Как-то в один из холодных зимних дней начальник управления вызвал к себе Нину Николаевну и, чуть ли не в приказном порядке, сказал:

– Приезжает очень серьезная комиссия из министерства, которую возглавляет Крышневич Валентин Петрович. Так что давай, командируй в гостевой дом свою новую работницу, а также по-женски подскажи, что ей следует делать.

– Я, конечно, откомандирую в общество этих распутников девушку, – вспылила Нина Николаевна, – но как вести себя с ними, я учить ее не буду. Я уже не молодая женщина, но даже я не представляю, чтобы могла делать с этими полупьяными греховодниками.

Повернувшись, Нина Николаевна вышла из кабинета начальника, громко хлопнув дверью. Она пригласила к себе своего заместителя и, пряча глаза, сказала:

– Направьте экономиста ценообразованию в распоряжение директора гостевого дома.

– Нина Николаевна, Шурочка еще совсем девочка, – испуганно возразила заместитель, – как можно ее туда отправлять?

– К сожалению, я ничего изменить не могу, – тихо проговорила Нина Николаевна, после некоторой паузы.

Заместитель вернулась в отдел, подсела к столу девушки. Какое-то время собиралась с мыслями, потом тихо сказала:

– Шурочка, начальник управления просит тебя помочь в работе директору гостевого дома.

– Хорошо, – улыбнулась в ответ девушка. Взяла свою дамскую сумочку и, приветливо всем улыбнулась. – Всем пока.

– Пока, – недовольно ответила заместитель начальника отдела и подумала: «Если бы ты, дурочка, знала, куда ты идешь, то улыбка твоя сразу бы испарилась с твоего прекрасного личика».

Шурочка пришла в гостевой дом, познакомилась с директором, уже не молодой женщиной, а та познакомила ее с обслуживающим персоналом. Это были молодые женщины, которые выполняли работу горничных и официанток.

С утра высоких гостей в аэропорту встречали первые лица области. Затем возили их по районам, а к вечеру все собрались в столовой гостевого дома. В помещении играла музыка, стол ломился от изысканных закусок и спиртного. Когда ужин закончился, гости разошлись по своим номерам. Собралась уходить и Шурочка, но ее остановила директор гостевого дома.

– Александра, отнеси в шестой номер председателю комиссии поднос с деликатесами, – заискивающе улыбаясь, попросила она.

Девушка удобнее повесила на плечо дамскую сумочку, подхватила поднос, на котором стояла бутылка армянского коньяка и лежали разные закуски, и направилась в номер. Она несмело постучала в дверь и, не дождавшись ответа, вошла.

– Добрый вечер, Валентин Петрович, – сказала она с порога. – Я принесла вам выпить и немного закусить.

С глубокого кресла, стоявшего в глубине комнаты, поднялся мужчина. Сделав несколько шагов в сторону девушки, сказал:

– Спасибо большое, рюмочку коньяка на сон грядущий можно и пропустить, но только в том случае, если вы, прекрасная снегурочка, составите мне компанию.

Шурочка растерялась от такого неожиданного предложения. Поставив на журнальный столик поднос, сказала:

– Ну что вы, Валентин Петрович, я спиртное не пью. Да и поздно уже оставаться в мужском номере.

Девушка заместителю министра очень понравилась, и он даже не сомневался, что сегодня заполучит эту красавицу к себе в постель. Взяв ее за руку, ласковым голосом сказал:

– Разве сейчас поздно? Время еще детское. – Потянув девушку на себя, повел ее к столику, подвинул кресло. – Давайте, Шурочка, выпьем за наше знакомство. Вы меня не бойтесь, я не кусаюсь. Да и спать ложиться мне как будто рановато. – Окинув девушку с ног до головы похотливым взглядом, добавил. – Мне тридцать два года, и я еще не женат.

Шурочка молча слушала высокого гостя, а сама думала: «Зачем такому красавцу мужчине жениться? В каждом городе, наверно, есть такая дурочка, как я, которых он берет, не спрашивая у них разрешения». А хозяин номера тем временем налил до краев рюмки и, положив руку на плечо девушки, сказал:

– Ну, давай выпьем за здоровье.

Девушка взяла рюмку и, слегка пригубив, поставила на стол.

