– Скажите, поблизости от вас есть мошкиты?

– Нет. К тому же они плохо знают английский.

– Не забывайте, что они учатся, и не забывайте о записывающих приборах. А сейчас, священник, я подкину вам проблему – относительно мошкитов и Сотворения. Долгое время мы говорили о Великих Галактических Чародеях, наблюдающих за нами и решающих, позволить ли людям объединиться? Верно? Здесь же все как раз наоборот, не так ли? Теперь мы решаем, позволить ли мошкитам выйти из их системы, и пока это не решено, не хотим показывать им ни генераторов Поля Лэнгстона, ни Олдерсон Драйв, ни нашего оружия… Да что там говорить, даже того, сколько на «Мак-Артуре» жизненного пространства! Это может слишком много сказать о наших способностях. Мы многое прячем и будем продолжать прятать.

– Вы относитесь к ним, как к врагам, – мягко сказал Дэвид Харди.

– И это не зависит ни от моего, ни от вашего решения, доктор. Кроме того, я задаю вопросы и хочу получить ответы до того, как решу, что мошкиты всего лишь верные друзья, – Род смотрел мимо священника, и его взгляд был устремлен куда-то далеко. Я не жалею, что это не мое решение, подумал он. Но в конечном счете они придут спросить меня. Как будущего Маркиза Круцис Корта, если ничего не случится.

Он знал, что этот вопрос будет возникать снова и снова, и был готов к этому.

– Во-первых, почему они послали к нам корабль с Мошки-1? Почему не из троянской точки? Ведь это гораздо ближе.

– Я спрошу об этом у них, когда смогу.

– Во-вторых, почему четыре мошкита? Может, это и не важно, но я хочу знать, почему они назначили по гиду к каждому нашему ученому и одного к Уайтбриду, но не прикрепили никого к членам команды?

– И они правы, разве не так? Они дали гидов четырем людям, наиболее интересным для их обучения…

– Именно. Но как они узнали? Например, откуда они могли знать, что на борту будет доктор Хорват? И в-третьих, меня интересует, что они строят сейчас?

– Хорошо, капитан, – Харди смотрел несчастно, но не гневно. Ему было и будет труднее отказать, чем Хорвату… отчасти потому, что Род был сейчас его прихожанином, а Хорват церковь не признавал. И вопрос этот будет поднят снова, Род не сомневался в этом.

В течение следующих недель на «Мак-Артуре» велась суматошная деятельность. После каждой передачи данных с катера все ученые работали сверхурочно, и каждый из них ждал немедленной помощи от военного Флота. Оставался открытым вопрос о сбежавших малышах, но теперь это превратилось в игру, в которой проигрышем был «Мак-Артур». В кают-кампании даже заключались пари, что оба они мертвы, но тел их найти не удавалось. Это тревожило Рода Блейна, но сделать с этим он ничего не мог.

Он также разрешил звездным пехотинцам нести караульную службу в обычных мундирах. Катеру никто не угрожал, и было нелепо постоянно держать дюжину мужчин в полном боевом облачении. Вместо этого он удвоил караулы, продолжая наблюдение за пространством вокруг «Мак-Артура», но никто – или ничто – не пыталось приблизиться, удрать или отправить сообщение. Тем временем биологи истово искали ключ к психологии и физиологии мошкитов, астрономическая секция продолжала картографирование Мошки-1, Бакмен дрожал от страха, когда кто-нибудь другой пользовался астрономическим оборудованием, а Блейн пытался сохранить свой переполненный корабль в состоянии покоя. Его уважение к Хорвату росло каждый раз, как он размышлял о дискуссиях между учеными.

На борту катера активность была еще выше. Командор Синклер покинул корабль и был немедленно забран к чужакам. Прошли три дня, прежде чем Коричнево-белый начал следовать за Синклером по пятам, и это был странно тихий мошкит. Его, казалось, интересовали механизмы катера, в отличие от других, которые прикрепили себя к людям. Синклер и его финч'клик' проводили долгие часы на борту чужого корабля, залезая во все углы и все испытывая.

