-а-ак… ну, погреть молоко я могу… наверное, — проговорил я, увидев памятку, оставленную моей матерью на доске на холодильнике.

Дочка не ответила, и я молча начал процедуру подготовки для кормления. Молоко в маленьких пачках есть — отлично. На плите меня ждала небольшая кастрюлька, которую использовала днем мама, в неё я аккуратно перелил содержимое картонной пачки и включил на — сколько она написала? — 36–37®С. Ладно…

Со стороны это, наверное, довольно весело — брутальный мужчина-самец в дорогом костюме тщательно отмеряет температуру под алюминиевой кастрюлей, иногда поглядывая на спящего ребенка со священным ужасом. Ну разумеется — вдруг проснется и устроит концерт Витаса!

Нужно было подождать, пока прогреется конфорка, и это время я решил потратить с пользой — позвонить отцу и выяснить, как и где оформлять отказ от ребенка и передачу его в другую семью.

Как всегда, с первого раза я ему не дозвонился. Когда в динамике снова зазвучало: "Здравствуйте, вы позвонили Ивану Сафировскому, я вам перезвоню, если оставите сообщение и свой номер…", я коротко буркнул: "Да ну нафиг" и отключил связь — и через пару секунд телефон сам запрыгал в моей руке.

— Привет, сынок, — мирно произнес папа, стоило мне ответить.

— Я думал, ты где-то в полной жо… недоступности, раз даже телефон для близких людей не поднимаешь, — сказал я, помешивая молоко.

— Я иду на совещание, но пять минут у меня есть. Ты о чем хотел поговорить?

— Думаю, мама тебе уже всё подробно и в красках рассказала.

— Если об этом, то я поздравляю тебя, Матвей. Мать говорит, она настоящая красавица. — В его голосе я расслышал усмешку.

— Очень весело, папа, я бы тоже посмеялся, но я тут совершенно один, с месячным ребёнком, и без понятия, что делать! — начал я закипать.

— Во-первых, успокойся. Я не слышу никаких воплей на заднем плане, значит, причин для паники нет.

— А когда они появятся, ты будешь на совещании, а мама — по уши в проблемах военных психов! К кому мне тогда обращаться?!

— Позвони Настеньке.

Я рывком развернулся от плиты, сжимая телефон до потрескивания пластика.

— Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю.

Отец раздраженно фыркнул — если мама ещё более-менее спокойно относилась к нашему с сестрой противостоянию, считая, что когда надо будет, мы разберемся, то он злился, что мы не можем жить мирно и быть дружными.

— Я так же прекрасно знаю, что она умеет обращаться с детьми. Один ты угробишь девочку.

— Ты лучше скажи, когда ты сможешь приехать и уладить эту проблему.

— Как всегда, я должен разгребать за тобой… Не раньше среды, может, в четверг.

— Когда?! — вскинулся я. — Это слишком долго!

— Ну, извини, ты не предупредил, что мне нужно будет напрячь все органы опеки, чтобы пристроить твою дочь!

— Можно подумать, я сам знал, — буркнул я. Принюхавшись, я ощутил запах гари. — Блядь, молоко! Оно сбежало…