– Нет, красавица, так не годится. Я не стану пить. Пока ты не выпьешь до дна.

Шура снова подняла рюмку и выпила до дна. Позднее она выпила еще одну, потом еще…Она даже сама не заметила, как оказалась в постели заместителя министра.

Утром она проснулась очень рано. Ее тошнило, и сильно болела голова. Поднявшись с постели, пошла в ванну. Долго сидела в теплой чистой воде осмысливая, что же с ней ночью произошло. Она даже не заметила, что у нее дрожали губы и по щекам текли ручьем горькие слезы обиды. В таких расстроенных чувствах ее и застал московский гость. Он забрался к ней в ванну и страстно целуя, сказал:

– Ты мне очень нравишься и если хочешь, я приглашу тебя к себе в гости в Москву.

Девушка молчала. Когда они вышли из ванной, и мужчина попросил Шурочку одеть его, она без всякого желания выполняла все его требования. Затем Валентин Петрович предложил допить оставшийся с вечера коньяк.

– Не станем же мы оставлять его на слезы.

– Зачем же оставлять, – чуть усмехнулась Шура. – Вы ведь еще не уезжаете. Сегодня вечером придет в номер другая девушка, с ней и допьете.

– Как другая? – всполошился заместитель министра. – Мне другая женщина не нужна. Все оставшиеся дни и ночи желаю провести только с тобой.

У Шурочки не было выхода, и она все дни и ночи проводила в номере московского гостя.

Акт проверки области был написан почти без замечаний, и начальник управления отметил себе в уме: «Наша Шурочка, вероятно, превзошла все ожидания Валентина Петровича, если он кроме нее ничего в нашей области не видел».

Перед отъездом в Москву заместитель министра подарил Шурочке очень дорогие духи и, словно насмехаясь над девушкой, сказал:

– Я не знал, что ты девственница. Но даже если бы ты мне об этом сказала, я бы не отступил. Такие чувства к женщине у меня возникли впервые.

Комиссия уехала. Шурочка вернулась в отдел на свое рабочее место. Но от ее былой веселости не осталось и следа. Она прятала глаза от сотрудников, не шутила и вообще, была какой-то пожухлой. И когда она сказала по секрету Нине Николаевне, что беременная от заместителя министра, та от неожиданной новости только молча глотала воздух.

– А ты ему позвони, – немного успокоившись, предложила Нина Николаевна.

– Да вы что, у него, наверно, таких беременных по всему Советскому Союзу. Нет, звонить я не стану. Буду рожать ребенка, и воспитывать его одна без отца. Только вот, думаю, будет больно и стыдно слышать, когда меня станут называть матерью одиночкой. Хотя, мне как-то старая цыганка нагадала отличного мужа и счастливую жизнь. А какое же теперь у меня счастье будет? Рожу ребенка, а от кого, даже стыдно будет сказать. Не стану же я говорить, что нагуляла от командировочного москвича? Еще не известно, как моя хозяйка посмотрит на мою беременность. Наверно, попросит съехать с квартиры…

– Не торопись горевать, – стала успокаивать ее Нина Николаевна. – Постараюсь выбить для тебя однокомнатную квартиру в доме, который сдается в конце года. А ты не стыдись своей беременности. Все мы знаем, что ты девушка порядочная, не гулящая. Кто из нас женщин от такого застрахован, с каждой может подобное случиться.

Прошло время. Шурочка родила мальчика и назвала его Петром. Отчество дала Валентинович. Когда дом был введен в эксплуатацию, Нина Николаевна пошла к начальнику управления и потребовала, чтобы Шурочке дали однокомнатную квартиру, как матери одиночке. Начальник попытался отказать в просьбе.

– Нет, дорогой, ты от меня не отделаешься, – грозно крикнула она ему в лицо. – Умел воровать, умей и ответ держать. Ты девочку подложил этому откормленному коту, так давай с достоинством выходи из сложившейся ситуации.

И начальник не обиделся на Нину Николаевну, а принял все меры, чтобы Шурочка получила однокомнатную квартиру.

Сына женщина водила в детский сад, который находился рядом с ее домом. Повседневный маршрут молодой мамы – работа, садик, дом. Малыш рос и был очень похож на Крышневич, с такими же серыми глазами и русыми курчавыми волосами.