– Парень был прав относительно инструментальной комнаты, – сказал Синклер Блейну во время одного из ежедневных докладов. – Это напоминает тесты на интеллигентность, применяемые к новым рекрутам. Некоторые из этих инструментов испорчены, и моя задача – привести их в порядок.

– Испорчены сейчас?

Синклер хихикнул, вспоминая. Было довольно трудно объяснить эту шутку Блейну. Молоток с большой головкой каждый раз бил по пальцу. Его требовалось подровнять. Лазер нагревался слишком быстро… и это было очень хитро. Он излучал не ту длину волны. Синклер исправил его, удвоив длину волны – каким-то образом. Кроме того, он узнал о контактных лазерах много такого, чего не знал прежде. Были еще и другие тесты вроде этого.

– Они хорошие техники, капитан. Требуется немалая сообразительность, чтобы справиться с некоторыми приборами и заставить их делать больше, чем они делают. Но они не могут заставить меня при этом не изучать их корабль… Капитан, я уже знаю достаточно, чтобы сделать корабельные шлюпки более эффективными. Или получить миллионы крон, спроектировав шахтерский корабль.

– Значит, уйдете от нас, когда мы вернемся, Сэнди? – спросил Род, но Синклер широко улыбнулся, показав, что не намерен делать этого.

На вторую неделю Род Блейн тоже получил финч'клик'.

Это и испугало его и польстило ему. Мошкита выглядела подобно всем остальным: коричневые и белые метки, мягкая улыбка на искривленном лице, поднимавшемся над столом достаточно, чтобы Род мог погладить его по голове, – если кто-то окажется с мошкитой лицом к лицу, что было довольно невероятно.

Каждый раз, когда он вызывал катер, она была там, всегда спеша увидеть Блейна и поговорить с ним. С каждым его вызовом ее английский становился лучше. Они могли обменяться несколькими словами, и это было все. У него не было времени для финч'клик' или потребности в ней. Обучение мошкитов языку не являлось его работой – как не было работой для кого-либо другого – и он просто смотрел на нее через экран. Как можно использовать гида, с которым ты никогда не встречаешься?

– Похоже, они решили, что ты важная персона, – невозмутимо отвечал ему Харди.

Блейну было о чем подумать, пока он руководил этим сумасшедшим домом – своим кораблем. А чужаки вовсе не жаловались.

Месячная вспышка активности слабо подействовала на Горация Бари. Он не получал вообще никаких новостей с катера и никак не участвовал в научной работе на корабле. Внимательно собирая слухи, которые могли оказаться полезными, он ждал новостей, фильтрующихся вниз сквозь напластования ложных данных. Связь с катером велась только с мостика, а кроме Бакмена у него не было настоящих друзей среди ученых. Кроме того, Блейн приказал не показывать ничего по интеркому. Впервые с тех пор, как они покинули Нью-Чикаго, Бари почувствовал себя пленником.

Это беспокоило его больше, чем должно было, хотя он вполне мог сказать, почему. Всю свою жизнь он пытался контролировать свое окружение на расстояние, которого мог достичь: вокруг планеты, сквозь световые годы пространства и десятилетия времени, или по всему линейному крейсеру Военного Флота. Команда относилась к нему, как к гостю, но не как к хозяину, а если он не был хозяином, значит, был пленником.

Где-то в замкнутых помещениях «Мак-Артура», за пределами досягаемости всех, кроме самых главных ученых, физики изучали золотистое вещество с Каменного Улья. Потребовались недели, чтобы до Бари дошел слух, что это сверхпроводник тепла.

Это вещество могло оказаться бесценным, и Бари знал, что должен получить образец. Он даже знал, как это можно сделать, но заставлял себя ничего не предпринимать. Пока нет! Время украсть этот образец придет только тогда, когда «Мак-Артур» встанет в док на Новой Шотландии. А пока слушать, искать, узнавать, что еще прихватить, когда придет время покинуть «Мак-Артур».

Он получил несколько сообщений о Каменном Улье, дополняющих друг друга, и даже попытался получить информацию от Бакмена, однако, результаты были более удивительны, чем полезны.